Так вот Аида (Анна Нетребко) любит Радамеса (Александр Антоненко), она рабыня, он — воин, а вскоре встанет во главе египетских войск. Но, вот незадача, Радамеса любит и Амнерис (Анита Рачвелишвили), а она дочь фараона! Кто этот фараон, из какой династии, как его зовут, в каком году происходит действие — это останется покрыто мраком тайны. И не зря! Дочь и папа выглядят как ровесники, но как так получилось, и где мам Амнерис мы так никогда и не узнаем.
О, чуть не забыла! Аида еще и эфиопка! Ну, знаете, такая типичная белая эфиопка, их там миллионы! А тут ее котик (ну, вы поняли, Египет, кошки…) идет на войну с ее страной! А у нее там отец, и холмы, и озера, и аромат цветов в воздухе…Да и с Амнерис они считали себя чуть ли не сестрами… Но та начинает что-то подозревать. Вслух. Громко. Как это принято в опере: отходите друг от друга на 1,5-2 метра и во всю мочь кричите свои секреты, сомнения, подозрения и тайны, иногда одновременно, чтобы зрителям сложнее было разобрать. Иногда такие номера проворачивают и на троих.
И вот Радамес (уф, чуть не сказала Радомир или Святослав!) уходит, побеждает там всех, и уже на пути обратно с добычей и пленниками. Амнерис решает точно узнать, что там у него с Аидой. Но как? Телефонов еще нет, в переписку не залезешь, частного детектива не нанять — остается надеяться на прокол соперницы. Так что Амнерис приглашает к себе Аиду и говорит ей, что Радамес… А теперь, привлеките все свои знания о классических произведениях и догадайтесь, что она сообщает о Радамесе?
а) он полюбил другую эфиопку б) он умер в) он гей г) он ушел в монастырь д) все вышеперечисленное
Тоже мне, интрига! Ясное дело, она говорит, что он умер. Все же нормальные люди, во всех операх и пьесах так делают! Каким-то чудом, Аида не успевает покончить с собой, потому что ей быстро говорят, что это шутка, но по ее реакции понятно, что она влюблена в Радамеса (ну, или она вообще не любит, когда людей убивают).
Тут начинается триумфальное возвращение победителей, и мы видим, что такое настоящая массовка! Там реально сотни людей и даже колесница, запряженная настоящими конями! Эфиопские пленные играют лучше, чем некоторые главные герои. Да и вообще, отрадно осознавать, что в опере можно что-то новое узнать! Ну вот, что Древняя Эфиопия была очень разнообразна расово: там кого только нет среди ее граждан, отличная эмиграционная политика! Тут в толпе оказывается и отец Аиды, он ей поет, чтобы она его не выдавала, тут же сам говорит, что ее отец — все логично. Пленников, оказывается, привели только чтобы казнить.
Радамес просит пощадить, фараон такой: «Ну, ладно! И раз ты такой герой, женись на моей дочери!». Никто в такой ситуации не начинает сразу спорить с безымянным фараоном в присутствии тысяч свидетелей, так что свадьба не за горами. Амнерис идет в храм на ночную молитву, и прямо там же, в метре от входа в храм, происходят все тайные встречи: Аиды (она быстренько переоделась в платье с игривым разрезом) с отцом, и ее же с Радамесом. Папаша Амонасро, ничуть не стыдясь своего имени и своего поведения, просит Аиду узнать, каким путем египетские войска пойдут в Эфиопию. Она в шоке, так как не хочет быть шпионкой и разделить судьбу Маты Хари. Но ее токсичный отец поет о том, что если она этого не сделает, она ему не дочь, все смерти будут на ее совести, и каждая пылинка будет ее во всем винить до конца жизни. А вы говорите, сравнение с одноклассниками это давление на ребенка! Понятно, Аида соглашается, Радамес, поколебавшись, все выдает, Амнерис их застает за этим, Аида с папаней убегают, завидного жениха арестовывают.
Ну, а потом суд и приговор к погребению заживо. В гробнице Радамес вдруг обнаруживает Аиду, они обнимаются и сообщают нам, что мечтают умереть вместе, юными и невинными. И в этих условиях это звучит не как мечта, а как надежный план! Амнерис сокрушается и на всякий случай молиться за них. Все! Я втайне надеюсь, что Аида все-таки не пришла туда, а была всего лишь плодом воображения подавленного и задыхающегося Радамеса, а то это не лучший пример молодому поколению.
Но кто вообще смотрит оперы ради сюжета? Хотя нормальный сюжет (не понимаю, почему в Египте не пытаются заработать на этой истории. Показывают же в Вероне балкон Джульетты, продают всякие сувениры тематические, пусть и тут — покажут, где гробница Аиды и Радамеса, там желание можно будет загадать). Нет, тут дело в музыке, пении и этих милых певцах-колобках, которые катаются по сцене! И ведь никому в голову не приходит серьезно обсуждать их формы или их возраст, потому что это не-важ-но! И толстячки в массовке, которые играют изможденных воинов и пленников-милые, а не странные! Конечно, многие события стали бы более понятными, если бы люди вспомнили, что героям там лет по 15-17 (да-да, даже полководцам), и вся их нелогичность, суицидальность, максимализм и аффективность (а также заявления, что это первая любовь, и вообще, они хрупки и эфемерны) легко объясняется возрастом. Но и без этого опера — это поистине всеобъемлющий и всепоглащающий жанр, в котором нет места бодишеймингу, эйджизму и расизму.Она может и должна затмить другие музыкальные жанры, в качестве профилактики депрессии, тупости и тлена. Ну, серьезно, включите арию из почти любой оперы или марш и попробуйте продолжать думать о своих проблемах во время прослушивания. Это физически невозможно! И зря старшее поколение думает, что уж дети и подростки этого точно не поймут — они закалены саундтреками фильмов в исполнении симфонических оркестров — какое тут может быть непонимание? Возможно, не всем следует смотреть оперу целиком: это обычно три часа с одним-двумя долгими антрактами, но часть-то можно! И скоро уже эта музыка будет звучать во всех маршрутках, а по пути на работу люди будут напевать Libiamo, libiamo ne' lieti calici, che la bellezza infiora…
