Политика царского самодержавия в области еврейского образования в XIX — начале XX вв.

В 1801 г в России на престол взошел молодой царь Александр І, отличавшийся своими либеральными взглядами и убеждениями. Он прекрасно понимал, что благополучие государства зависит от просвещения народа. В связи с этим правительство намеревалось провести реформы в духе Просвещения. В Российской империи началась реорганизация системы образования. Этот процесс являлся частью общеевропейского процесса политической централизации, формирования наций и национальных культур [1, с. 83].

В 1802 г. в России создано Министерство народного просвеще­ния. Европейская часть страны разделена на шесть учебных округов. Белорусские губернии: Витебская, Гродненская, Минская, Могилев­ская вошли в состав Виленского учебного округа [2, с. 132].

Школьная реформа 1903-1904 гг. создала систему просвещения на основах общих правил для всего населения империи, без различия национальностей, вероисповеданий и сословий. Однако отсутствие национальных ограничений не базировалось на принципиальном признаке справедливости и целесообразности обучения на родном языке. Создатели первого систематизированного закона о народном образовании России вообще не придавали значения языку преподава­ния в школе, считая, что таковым должен быть язык русский – “это подразумевалось само собой” [3, с. 121].

9 декабря 1804 г. Александр I подписал закон “Положение о евреях”. Этот закон разрешал прием еврейских детей во все учебные заведения России (народные училища, гимназии и университеты). Однако в законе было оговорено, что если еврейское население не воспользуется данным ему правом, то правительство может открывать специальные еврейские школы, которые будут содержаться за счет самих евреев. Эти меры следует рассматривать как первый шаг на пути царского самодержавия к аккультурации не­русских народов, в том числе и евреев.

Возможность получить светское образование встретила одобрение со стороны той части еврейства, которая стремилась к просвещению. Но большая часть еврейского населения отрицательно отнеслась к обучению еврейских детей в общих школах. Основной аргумент против этого — почти поголовное незнание еврейскими детьми русского языка.

Действительно, еврейское население белорусских губерний не “торопилось” отдавать своих детей в русские школы. Оно по- прежнему придерживалось традиционных форм национального образования — хедер, Талмуд-Тора, иешива. Следует отметить, что к 1841 г. во всех общих школах Белорусского учебного округа училось только 38 евреев [4, с. 46].

Указом от 13 ноября 1844 г. в России учреждались казенные еврейские училища, где обучение для еврейских детей было обязательным и даже принудительным. Создание этих училищ следует рассматривать как одну из сторон политики русификации.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене и будете в курсе новых публикаций и исследований!

Вместе с принятием закона об открытии казенных училищ были приняты “Правила”, которые устанавливали контроль за деятель­ностью меламедов. Для занятия педагогической практикой им необходимо было получить на то специальное разрешение, сдав на русском языке соответствующий экзамен (позже этот экзамен был отменен). Необходимо отметить, что большинство меламедов не шли сдавать этот экзамен и продолжали свою деятельность нелегально. Тайное обучение являлось своеобразной формой противодействия русификаторской политики царского правительства [5, с. 459]. У еврейского населения одной из форм тайного обучения были нелегальные хедеры.

Это явление необходимо рассматривать как яркий пример стремления инородческого населения к поддержанию своего национального образования. Основной причиной этого обучения стало недовольство родителей и общественности русификаторской политикой царского самодержавия [6, с. 517].

3 апреля 1892 г. Александр III утвердил “Временные правила о наказании за тайное обучение в губерниях Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской, Витебской, Могилевской, Подольской и Волынской”. В соответствии с этими правилами за “тайное” обучение предусматривался штраф 300 руб. или арест на три месяца для основателей школ и всех тех, кто содействовал их созданию [7, с. 108].

В контексте вышесказанного интересными будут следующие примеры. В газетах того времени встречались заметки такого содержания (орфография и стиль сохранены): “В Варшавской Судебной Палате рассматривали дело Магдалины Сезик и Софии Вашкевич по обвинению в тайном обучении грамоте (о языке обу­чения умалчивается в официальном извещении, а в нем то и разъяснение всего дела). Приговорены к уплате 5 руб. штрафа каждая”. Однако не только учителя подвергались преследованию за свою деятельность. Далее можно прочитать следующее: “В прошлую субботу во время сильной метели вышел я из дому и увидел следующую картину, взволновавшую меня до слез: кучу детей 8-9 лет, засыпанных снегом, стражники гнали в канцелярию гмины, а оттуда препровождали в Калишь, находившийся в 16 верстах от канцелярии гмины. Оказалось, что эти дети были преступники, виновные в том, что они тайно учились грамоте у какой-то учи­тельницы” (Газета “Речь” за 1913 г.) [8, с. 23].

Что касается “тайного” обучения в целом, то можно отметить следующее. Несмотря на то, что царское правительство и предпринимало репрессивные меры по отношению к тайному обучению, однако оно было не в силах искоренить это явление.

Проводя различные ограничения в деле образования инород­ческого населения России, Министерство народного просвещения обычно мотивировало необходимость этих ограничений борьбой с сепаратизмом тех или иных народностей [8, с. 134]. В 1874 г. прави­тельство приняло Указ о воинской повинности. Закон предусмат­ривал, что евреи, имеющие образование, на службе получают определенные льготы, что должно было служить стимулом для еврейской молодежи получить среднее или высшее образование.

Российское самодержавие жестко осуществляло русификатор­скую политику. Выражая ее суть в области просвещения, дворянин Н. Кулешов заявлял на VII съезде уполномоченных дворянских обществ: “Школа не может иметь инородческого характера, в ней должен без каких-либо уступок существовать государственный язык, обучение должно вестись на русском языке. Нам, дворянам, надлежит сказать, что школа должна быть русская и Россия — для русских” [9, с. 73].

В конце 1878 г. Минский губернатор заявил о необходимости ограничить прием евреев в общую школу помимо того мотива, что еврейская молодежь легко приобщается к революционному движению и дурно в этом направлении влияет на своих товарищей- христиан, он указывал на то, что, обладая денежными средствами, евреи лучше обставляют воспитание детей, чем русские. По словам Минского губернатора, материальное положение еврейских детей лучше того, в котором находятся христиане, а потому, чтобы ев­рейский элемент не взял перевеса над остальным населением, надо ввести процентную норму приема евреев в среднюю школу в соответствии с численным отношением евреев ко всему населению данной области.

Министерство народного просвещения не пошло на это. Было дано объяснение, что при исчислении процентного соотношения евреев и христиан в школе надо брать в расчет только городское, а не все население, и что во всяком случае, если евреи проявляют большее, чем у христиан стремление к учебе, то это вина последних [10, с. 196].

На рубеже XIX-XX веков Беларусь, входившая в состав Российской империи, представляла собой край, который отставал от центральных губерний страны по всем важнейшим показателям, в том числе и по развитию народного образования. Это отставание было обусловлено политикой российского самодержавия с его сословно-классовым характером и русификаторскими стремлениями.

Очень важным является исследование национального состава населения, в т. ч. и учащихся Северо-Западного края. Этот вопрос, по мнению С.В. Снапковской, является “белым пятном” в белорусской историко-педагогической литературе. Его фактически обошли в обобщающих трудах по истории народного просвещения и педагогической мысли [11, с. 17].

По данным В. Игнатовского и А. Смолича национальный состав населения белорусских губерний (в процентах, по данным переписи 1897 г.) был следующим: в Могилевской губернии белорусы вместе с украинцами составляли 82,6 %, великорусы — 3,4 %, евреи — 12,1 %, поляки — 1,4 %. В Минской — белорусы и украинцы — 76,4 %, великорусы — 3,9 %, евреи — 16 %, поляки — 3 % ровно. В Гродненской губернии белорусы и украинцы — 66,7 %, великорусы — 4,6 %, евреи — 17,4 %, поляки — 10,1 %, литовцы и латыши — 0,2 %. В Витебской губернии белорусы и украинцы — 52,9 %, великорусы — 13,3 %, евреи — 11,7 %, поляки — 3,4 %, литовцы и латыши — 17,8 % [12, с. 9].

Продолжение статьи читайте на Краеведческом сайте Гомеля и Гомельщины.