Небо выжидающее заглядывало в офисные кабинеты. Облака висели, наливаясь густыми сумерками. Время от времени лучи просеивали небо, падая лимонным золотом на католическую церковь и прохожих. Люция Ондеркова прошла сквозь крутящиеся двери и подняла голову. Синее матовое небо висело над ней, будто рассерженный начальник. Ветер подыгрывал ему, точно их секретарь, и подкидывал вверх полы серого плаща. Девушка застегнула последнюю пуговицу на воротнике и побежала на остановку. Небо чихнуло раз, другой, третий и разразилось проливным дождем. Капли почти сразу превратились в потоки воды, которые обрушились на прохожих сверху и скрыли от глаз просевшую плитку. Ветер срывал сухие ветки и клубками тащил их по воде. Люция щелкнула зонтом, влилась в толпу прохожих и на время спряталась за их спинами. Идти стало значительно легче. Ветер не бил прямо в лицо, а заходил откуда-то сбоку потоком холодного воздуха.
Но как долго можно прятаться за чужими спинами? Идти туда, куда и все? Стихия нагнала ее за очередным поворотом. Ветер вцепился в металлические спицы, дернул за них и вывернул зонт наизнанку. Сумка съехала с плеча и едва не упала в лужу.
— Ну, что за день, — в отчаянии произнесла она и, повернувшись по направлению к ветру, стала судорожно давить на кнопку. Но зонт не слушался: ветер нещадно трепал нейлоновую ткань и дергал погнутые спицы. Дождь упивался своим могуществом и бил ее по лицу, смывая с ресниц тушь и оставляя большие черные круги под глазами. Она надавила на зонт сверху рукой, потянула за спицы и, наконец, смогла защелкнуть.
В туманной завесе дождя показался трамвайчик под номером двадцать два. Растрепанная, вымокшая за несколько минут до нитки, она влетела в него и присела возле окна. Внутри ботинок капризно хлюпала лужица, перекатываясь из носа в пятку при каждом движении ногой. По щеке скатилась черная капля, девушка неосознанно смахнула ее рукой и только потом сообразила, что растерла тушь.
Ей захотелось стать маленькой и незаметной, она еще сильнее вжалась в сиденье и уставилась в окно. Капли бежали по стеклу, догоняли друг друга, сливались в одну большую и, замерев на мгновение, падали.
Трамвай открыл двери на следующей остановке. Мимо проехал мальчик на велосипеде и обрызгал стекло. Люция вздрогнула от неожиданности, и взгляд ее ожил. В одно мгновение она утонула в картине на противоположной стороне улицы.
***
Возле пекарни стояла девочка. Она выбрала небольшую лужицу, залезла в нее обеими ногами и прикрыла глаза. Большие капли падали на нос, на язык, на косички, а она в ответ улыбалась. Жизнь била ключом, не отдавая ни секунды, чтобы усомниться в этом. Казалось, счастье рождалось изнутри, росло, становилось все больше и больше, пока не заполнило все вокруг.
Люция перенеслась в свои собственные детские воспоминания и улыбнулась. Ей захотелось вскочить с места, сбросить тяжелую сумку с плеча и просто постоять рядом с девочкой в этой самой луже. Ей так захотелось почувствовать себя живой, что она метнула взгляд на открытую дверь трамвая, а потом снова в окно и ужаснулась. Крик застыл в горле, как кость. Казалось, что счастье, недавно витавшее вокруг нее, развеяно по воздуху осколками взорвавшихся мин.
Женщина дернула за руку девочку и силой потащила ее под ближайший навес, спасая от дождя и от счастья.
Люция буквально припала к стеклу, прижалась к нему лбом и губы ее беззвучно прошептали одно единственное слово:
— Зачем?
Трамвай же закрыл двери и продолжил свое движение согласно расписанию. Жизнь не останавливается ни на миг, даже если Вы готовы выпрыгнуть из вагона на полной скорости. Мы можем на время притаиться, спрятаться в свой собственный кокон из страхов и ожиданий. Но однажды наступит день, когда жизнь вновь вытащит Вас на поверхность, хотите Вы того или нет. 5.1#Praga_book
Пройди по ссылке ДО или ПОСЛЕ, чтобы прочитать следующую главу.