Что и сказать? Выбора теперь не было вовсе.
Говорят что из любой ситуации есть выход, даже если этот выход вперед ногами. Но так только говорят. Слова в наше время мало что весят.
Марк даже не раздумывал; перспектива вмерзнуть в историю на очередной чистке его не грела. Да, он прекрасно понимал, что где-то там его ждало еще что-то более непонятное. Но именно эта непонятность и непроглядность в своем завтра и вспахивала в его душе благодатную почву для урожая. Чего он ждал? Он давно уже ничего не ждал от завтрашнего дня.
Собрался быстро, трепетно обнял ребят и даже с законником постоял пошептался как- будто с родным человеком.
- Присядем на дорожку, - вежливо предложил тот и аккуратно примостился рядом. В глазах его была невыносимая тоска по той свободе, которой Марк будет дышать через некоторое мгновение.
- Чему завидовать то, - спокойно сказал Марк и похлопал его по плечу, - на убой ведут, не иначе.
- Мы тут Маркуша все на убой, - улыбнувшись произнес законник, - только там за колючей проволокой воздух другой. Ты им легкие наполнишь и тяжелее станешь. Понимай меня пожалуйста! Он там жирный что твое сало свиное с двумя прослойками из темного мяса. С легким ароматом чеснока и тмина. Отвечаю, если к стенке поведут и спросят меня: что тебе сука нужно чтобы распрощаться с этим светом в конец? Попрошу вывести за колючку и дать подышать. Так вот и ты подыши там Маркуша. За меня подыши, за нас всех родненький. А потом как выйдет, ты же не дурак, понимаешь что к чему. Только у Бога на нас с тобою другие планы.
Затем он наклонился к его уху и тихонько шепотом добавил:
- И на всю эту кодлу тоже.
Через минуту Марк уже сидел в служебной машине стилизованной под старинную «волгу». Он видел такие в студенческом музее да и то только на картинках. Автомобиль легко тронулся с места и повез его в неизведанное.
Шофер был молчалив и угрюм. А вот его сопровождающий, молодой человек в сером костюме и пижонской шляпе на манер описанных в шпионских романах прошлого века, наоборот был явно расположен к беседе.
Даже удивительно теперь было вспоминать, про вчерашнего поникшего при слове «счастье» следователя. При взгляде на «Этого» пижончика, Марк не мог об этом не припомнить. Он явно принял с утра прохладный душ. Побрился и сделал гимнастическую зарядку. Поцеловал жену, позавтракал яичком с белым намасленным хлебушком. Какао с пенкой. И сидит теперь тварь в том же своем вчерашнем кабинетике. Делает вид что жизнь удалась. А ведь он понял меня вчера. Не мог не понять.
А этот точно знал всю свою гнилую нужность. В отличие от моего вчерашнего. Этот точно любому счастье между ребер впихнет своими лакированными сапожками. Сто процентов Блока может центнерами цитировать. С этим нужно поосторожнее.
- Путешествовать мы будем долго, - скромно начал он, - поэтому сразу буду вводную вам давать. Надеюсь вы в курсе куда и для чего вы едите на объект? – тон его был керосиновым. Холодным, простеньким. Но с отдушкой.
- Так это место называть следует объект? – съязвил Марк и улыбнулся.
- Так в курсе или…
- Ваш, этот, - смутился ответом Марк,- рассказывал о небывалом эксперименте на территории какого-то города счастья. Вроде так. Или я опять путаюсь?
- Ну, в общих чертах так и есть. Городок этот удален от основных веток и трасс. И связь с ним уже давно утеряна. Вам предстоит попасть на территорию объекта и связываться с нами один раз в сутки в заданное время. На сеансах связи мы ждем от вас самого откровенного: правды происходящего за стенами объекта. Что там вообще происходит?
- В контакт входить с местными можно? – непринужденно спросил Марк, как будто являлся старым и проверенным агентом секретной службы.
Серый с удивлением посмотрел на него и более серьезно добавил:
- Делайте все что считаете нужным, ведите себя естественно. Естественно, не обязательно всем подряд рассказывать о вашей истинной миссии.
- А что если я деру дам? – вдруг сменил ход разговора Марк и снова улыбнулся.
- Далеко не убежишь, - тихо по-змеиному прошептал серый, - да и всю жизнь бегать нет никакого смысла. Разве нет?
- А сидеть всю жизнь на привязи есть смысл? – Марк спросил его в лоб, без стеснений и притворства.
- Вы говорят стихи пишите? – серый учтиво сменил тему.
- Писал когда-то в юности.
- Почитайте пожалуйста.
- Да на что они вам, стихи мои?
Собеседник в ответ учтиво промолчал и устало отвернувшись к окну надвинул шляпу на глаза:
- Тогда давайте поспим, - устало зевнул он и затих.
Марк посмотрел в окно и вдруг сам того не подозревая, толкнул его в плечо:
- Можно я тебе про себя что-нибудь расскажу? – заявил Марк и улыбнулся.
Тот опешил, но противится не стал. Хотя и не произнес ни слова. Просто надвинул свою шляпу на глаза и мирно засопел.
- Иногда мне казалось что моя жизнь это слон бегущий постоянно в сторону горизонта, - начал свой монолог Марк, - Причем Я, как единица измерения человеческого начала как души, или еще чего – то понятного любому прожигателю жизненного пространства, плетусь у этого слона в хвосте. Перед моим взором постоянно одна и та же картинка, - огромная слоновая попа. Конечно он ласково машет мне веселеньким хвостиком (и это позитивно, между прочим), и все время кажется, да и не жизнь это еще, черновик. Все еще перепишется и перекрошится, и все мы родимся еще ангелами с большими и пушистыми крылами. И над головами сограждан мы будем сыпать разноцветным конфетти из маленьких желтеньких ведерочек. А сограждане будут с сарказмом и завистью смотреть на верх (прямо как я в попу моему незамысловатому слону), и сплюнув через зубы, говорить: «Хорошо, что коровы не летают!»
Но, все это вода, сухостой и ерунда. А ерундой, как известно, не болтают. А сухость лечится водой. И нечего на Бога роптать коли рожа крива. Да и он, сидя на облаке видимо импрессионист еще тот.
А может я художник, я так вижу.
Но в желтом ведерке заканчивались конфетти и это начинало раздражать. Тем более сограждане совсем не приняли такого широкого жеста, и отчетливо матерясь, прятались от падающих разноцветных кружочков. И тогда я подумал:
«Если бы я был Богом, конфетти бы никогда не заканчивались, тем более что все начинается с любви, даже смерть»
Так я интересно размышлял еще до лагерей. В голове явно ветер гулял. Не было тогда зим у меня в жизнях. Говорю так потому что каждый день был целой жизнью. А вот теперь ,иногда, так откровенно хочется жить. И вот, кажется пожить бы еще немного, еще чуть – чуть. И скажутся самые главные слова. И найдутся самые нужные вещи. И разберется хлам и выбросится все дурацкое и невостребованное. И сразу ты поймешь зачем родился и рос на этой земле. И небо в алмазах и жизнь в шоколаде и …увидеть бы еще Париж. Почему бы не Париж?
А слон тем временем начал притормаживать на узкой тропинке моего бытия, и я почуял что скоро мне с этой попой будет тесно в маленьком, но уютном мироздании.
А что же тогда до ЭТОГО?
Не жил? Не было тебя что – ли?
И садишься и начинаешь писать (ну, я не знаю как это у вас, так что извините заранее).
Здравствуй уважаемая моя судьба, - пишу я.
Пишет тебе простой (проще и не вышепчешь), обыватель и прожигатель жизненного пространства. Жил я себе жил, горя не знал, и тут выясняется, что я есть. И представьте себе мое искреннее разочарование. Я-то думал что мы все единый слаженный организм. Мы сила, я-то думал, что я, это «МЫ». А выясняется, что я просто есть и все. И все.
И все…
- Как меня бесит этот ваш лагерный фэйк, - вдруг выпалил брезгливо замполит, - тематические сравнения и идиомы философского блевотного толка. Каждого по отдельности послушаешь, прямо умница и личность. А совокупи, так стадо необразованных баранов.
- Да я так, от души поразмышлял.
- От души он, - следователь отвернулся к своему окну и брезгливо бросил, - путешествие затянется, я настоятельно рекомендую вам не умничать тут. Не развлекать меня своей чушью про жопы слонов и божественные кружочки. А выспаться. Лично я сегодня очень рано поднялся.
- А этот то не понял меня, - Марк произнес это вслух. Не опасаясь, что замполит услышит или отреагирует. Теперь ему было уже все равно. Поспать так поспать. Мало ли когда еще придется.
Но вдруг замполит тоже заговорил:
- Я вот не пойму вас, уголовников литературного этапа! Нет, ну правда. Кто вот тебе мешал начать читать русскую литературу? Зарубежную затем? Никто же насильно не сделает тебя культурнее. Как вот вам тварям это еще объяснить? Если каждый из вашего племени мне про кружочки и жопы рассказывает. А я потом должен все это в уме у себя держать и жить с этим говном как-то!
- Ан нет, вроде понял, - усмехнулся заключенный, - только вот не совсем понятно, каким образом я зацепил твое окультуренное сознание своей эмпирической слоновой жопой?
- А может я импульсивный, - вскрикнул на него замполит, - может мне твои образы идиотические снится потом станут? Ты то тварь бескультурная совсем не знаком с трудами наших передовых ученых. Тебе-то откуда знать, как сны влияют на ум человека?! Хотя мне там что-то рассказывали о твоей вшивой исключительности! Мол ты там сны какие-то видишь. А я не вижу. Потому что это не сны твою мать, это кошмары.
- И что тебе снится родненький, - Марк вел себя спокойно и развязано, понимая, что ничто они ему уже не сделают. Во всяком случае сейчас.
- Я слушал по радио передачу про открытия одного профессора. Не помню его фамилию. Что-то на «М». так вот этот профессор рассказывал что сны очень сильно влияют на жизнь. На свой ум и на умы окружающих тебя людей.
- А как вы думаете коллега, - уже совсем охамев спросил Марк, - если вы обитаете в местах не столь отдаленных, сны влияют на вашу жизнь?
- Прекрати паясничать!
- Если вы жрете перетертую кукурузную дрянь с добавлением свиного прогорклого сала, с куском глины именуемым хлебом? – добавил жару Марк.
- Прекратить!
- Так вот сны мои, к счастью про ваши я не знаю, это отдушина от вашего прогнившего и провонявшегося литературой мирка. И мне плевать как он там будет воздействовать на мои или другие умы.
Серый замолчал. Он снова отвернулся к своему окну и тихонько произнес:
- Мне теперь совсем сны не снятся. А ранее снились. В детстве. Но теперь нашей стране не до снов.
- Вот оно что!
- Да, - изменив шепот на официальный тон, произнес серый, - и еще раз повторю, путь у нас не близкий. Так что поспите немного Марк.
Марк отвернулся к окну и закрыл глаза.