А где мои семнадцать лет, Таганка,
и где мои семнадцать черных бед,
когда мы уходили в бессознанку
и запирали дверь на шпингалет?
А где, скажи, товарищ мой, с водою
бежавший через рельсы по путям
на станции с названьем «Бологое»?
Его на свете больше нету там.
В момент почти спокойного молчанья
мои слова тебе в одной строке,
короткие, как здрасьте-до свиданье,
как городу и миру, и стране.
Обычной жизни повесть, как легенда
вписалась бы в анналы этих дней,
когда бы не взаправду было это,
и выдумка бледнеет перед ней.
В отечестве поэт стучит доносы
и каркает в строку сам на себя,
и так же хороши и свежи рожи
к могиле приходящего жлобья.