О положительной увлеченности автора персонажем – когда писатель начинает с насмешки, заканчивает искренним уважением – мы говорили здесь, а теперь можно и об отрицательной увлеченности сказать пару слов. Филиппа Грегори начинала, как детская писательница, но известность ей принесли взрослые темы, а именно – истории из жизни представителей династии Тюдоров. Свой самый известный роман она написала в 2001 году – тот самый, который был экранизирован дважды – «Другая Болейн» (The Other Boleyn Girl).
История Анны Болейн (и Марии Болейн также) известна не хуже, чем сказочка про Синюю Бороду – иными словами, до оскомины. Трудно выбрать женский персонаж тюдоровской эпохи менее одиозный. И что же я тут называю токсичной пристрастностью? Есть два варианта: либо персонаж начинает в известном смысле водить рукой писателя, либо писатель настолько поддается созданной им самим иллюзии, что намеренно искажает факты. У Филиппы Грегори наблюдаются оба симптома. Такое впечатление, она задалась целью дать положительные подтверждения всем самым нелепым обвинениям, которые были выдвинуты Анне – правда, уже перед казнью. А что, жареное всегда продавалось отлично - и тогда, и теперь.
Давно уже известно, что Анна Болейн вовсе не была невинной девочкой, слабой жертвой обстоятельств и страсти короля Генриха VIII. Но повод ли это приписывать ей все мыслимые пороки? В отличие от ее коллеги по тюдоровским жизнеописаниям Элисон Уэйр («Трон и плаха леди Джейн»), Грегори, хотя и прекрасно ориентируется в эпохе, исторического образования не имеет. По себе знаю – удобнейшая опция, позволяющая там, где надо, натянуть сову на глобус, а где не надо – ретушировать сову в соловья. Вот только, как писал Булгаков – крашеный ли волк, стриженый ли волк, он все равно не похож на пуделя.
Но у Грегори есть одно выгодное умение – сторителлер она потрясающий. Этакий Джордж Мартин в юбке (о котором в следующий раз): даже если тебя категорически не устраивает то, что она излагает, все равно остаешься на крючке интереса, пойманная на том, как она излагает. Это, без шуток, великое умение для писателя. Но для читателя просвещенность по теме очень сильно осложняет процесс - я еще одолела «Наследие рода Болейн», но сломалась на «Вечной принцессе» (повествование из жизни Екатерины Арагонской). Слишком много сов, натянутых на глобус. И птичку жалко, и картина мира искажена все равно. Ну, не получается у меня, никак не получается поверить… а в авантюрно-историческом жанре это и есть основное – запах подлинности, который должен идти от текста. Развлекательный роман не может предложить читателю ни глубокой философии, ни особой познавательности, поэтому - только драйв от ощущения сопричастности реальной жизни давно ушедших людей, живших в ином мире. Но чуть только знаешь факты больше, чем по школьной программе, все повествование Грегори начинает трещать по швам. А там, где и вообще ничего невозможно документировать – как, к примеру, в истории первого брака Екатерины Арагонской с Артуром Тюдором – треск в ушах стоит вообще ужасающий.
За прочие романы тюдоровской линии я намеренно не бралась – зачем мне лишний раз ловить дискомфорт перфекциониста? А всего их, романов, в серии пятнадцать штук! Чем же, к примеру, Грегори аргументирует то, что за давностью лет (да и при жизни Анны было) недоказуемо? Очень просто. В личном интервью она сообщает, что, по ее мнению, Анна могла так поступить. У нее был такой характер…
И верно, со страниц «Другой Болейн» характер проглядывает, что надо. Но вот только это не тот характер. Это всего лишь токсичная иллюзия, созданная собственными пристрастиями писательницы, которые довольно прозрачны в трилогии «Вайдекр».
Что до Анны Болейн, то я больше верю свидетельству современника: ее исповедник открыто выражал свое несогласие с обвинением. Женщина, которую он долго и близко знал, была не способна на измену и преступления подобного рода. Из ее предполагаемых пятерых любовников сознался ведь только один – которого пытали… а приговор королеве был вынесен такой, что один из членов суда пэров, ее бывший жених, Генри Перси Нортумберленд, после оглашения потерял сознание.
