Закатный луч давно оставил последний росчерк над крышами Сотворенного Города, когда в безлюдном переулке раздались шелестящие шаги. Крепкая дверь беззвучно отворилась на негромкий условный стук, и вошедший тут же запер за собой.
‒ Не стой столбом, Дзели, - прозвучал низкий бархатистый голос. ‒ Или в Окрестье нынче набирают робких юнцов?
Воин усмехнулся: его юные годы миновали довольно давно.
‒ И тебе здравствовать, Крина.
‒ Впрочем, - продолжала она, - для меня все люди юнцы.
Роскошное внутреннее убранство будто перенесли из дворца. Вернее, из дворцов: так странно не сочетались грубые бронзовые кубки и отлично прокрашенные шелка, изящные курительницы и разбросанные шкуры. Хозяйка расположилась у очага прямо на скатанной тростниковой циновке.
Помедлив, Дзели приблизился и сел среди ковровых подушек. Поднеся к губам деревянную чашку с густым питьем, он исподволь оглядел хозяйку. На базаре и в гостинице она показалась ему нестарой. Если учесть, что общение их было кратким, а женщины в этих краях прикрывают лица платками до самых глаз…
Что ж, в доме Крина обременяла себя только шароварами да украшениями.
(Продолжение следует здесь: Матерь богов (продолжение))
Начало здесь: Мидеррейа