«Милосердие» – спектакль, после которого хочется помолчать и замедлить шаг. Очень крутой. Если вы не знакомы с документальным театром – тот самый случай, когда надо бросать всё и бежать знакомиться.
Читать дневники сестёр милосердия, мягко говоря, неприятно. Потому что КРОВИЩЩА, исковерканные судьбы, обстрелы, казармы, жутчайшая жуть. Создатели «Милосердия», тем не менее, прочитали не только их, но переписку царских военных цензоров, и книгу «Эмансипация сексуальности в России: рубеж XIX-XX веков». Собрав всё это воедино, они создали гимн женщине на войне. В основе этого гимна лежит частная жизнь людей, никому сегодня не известных, а то и вовсе сгинувших без вести.
При этом режиссёру Анастасии Патлай удалось найти интонацию, от которой одновременно становится не по себе, но как-то легко и удивительно. Этот спект не только про страдания и подвиг, он – про жизнь и любовь в условиях, когда ни о жизни, ни о любви и речи быть не может.
Юлия Буторова отправляется на фронт из чувства долга перед отечеством. У Анны Ждановой изначально другая цель, осуществить которую труднее. Первая страдает без своего возлюбленного (не просто охи-вздохи, сиреневая канитель, ей физически плохо – да, оказывается, женщины в начале XX века про такое писали, пусть и нрзб) Второй вообще побоку вся эта любовь, она рвётся в бой с немцами, но кто её, девочку, пустит? Девочкам можно только перебинтовывать разорванные тела, пока бинт не кончится, пока крышу госпиталя не обдаст шрапнелью.
От влюблённости – к одиночеству, от надежды – к протесту, от наивного сострадания – к истинному милосердию. Жалость к раненым, негодование по отношению к власти (и Высшей тоже), смущение от недвусмысленного предложения офицеров – эмоций много, гораздо больше, чем, казалось бы, положено простой медсестре. Нет только одной – страха. Наверно, потому и зрителям не так страшно слушать про теплушки, где свалено 300 солдат, и мёртвых, и живых. Тревожит другое: не оборвётся ли дневник? Какая запись станет последней? Выдыхаешь только, когда по стене начинает ползти надпись: Ю.В. Буторова скончалась в 1946 году, А.А. Жданова – в 1974. Первая в 40 лет ещё и дочь родила, а вторая до самого преклонного возраста работала шофёром! После всего пережитого ада!
Смотреть и слушать про это отстранённо, конечно, нельзя. Спектакль сразу вовлекает в действие: стулья расставлены в 4 ряда, два – спинками друг к другу. В начале зрителям раздают карточки с крестами и фамилиями – мы становимся пациентами госпиталя. Потом всё происходит на расстоянии вытянутой руки, не всегда в удобной плоскости – приходится выгибать голову. Так же, наверно, выгибались раненые, пытаясь уловить взгляд приглянувшейся медсестры. Но эта медсестра могла не только скромно улыбаться в ответ. Она могла вести пропаганду коммунизма, возмущаться военному произволу, злиться на собственное бессилие, воровать мешки с сухарями, напиваться, врать маме и, переодевшись в мужскую форму, наконец, бежать на передовую.
Не всё из происходящего на сцене можно выразить литературным языком. Поэтому вперемежку с текстом звучат песни, речитативы, клокочущие горловые звуки какого-то полузвериного недоязыка. Артисты театра голоса «Ла Гол» дублируют внутренние состояния героинь. Скребущие, невыносимые для уха звуки альта (Дарья Звездина) передают само движение времени. Это век-волкодав пробирается по полям сражений. Но – не страшно, не страшно, потому что у сестры милосердия много дел. Недаром спектакль кончается распевом стихотворения героя войны 1812 года Дениса Давыдова (Буторова, кстати, его правнучка)
К коням, брат, и ногу в стремя,
Саблю вон – и в сечу! Вот
Пир иной нам бог дает,
Пир задорней, удалее,
И шумней, и веселее...
Ну-тка, кивер набекрень,
И – ура! Счастливый день!