Близнецы уехали на конкурс в Ростов, что на Дону. Отец поехал вместе с мальчиками, чтобы поддержать конкурсантов, а больше — присмотреть за гиперактивными музыкантами. Это весомо снимало долю ответственности с преподавателя фортепиано, которой, не на днях, так на годах должно было стукнуть под семьдесят. Это она, Валентина Васильевна, придумала выступать братьям в четыре руки, — чтобы не при каких обстоятельствах дети не состязались друг с другом. В благодарность мама воинственных пианистов, дабы не отделываться банально конфетами, уговорила мужа сопровождать конкурсантов на пару с учителем. Это здорово облегчало участь последней. До мудрого участия Валентины Васильевны мама полагала стандартно — она учитель, это её работа, пускай справляется.
Старшую из дочерей, пяти лет, забрала к себе на выходные бабушка по папе. Расстроенная поездкой братьев — её же не взяли, — она быстро согласилась на гостевое предложение бабушки. Но когда, одетая, уже стояла на пороге, и бабушка весело позвала: «Ну, пошли», - закатила истерику, что она не хочет. Увидев, как младшая дочурка, двухлеточка, подбежала к маме, запросилась на руки, и та взяла её, - старшая сестра мгновенно острым детским умком поняла: что не приз ухватила, а теряла на целых два дня мамино общество. И если раньше ею двигала ревность к братьям, что те уехали, то теперь — ревность к сестре, что та остаётся... Не заплачь она прям на пороге, мама бы уступила — оставила дома. Но попусти капризу сейчас, - и это даст целый ряд истерик в будущем, при каждом случае, когда девчонка не получит своё сиюминутно... Под робкое бабушкино «может, не заставлять?» жестокая мама отёрла страдалице слёзы, поцеловала и напомнила, что у бабули можно будет поиграть в стратегию, которой нет в домашнем компьютере. Кривая мина быстро исчезла с детского личика, и мама тут же добавила в угаданном направлении: «А ещё вы можете с бабушкой зайти к соседке, - и поиграешь с Шарлоткой. Только смотри, не лезь к ней лицом, - чтоб не поцарапала тебе глазки». Недавняя плакса, почти не колеблясь, ушла за обещанными развлечениями. Пусть не на два, но на день её точно хватит. И точка в капризе осталась за мамой, - не будет для ребёнка нового искушения пореветь, в ближайшее время.
Остались мама с малышкой совсем одни.
Сразу почувствовав очарование нового факта, малышка помчалась к игрушкам — хватала те, в какие ей не давали играть старшие. Быстро выросла игрушечная горка посреди комнаты. И почти также быстро надоела абсолютная свобода: играть одной в пустой комнате всеми игрушками сразу — кому ж это понравится? Загрустив, малышка побрела на кухню, к маме. Главному средству от грусти.
- Ты чего? Наигралась?
- Ага.
- Бы-ыстро. Ну, садись, посиди со мной. - (Мама готовила суп-лапшу; оставалось только закинуть саму лапшу и измельчённую зелень.) - Сейчас доварю, и будем кушать.
- Няма! - ребёнок просил сладкое.
- Нет. Только кусочек хлебушка могу дать, больше ничего!
- Тю-тють.
- Не чуть-чуть. Конфета — после супа... Будешь хлеб?
- Ага, - согласился ребёнок, точно зная, что выпросить сладкое пока не удастся.
…Вечером гуляли. Малышка то брала маму за руку и смотрела на неё, высоко задрав голову, то бросала дорогую руку и, отбежав, поворачивалась и наблюдала, как мама не спеша к ней приближается. И так, и так — хорошо. Что так мама — вся твоя, что так. Нет конкурентов. Казалось бы, самой маленькой — и самое внимание. Но нет. Братья-школьники забирали много маминого времени, особенно, на домашние задания. Старшая дочка за два года, пока подрастала новорожденная малышка, так и не пережила период ревности. Нисколько не ревнуя к братьям, она тяжело переживала появление в семье ещё одной девочки. Будь это ещё один мальчик, возможно, всё было бы проще. Но терпеть, когда «доченька милая, лапонька мамина» текло мимо, не по твоему адресу... это уж слишком. Во всех таких случаях старшая подбегала к маме и просила скороговоркой: «И меня так назови! И меня так назови!»... Выдумывались предлоги, чтобы оттянуть одеяло внимания на себя: пальчик ударила, животик заболел, домик не получается — помоги, резинка сползла — сделай новый хвостик... Мама переживала за обеих: за старшенькую, что той так больно быть не одной у мамы; за младшую, что у неё портился характер, ласковый от природы, но атакованный сестриной агрессией. Манюня быстро усвоила, что её обижают, и, несмотря на свои полроста, теперь уже зачастую кидалась на сестру с кулачками первая...
…Вечером гуляли... Накупили лакомств и шли неспешно домой. Никаких добавочных раздражителей. Мама спокойна, дочка спокойна — не идут, плывут. Легко жить без беспокойства. Возрастная прохожая улыбнулась им:
- Как хорошо, когда ты одна у мамы... Правда, малышка?
- Правда, - ответила за малышку мама. Мысленно отмахнувшись от доброго чужого слова, как от бабочки, которая мешает.
Вдвоём зашли они в подъезд, открыли две двери и попали домой, в тишину. Разделись, вымыли руки — без толкотни, кто первый. Мамка ушла наколдовывать ужин на кухню, а лялька раскинулась на большой маминой подушке с планшетом — смотреть Микки Мауса. Стали постукивать какие-то ложки и ножики. Загрузился мультик, и под музыку залопотал Микки, а за ним и переводчик. Слабые звуки тихого мира. Хорошего мира. Такого хорошего, как мама.
…Доела детскую кашку, и сейчас мама помоет за ней тарелочку и сядет ужинать своё— можно будет воровать у неё кусочки из тарелки. То воровать, то выпрашивать — как придётся. Всё равно одинаково счастливо и то, и другое... Ну вот, как всегда. Мама опять лёжа смотрит свои немультфильмы. Не хочется одной в другой комнате играть, хочется здесь, с мамой, хотя тут и нет ничего интересного. Забраться под бочок и полежать, а потом — потрогать мамино лицо. Такого мягкого лица больше нет ни у кого. И поцеловать. И как взять, прям с размаху, да обнять крепко-крепко...
- Что зайка? Прям соскучилась?
- Ага.
- Хорошо быть одной у мамы?
Малышка застеснялась и упряталась головой куда-то в складки маминой кофты. Мама погладила её по спинке:
- Ну, ничего, заяц, не страшно. Это только кажется, что окружающие мешают твоему счастью.
Не умея долго находиться в одном положении, малышка высвободилась из родных объятий, перелезла через маму и запрыгала по пружинному дивану, заливаясь смехом.
