Что вам приятнее писать, чувства или действие? Это важный вопрос. Ответ говорит о том, что мы с большей вероятностью встретим на ваших страницах, а также о том, чего мы по большей части там не найдём. Хотя нет ничего дурного в том, чтобы заполнять листы тем, что легко и приятно пишется, не менее важно научиться писать без помех то, что лёгким и естественным не является.
Людей с точки зрения психологии можно разделить на две обширные категории: одни накапливают напряжение, а другие – действие. Звучит похоже, но вещи это разные. Люди, которые накапливают напряжение, развёрнуты внутрь. Те, кто накапливают действие – наружу. Первая группа размышляет, рефлексирует, чувствует. Вторая – действует. Некоторые люди идут через жизнь с лёгкой беседой за чашкой чая, другие предпочитают пробежку или игру в бейсбол.
Если вам кажется, что это сродни гендерному разделению, то, возможно, вы правы. В своих работах психолог Пол Розенфельс соглашается с таким подходом при определении направленности в человеческих наклонностях. Он не утверждает, что одно лучше другого. Скорее, отмечает, что и у направленности на чувства, и у направленности на действие есть как плюсы, так и минусы. У каждой группы есть собственные лучшие и худшие стороны.
Это не критическая оценка, просто признание того, что человек естественным образом склоняется к тому или иному типу. Писателям это важно знать, особенно в том случае, если вы концентрируетесь на создании внутреннего путешествия, изменения персонажа, и на объединении его с путешествием по сюжету.
Когда то, что делает персонаж, вызывает сдвиг внутри, это придаёт действию достоверность. Подобное может работать и иначе. Напряжение, которое копится внутри, ищет выхода, выпуска пара из внутреннего клапана. Это правило важно, потому что во многих работах персонажи действуют так, как действуют, только потому, что их к этому вынуждает сюжет. Это нормально, но ощущается менее достоверно и имеет малый эффект с точки зрения эмоций.
Изменения направления, с другой стороны, создают скрытый внутренний переключатель, который запускает действие. Они позволяют персонажам включиться в действие или выходить из него, когда для этого нет внешней логической причины. Изменения направления продвигают сюжет там, где нет сюжета. Возникает ощущение движения даже тогда, когда обстоятельства истории неизменны. Изменения направления задают темп иного рода: эмоциональный темп.
Проще говоря: именно изменения между направлениями позволяют нам погрузиться в историю так, словно она происходит на самом деле.
Персонажи находятся в некоем состоянии. В любой момент истории можно описать их личности. Тем не менее, состояние само по себе – статично. Изменение между состояниями – динамика, а что такое история, если не изменение? Как я уже где-то писал, динамичной сцену делает не изменение обстоятельств, а изменение характеров.
Итак, о какой смене направлений мы говорим? Что-то вроде такого: знание себя превращается в уверенность в себе. Доброта, укрепляясь, становится добродетельностью. Ощущение безопасности трансформируется в чувство свободы. Наблюдение за миром превращается в ответственность за мир. Временами изменение направленности означает переключение героев на высокую передачу. Как бы очевидно это ни звучало, я часто вижу, как писатели на семинарах застывают, когда нужно, чтобы персонажи сделали неверный шаг, сделали что-нибудь незабываемое, сказали слова, которые не получится взять обратно, или совершили неудобный поступок.
Персонажи интереснее всего, когда они неудобны. Разумеется, заставить их так себя вести может быть не слишком приятно. Написание литературы, которая вызывает эмоции, требует свыкнуться с подобным неудобством.
Ещё есть противоположная проблема: скатиться из действия в рефлексию, забыть про внешний конфликт и погрузиться во внутреннюю сумятицу. Некоторые авторы находят это не менее сложным. И всё-таки роману требуется не просто сюжетный темп, но и темп эмоциональный. Нужно менять эмоциональный темп и менять эмоциональный ключ.
Переходя к практике, давайте взглянем на смену направленности в обе стороны: сначала от напряжения к действию, а потом с действия к напряжению. Заметьте, как внешнее действие и внутренняя жизнь отталкиваются одно от другого. Как мы увидим, они не враги.
Главная героиня дебютного романа Алекса Гордона «Гидеон» (2015), Лорен Риардон после смерти отца узнает, что его имя – не Мэтью Маллин, и что он родился в городе, о котором Лорен никогда не слышала, и который, кажется, даже не существует: Гидеон, штат Иллинойс. В бумагах она находит потрёпанный томик под названием «Книга Эндора», напечатанный в 1871, «в год великого пожара». Лорен твёрдо намерена узнать правду о своём отце и Гидеоне.
Гидеон, как мы узнаем из предыстории, был ведьмовским городом. Его драматическая история начинается в 1836 году, когда введённые в заблуждение старейшины решают сжечь могущественного колдуна по имени Николас Блейн. Ошибки сделаны, предупреждения оставлены без внимания, и Николас Блейн сгорает.
Но он не умер. Блейн, про которого говорили, что он – сын самого дьявола, возвращается в 1871 году, чтобы уничтожить Гидеон. Сначала он соблазняет госпожу Элизу Маллин, и эту сцену наблюдает Джо Петри. Во время сожжения Блейна Петри был ребёнком, а теперь он – ветеран гражданской войны.
Когда Гидеон уже в огне, Джо Петри направляет кольт на Николаса Блейна. Он знает, что должен его убить, но как можно убить того, кто уже мёртв?
Элиза Маллин остановилась и повернулась к Петри.
– Джо, убирайся, – ещё один знак, и сам воздух под её пальцами идёт складками. – Уходи. Немедленно.
– Я не могу тебя с ним оставить, – Петри снова попробовал наставить револьвер на Блейна, но его рука дрожала, как у паралитика. В пальцах не хватало силы, чтобы нажать на спусковой крючок. – Не могу.
– Но оставишь, – Блейн резко повернулся. Его пальто взметнулось как мантия мага. – Потому что ты чувствуешь запах дыма, слышишь, как ревёт огонь наверху. На чердаке. На крыше, – он сделал шаг к Петри. Ещё один. – Оставь леди, Джозеф, как ты оставил столь многих на поле боя. Людей, которых ты называл друзьями, пока не осознал истину труса: друзья – это всего лишь тела, за которыми можно спрятаться.
– Не слушай его, – Элиза Маллин подняла голос, чтобы заглушить растущий гул. – Он затуманит твой разум, обратит твои страхи против тебя, – её голос смягчился, подобно тому, как успокаивающе воркует мать ребёнку. – Нет ничего дурного в страхе.
Петри фыркнул.
– Ты не боишься.
– Много же ты понимаешь.
[Огонь усиливается]
Из горла Петри вырвался тихий всхлип. Он посмотрел на Элизу Маллин, которая всё ещё стояла неподвижно, сложив руки, как скорбный ангел.
– Иди, Джо.
На этот раз то была не просьба. Приказ.
– Да, Джо, иди! – Блейн захлопал в ладоши. Перчатки приглушили звук. – Беги, беги, беги…
Снова что-то рухнуло. Звук подействовал на Петри как щелчок кнута: он понёсся по узкому коридору. Наверху бесновалось пламя, а в ушах у Петри звенел смех Блейна. Добравшись до задней двери, он оглянулся и увидел, как из гостиной, подобно дыханию дракона, вырываются языки пламени. За краткий миг коридор превратился в ад.
Петри бежал в ночь, мимо других горящих домов, через кольцо огня, которое когда-то было городской площадью Гидеона. Он бежал мимо стариков, женщин и детей, не обращая внимания на вопли и крики о помощи, на призывы к любимым.
Беги, Джозеф Петри. Это у тебя получается лучше всего.
Замереть от страха, бежать в панике, осознание: я – трус. Внутреннее напряжение Джо Петри превращается в действие, но с этим идёт и эмоциональная плата. В этой пламенной сцене хватает действия, но внутри пожар ещё ужаснее. С переходом от одного режима к другому, от напряжения к действию и обратно создаётся сцена не просто об пожаре, но и о том, как обгорает настоящий, пусть и не без недостатков, человек.
Действие романа Наташи Пулли «Часовщик с Филигранной улицы» разворачивается в 1883 году в Лондоне. Героем является клерк в министерстве внутренних дел, Таниэль Степлтон, чья ничем не примечательная и унылая жизнь меняется с внезапным появлением в его комнате уникальных карманных часов. Они его защищают. Это полезно, потому что действие происходит во времена, когда фении, ирландские революционеры и предшественники ИРА взрывают в Лондоне бомбы.
Телеграф, который расшифровал Таниэль, сообщал, что здание министерства внутренних дел станет целью бомбёжки. В день и час предполагаемой атаки все уже были на грани.
К девяти часам работа в конторе начала замедляться. Промежутки между кодами Морзе становились больше: телеграфисты слушали, не раздастся ли взрыв. Таниэль заметил, что пальцы Парка побелели на телеграфном ключе. Он наклонился к нему, мягко забрал ключ, поднялся и прошёл через коридор. В комнате телеграфистов не было окон, но у машинисток огромные окна выходили на Уайтхолл. Остальные последовали за ним. Машинистки тоже вставали с мест и шли к тому же окну. Оно было открыто, и в комнату проникал запах озона. Вокруг городских башен тихо, словно зная, что сотни людей слушают, прорычал гром.
Девять раз прозвонил Парламент, и город остался самим собой, с огнями, скрытыми полосами смога. По стёклам колотил дождь. Работники обменялись взглядами, но никто не двинулся. Таниэль достал часы. Прошла минута, за ней ещё одна, и всё равно – ничего. Десять. Через улицу раздался взрыв смеха. Работники министерства иностранных дел уже шли по домам, двое под одним зонтом.
Главный клерк прозвонил в колокольчик.
– Хорошая работа! Первая смена закончена, вторая начнётся через две минуты. Собирайте вещи, и, если увидите по дороге домой ирландца, пните его хорошенько от имени министерства.
Раздались радостные возгласы, и он впервые за месяцы вздохнул полной грудью. Он даже не знал, что прежде дышал неглубоко. Это происходило постепенно. Кто-то клал на его грудь пенни каждый час, начиная с ноября, а теперь он сразу избавился от груза тысяч этих пенни.
Действие в начале отрыва выражается в признаках напряжённости среди работников Главной Конторы, когда они ждут взрыва. Таниэль испытывает облегчение: он обнаруживает, что уже несколько месяцев дышал неглубоко, а теперь с его груди «подняли вес тысяч пенни». Если вы когда-либо выпускали подлокотники кресла в самолёте после зоны турбулентности, тогда вы понимаете, что чувствует Таниэль. Это действие – страх смерти. Напряжение, которое его сменило – чувство, что глупо было сомневаться в том, что вы выживете.
Мастерство эмоции 10: переходя от напряжения к действию
Запишите ответы на следующие вопросы:
• Выберите момент, когда ваш герой видит или слышит какую-то несправедливость. Более храбрый человек вмешался бы. Как?
• Ваш герой хорошо умеет что-то делать. Более решительный человек использовал бы это, чтобы показать свои выгодные стороны. Как?
• Ваш герой отзывчив. Более самоуверенный человек поступал бы опрометчиво. Каким образом?
• Ваш герой смог кого-то понять. Более сострадательный человек проявил бы доброту. Как?
• Ваш герой – мирный человек. Прирождённый лидер сохранял бы мир посредством силы. В рамках вашей истории: каким образом?
• Ваш герой – отщепенец, он не следует правилам и чувствует себя чужаком. Более независимый человек стал бы нонконформистом, даже нарушил бы закон. Когда, в каком случае?
• Что-то или кто-то выводит вашего героя из себя. Более своенравный человек был бы совершенно нетерпим. Как мы бы это увидели?
• Ваш герой чувствует к кому-то привязанность. Более увлечённый человек заинтересовался бы всерьёз. Как?
• Выберите момент, когда ваш герой замкнулся в себе или отдалился от других. Более пылкий человек полностью отстранился бы от общества, и ему не было дела до людей. Как мы могли бы это распознать?
• Ваш герой сосредоточен на себе, у него большое самомнение. Более сильная – слабая? – личность стала бы тщеславной. На чём именно в себе сосредоточен ваш герой?
• Ваш герой подходит к проблеме логически. Человек с более интуитивным складом ума не стал бы думать о проблеме, а вместо этого сделал бы что-то неожиданное, проявил изобретательность. Как именно?
• Ваш герой к кому-то привязан. Более раскованный человек попытался бы поцеловать или постарался безошибочно дать понять, что испытывает такое желание. Как?
• Ваш герой – маг. Более сильный маг мог бы творить чудеса. Что могло бы стать самым значительным проявлением магии?
• Ваш герой мудр. По-настоящему выдающийся человек творит невозможное. Что в вашей истории невозможно?
Ваши ответы помогают найти способ сделать героя более деятельным, ярким, непредсказуемым и запоминающимся? Если так, воспользуйтесь ими.
В жизни настроение прыгает. Мы вступаем в противоречие с самими собой. Мы действуем непохоже на себя. Мы рисуемся. Почему тогда это так сложно, позволить героям поступать так же? Все мы колеблемся между крайностями. Мы пересматриваем мнение, судим сами себя, совершаем открытия, получаем что-то от взгляда в прошлое, получаем интуитивные озарения. Так же мы совершаем грубые ошибки, игнорируем предупреждения, говорим прежде, чем подумаем, бросаемся вперёд, очертя голову, меняем курс на обратный, танцуем в зоне защиты, сдаёмся, бьём, когда не стоит, уходим, когда надо было стоять на своём.
Перепады между крайностями – это шаги в эмоциональном сюжете, так почему бы не придать роману соответствующий темп? Если так сделать, читатели почувствуют, внутренний стук сердца, который тянет их вперёд, пульс, который независим от видимых событий истории, отвлекающих наш взгляд.
Мастерство эмоции 11: переходя от действия к напряжению
Запишите ответы на следующие вопросы и детализируйте их.
• Ваш герой умеет жить. Как он видит жизнь?
• У вашего героя сильное чувство цели, но также сильно ощущение неудовлетворённых потребностей. Что за потребности, и как герой их расценивает?
• Выберите момент, когда ваш герой совершает храбрый поступок. В этот же момент, во что он обретает веру?
• Найдите момент, в который ваш герой контролирует ситуацию. Что он в этот миг осознаёт – или чего не осознаёт?
• В одном мире ваш герой настойчив. В какой реальности он сдаётся, и почему?
• Ваш герой наслаждается приключениями. В какой момент это вступает в конфликт с любовью? Как ваш герой оценивает одно относительно другого?
• В какой момент ваш герой ярче всего проявляет лидерские качества? Чему он должен научить?
• Ваш герой добр. Что ему кажется прекрасным, и почему?
• Ваш герой храбр, но в отношении чего он полностью искренен?
• Ваш герой бунтует. Как он понимает, что так же является еретиком?
• Ваш герой одиночка или в какой-то момент остаётся в одиночестве. Почему он считает подобное разновидностью нищеты?
• Ваш герой устанавливает справедливость. Как он понимает, что должен так же проявить милосердие?
Если ответы на любые из этих вопросов помогли вам найти способ как-то оригинально раскрыть внутреннюю жизнь героя, воспользуйтесь ими.
________
Если вам нравятся мои переводы, вы всегда можете поддержать их дальнейшее создание - хороших материалов по литмастерству много не бывает!