Фильм «Солярис» Андрея Тарковского – это настолько масштабное кино, что каждый его аспект можно изучать очень долго.
- Что было в заявке на экранизацию,
- как реагировал Станислав Лем,
- какие задачи стояли перед актерами,
- как проходили съемки,
- почему в фильме так мало «космического» и слишком много «человеческого»,
- музыкальный контрапункт –
эти и другие вопросы неизбежно возникают перед внимательным зрителем. К счастью, о «Солярисе» - как и о творческом методе Тарковского, его взглядах на кино и прочее – написано немало. Мы остановимся на изобразительной стороне фильма.
Не секрет, что за несколько лет до «Соляриса» вышел гениальный фильм Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года». Тарковский видел картину на Московском кинофестивале в 1969 году.
Критик Майя Туровская в своей книге «7 с ½, или Фильмы Андрея Тарковского» (учитывая известную нелюбовь Тарковского к Феллини, такое название книги с отсылкой к автору «8 ½ » выглядит несколько странно) описывает эффект от премьеры «Соляриса» на Каннском кинофестивале в 1972 году (фильм был номинирован на Золотую пальмовую ветвь и получил Гран-при, вторую по значимости награду):
«Солярис» не произвел той сенсации, которая была уготована «Рублеву», но был встречен серьезно и почтительно. После «Одиссеи» Кубрика, с которой Тарковский открыто спорил, иным показались недостаточно эффектными декорации космической станции. Для фильма тайн и ужасов казались медлительными ритмы; иные считали его просто скучным.
Тарковский не скрывал, что особенного пристрастия к чересчур массовому жанру фантастики не испытывал, визуальное совершенство научно-фантастических фильмов называл «экзотикой», а «Одиссея», по свидетельствам друзей, вызвала резкое отторжение:
Почему-то во всех научно-фантастических фильмах, которые мне приходилось видеть, авторы заставляют зрителя рассматривать детали материальной структуры будущего. Более того, иногда они (как С. Кубрик) называют свои фильмы предвидениями... Мне бы хотелось так снять «Солярис», чтобы у зрителей не возникало ощущения экзотики. Конечно, экзотики технической.
На фоне таинственной планеты и околонаучных бесед космос в «Солярисе» слишком обитаем, поэтому ярче и явственнее проступают человек (Человек) и земля (Земля). Неудивительно, что многие зрители называют «Солярис» наиболее «человечным» фильмом Тарковского по сравнению с другими его фильмами с более сложным и порой недоступным языком.
-->> Читайте также: Художник-постановщик Рашит Сафиуллин: «Тарковский всегда был для меня загадкой»
Постановка
Для работы над «Солярисом» Тарковский пригласил своего друга Михаила Ромадина. Это был художник из художественной семьи (его отец Николай Ромадин – признанный советский мастер пейзажа).
Михаил Ромадин – это тот человек, который придумал запоминающийся образ для фильма «Андрей Рублев»: Тарковский не хотел, чтобы герой ассоциировался с крылатым ангелом, и Ромадин вместо крыльев предложил летающий мешок.
Работал как живописец, писатель (выпустил несколько книг, писал рассказы и пьесы) и замечательный книжный иллюстратор. В нашей библиотеке – сборник сочинений Н. В. Гоголя за 1836 год и сборник рассказов «Закон набата» Владимира Солоухина в иллюстрациях Михаила Ромадина.
Как пишет Ромадин в своей книге «Хаммер», впечатлившись изобразительным миром «Соляриса», великий Микеланджело Антониони пригласил Ромадина к сотрудничеству над фильмом по сказке-притче о летающих коврах. Увы, проект не состоялся.
В своих воспоминаниях Ромадин говорит, что после просмотра Кубрика Тарковскому захотелось сделать нечто противоположное. Режиссер
«предложил создать визуальную атмосферу, напоминающую работы Витторе Карпаччо, художника раннего итальянского Возрождения. В его картинах, по словам режиссера, каждый персонаж погружен в себя, никто ни на кого не смотрит, все отчуждены»
(цитата по статье Юлии Анохиной «Солярис»: до и после Тарковского» в журнале «Киноведческие записки»).
Конечно, Карпаччо – это глубже, но на поверхности, в кадре можно тоже увидеть классические скульптуры, бюсты, репродукции (чемпион по узнаваемости здесь Брейгель, который в книге Туровской упоминается 8 раз).
Для «Соляриса» Ромадин рисовал эскизы, делал кинетические скульптуры. В одном интервью он рассказывает, как ему попались два каталога представителей кинетического искусства, Жана Тэнгли и Николя Шеффера, вдохновившие на создание собственных «ненаучных» агрегатов и сооружений.
Впрочем, научный подход тоже имел место: фильм консультировал ученый-физик Лев Лупичев, профессор, доктор технических наук, руководивший ракетно-космическим комплексом «Прогресс». Лупичеву в кино, очевидно, понравилось: через 10 лет он будет работать консультантом на другом фантастическом фильме, «Через тернии к звездам» по Киру Булычеву.
Жена художника, актриса Екатерина Шейн-Ромадина рассказывает об особенном «космическом стиле кино», который придумали Тарковский с Ромадиным:
Картины писались на одном дыхании, без предварительных эскизов – у него было всё сразу в голове. Эти многофигурные картины рисовались «от угла»: от одного угла он заполнял всё пространство. Композицию практически невозможно повторить, очень трудно сделать копию.
В 1999 в Фонде современного искусства Картье прошла выставка «1 monde réel» («Один реальный мир»), посвященная космосу во всем его многообразии.
В состав международной экспозиции вошли концептуалист Крис Берден, архитекторы Diller + Scofidio, философ Поль Вирильо, режиссер Андрей Ужица, режиссер Андрей Тарковский и художник Михаил Ромадин, чьи эскизы из коллекции Музея Кино отправились в Париж.
Кстати, часть эскизов Ромадина к «Солярису» есть в личной коллекции модельера Пьера Кардена, который буквально бредил космосом еще с 1960-х.
Декорации
За декорации на фильме «Солярис» отвечали еще два человека: Святослав Гаврилов и Виктор Прокофьев.
Второй более известен как книжный график. Много лет работал в журнале «Юный натуралист», сделал серию иллюстраций к «Мастеру и Маргарите» М. Булгакова, в 90-е получил за них золотую медаль на ВДНХ.
С Гавриловым история куда более любопытная. Около 30 лет Станислав Гаврилов работал художником-постановщиком на «Мосфильме». В его фильмографии есть, например, выдающийся революционный фильм «Оптимистическая трагедия» 1963 года.
Познакомился с Тарковским на «Андрее Рублеве», где расписывал стены для храма. В интервью Светлане Сорокиной для НТВ называет режиссера Тарковского близким по мысли человеком.
Газета «Известия» пишет:
Над «Солярисом» Станислав Гаврилов работал уже в качестве художника-постановщика. И если в «Андрее Рублеве» стояла задача отстроить Храм на земле, то в «Солярисе» пришлось строить Храм в космосе.
С юности Гаврилов мечтал о карьере священника, но в духовную семинарию Троице-Сергиевой лавры поступить не удалось.
После «Мосфильма» работал в издательстве Московской епархии, в 1990 ушел в священники под именем Иоанн, уехал на Волгу восстанавливать храм, разрушенный в 60-х.
Отец Иоанн так вспоминает премьеру «Соляриса» в Доме кино:
Тарковский вывел нас на сцену, увидел переполненный зал и по-детски стушевался. «Раньше мне казалось, - начал он, - что если в моих руках окажется камера и пленка, я удивлю мир, - Андрей задумался и после паузы добавил: - Нет, ничем никого удивить не смогу. Мне даже кажется, что никто ничего не поймет в моей картине.
Попробуем понять Тарковского 17 февраля в Молодежной библиотеке на Гражданке. Начало в 12:00
Читайте также:
--------------------
- подписывайтесь на наш канал в Дзене
- читайте наши статьи на платформе syg.ma
- смотрите кино из нашего списка на сервисе MUBI
Приятного просмотра!
