На святое замахнулась – эх, раззудись, плечо! Я не просто не люблю Джорджа Мартина, я считаю его книги токсичными в высшей мере. Сейчас буду объяснять почему. Драконы – твари очень удобные для писателя, вместе с клекотом, несущимся с высоты, можно продать почти что угодно. Но у меня есть несколько соображений, почему именно этого делать не следует.
Не умаляя таланта Джорджа Мартина, как рассказчика, не могу отрешиться от мысли, что вот именно он и продает нам не то. И хотя давно уже не считаю писателей (великих в особенности) образцами нравственности и морали, давно уже не вижу основную задачу литературы в воспитании масс, коробит меня вся эта история. Я прочла две (или три?) книги, не отрываясь, потом поперхнулась. И долго не могла понять, почему именно. Вот, лет пять-шесть спустя поняла: мне просто стало скучно – от нелепости смертей, от их количества, от запредельной жестокости, от мерзковатого привкуса насилия где надо и где не надо.
Сам Мартин говорит об этой эпопее, что: 1) он вдохновлялся средневековой историей Англии, конкретно – Войнами Роз, которые современники называли Войнами кузенов, когда за английский трон соперничали две ветви Плантагенетов – Ланкастеры и Йорки; 2) в известной степени он полемизировал с Толкином, как с прародителем жанра фэнтези.
Я думал-думал, я все понял (С), что меня так настораживает конкретно в этой истории. В книгах Мартина нет морального закона, а двигатель истории один: люди ради власти планомерно причиняют друг другу зло. Другой морали из этих книг не извлечешь. Ну, и лично у меня тошноту вызывает зашкаливающее количество необоснованного насилия на условную единицу текста. Секс и насилие всегда продавались отлично, благо, работают на первичные инстинкты человека. Писатель возражает, что он, мол, пишет про войну, а на войне всегда так, и замалчивание насилия было бы ханжеством. Как бы, да, конечно, но что-то мне кажется, что маркетинг тут все же на первом месте. Да и не замалчивание не равно любованию, смаку, а рассказчик-то Мартин отменный…
Так что там с Толкином? Мир Толкина, как это ни странно, почти абсолютно не религиозен (Творец присутствует, но очень вдалеке, да и Валары – стихии, а не боги), что роднит его с миром Мартина, но столь же абсолютно морален – что ставит его к Мартину в полную противоположность. Насилия и смертей там тоже немало – если заглянуть в «Сильмариллион», к примеру. В конце концов, Толкин вдохновлялся суровым карело-финским эпосом «Калевала» - очень не детским, если читать полный вариант, а не адаптацию. Но мир Толкина направлен на гармонию (в пределе), а осмысление страданий и смерти у Толкина и чище, и гуманней – страданиями можно сломить, но можно и преодолеть их, закаляя душу. Отчасти поэтому – за жертвенность – возвращается из небытия серый маг – белым. Мир Мартина в пределе стремится к хаосу, демонстрируя все возрастающую энтропию, карточный домик человеческих судеб рушится раз за разом, обнажая гнилые кости внутреннего устройства. Мартин тоже экспериментирует со смертью и воскрешением, но возвращение с того света, мягко говоря, не делает лучше его героев. За смертью для героев Мартина нет надежды, там для них – тьма. Так я не очень поняла, вот сейчас в чью пользу играет озвученная Мартином полемика с Профессором? Джордж Мартин взял у Толкина пафос смерти крупного персонажа и опошлил его до технического приема, повторяемого раз за разом, и в результате в работе мясорубки, образно говоря, не сыщешь высокой трагедии.
Так что там с Войнами Роз? Ведь и мир средневековой Англии морален – по-своему, католицизм был довольно-таки мощным сдерживающим фактором. Если нам, из нашего века, не видно той логики поступков, это не значит, что ее там нет. Вильям наш, понимаете ли, Шекспир написал изрядное количество блокбастеров по теме – тоже с изрядным числом жертв, но отчего же от них в итоге не остается того ощущения мутности и бессмысленности существования, что от книг Джорджа Мартина? Или дело все-таки в том, что качественный художественный продукт должен предлагать читателю не вход в беспросветность бытия, но выход из западни? Может быть, Джордж Мартин и приготовил нам в финале торжество разума и мало-мальски понятное объяснение того, зачем было вотэтовотфсё – но я, как читатель, до этого уже не доживу. Меня уже не цепляет.
Реальная жизнь жестче любого фэнтези, но именно жанр фэнтези дает нам возможность спокойней воспринять запредельную жестокость, от которой нас коробило бы в описании реальных событий: это же сказочка, это же не всерьез. Поэтому, как писатель, я за хардкор – то есть, за реальность, чтоб у читателя не было шанса прикрыться вывеской «воображаемое», чтоб всей шкурой ощущать, что это «про нас про всех», чтоб сочувствовать и соучаствовать героям пришлось всерьез, без дураков.
И без драконов, да, без драконов.