По Мясницкой ходят красавицы,
полицейские, учителя,
морщелицые нищие бабушки
и поэт с лицом упыря.
Федеральная служба поэзии
распустила визглящихся псиц,
чтоб они охраняли, мохнатые,
недотрожность мертвящих границ.
Шар космический
ёжко ёжится
на орбитной своей высоте.
Он сжимается,
морщит кожицу,
тщась родить хоть угрозку орде.
И рождает гора недодевочку
и ей в пару меня-толстяка,
Чтоб мою соплевую распевочку
с отвращеньем впускала в себя.
Жрут котёночка
две собаченьки
в водоплиточной говноте.
Хвостик хрумкают,
лапкой чавкают,
заходясь в боевой хрипоте.
Краснокрестная белая гвардия,
приметнувшись на помощь зверьку,
принесла боевое задание
бурой грязью на белом боку.
Сквозь стекло вертикально-витринное
я читаю высокий приказ:
зацепить времена межпланетные
за разодранную полусвязь.
А курантики
крутят стрелочки,
недострелочки-перестрелочки.
Вертикальный дырявый герой —
как ребёнок под мордой метро.
Обмусоливая заглавие,
я заглядываю в себя —
мертворекая территория,
сухогорная недоземля.
Голос сердца пустынен и ровен
голос разума сыплет и мглит.
Усыпающий мозг спокоен,
усыпающий мозг молчит.