Современные мамочки, или, как часто их называет роддомовский персонал, - "мамашки", как правило, ни раз и ни два пребывают в стационаре со своими малышами. Пока те совсем ещё маленькие. И все мамочки замечают, что кроха, лёжа в больнице (а также сидя, стоя или бегая, смотря какая кроха что уже умеет), взрослеет быстрее: вместе с больничной нервозностью появляются новые черты характера, навыки, слова.
В трёхместном боксе с номером «четыре» и табличкой «ОРВИ» на двери временно проживали три малыша, с мамочками. В отличие от мам, в больницах всегда почему-то одинаковых со своими затянутыми хвостами, в домашних штанах, футболках и тапочках, малыши крайне различались. Младшему бутузу было всего четыре месяца, второму мальчику - девять месяцев, а старшой девочке - без копеек полтора года. А в таких возрастах два-три месяца меняют младенчика кардинально.
После обхода медсестры с её тазиком, полным маркированных фамилиями шприцев... обход этот всегда сопровождается волной детского крика, плавно переходящей из палаты в палату... после обхода медсестры в четвёртом боксе трёх разных малышей и успокаивали различно. Согласно возрасту. Грудничок, недавно научившийся улыбаться своей маме, получал сиську или соску, смотря по ситуации. Девятимесячного мальчонку, уже поднимавшегося в кроватке на ножки, брали на руки, и он быстро затихал в маминых ласках. И только девочку, нахватавшуюся за полтора годика жизни взросленьким умком уже многого, не так запросто можно было угомонить. Маме приходилось не только брать её на руки, но и подыскивать интересный предмет, который отвлёк бы её от боли укола. В ограниченном пространстве палаты чаще всего это было окно. Ставя плачущую малышку на подоконник и тыча пальцем в стекло, мама заговаривала боль ребёнку скороговоркой:
- Посмотри, какие бибики на улице - красные, синие, серые, жёлтые - едут и едут... А где птичка? А вон птичка! Улетела. А где киси и собаки? Нету? Убежали, наверное, спрятались за углом...
И так два раза в день - по числу прописанных врачом инъекций.
В день, когда картина за окном малышке прискучила (бибики однообразно ехали друг за другом и ехали, а киси и собаки продолжали прятаться за углом, и вообще были на улице только со слов мамы) ...в этот день ещё с ночи небо плотно затянуло тучами, и в обед ливануло с такой силой, что усеянные домами холмы виднелись теперь плохо, сквозь пелену. Дорога под больничными окнами шла под сильным углом, и ливневые потоки, стремясь под гору, топили автомобили уже в полколеса. И, когда рыдавшую после обхода малышку поднесли, как обычно, к окну, то изменили присказку:
- Смотри, манюня, какой дождик за окном! Машинки пока ещё едут, но скоро уже поплывут. Видишь, сколько водички набежало? Целая река уже, а не дорога...
Девчушка, сразу перестав плакать при виде новой картины, посмотрела-посмотрела на дорожный потоп и неожиданно для мамы выдала:
- Ай-я-я-яй!
В палате засмеялись, и мама маленькой ораторши тоже.
- Ты ж моё золото! - сказала она, крепче обнимая дочку и целуя её в щёку.
- А она не говорила такого раньше? - спросили другие мамы в палате.
- Нет, никогда ещё. Кроме мама-папа-баба, про весь остальной мир говорилось только «э» и «о».
А малютка, напрочь забыв про боль от укола, всё наблюдала за ливневым потоком. И после долгого наблюдения изменила своё мнение об увиденном на:
- Ой-ё-ё-ёй!
