Граф Лев Толстой входит в трио самых известных в мире русских писателей: наряду с Достоевским и Чеховым. Все гении “золотого века”: Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Гоголь - это больше внутренняя история. Славе Льва Николаевича периодически помогают очередные экранизации “Войны и мира” и “Анны Карениной”.
Но вообще жизнь великого прозаика сама полна сюжетов, из которых можно сделать художественное произведение. Вот и посмотрим, как изображали Толстого наши и европейские кинематографисты.
Кистофер Пламмер сыграл Льва Николаевича в “Последнем воскресении” - почему-то так перевели британско-немецко-российский фильм Last Station (”Последняя станция”). В оригинале все понятно: престарелый Толстой сбегает из семьи и умирает на станции Астапово. Наши же прокатчики, видимо, решили опровергнуть устойчивое мнение, что они ничего не читают, и сделали аллюзию на последний роман классика “Воскресение”. Хотя в производителях указана и Россия, все же картину будем считать западной, так как режиссер, сценарист и актеры - все нерусские.
Это фильм не столько о жизни, сколько о смерти Толстого. Но затронута и очень интересная история взаимоотношений его с супругой. В соцсетях бродят слезливые выдержки из дневника Софьи Андреевны, рассказывающие о ее несчастной доле. Как говорил еще Аристотель, “никогда не верь тому, что написано “В контакте”. Даже если он этого и не произнес, верить соцсетям не надо. У супругов Толстых были очень непростые отношения. И кто из них кого мучил больше, сказать сложно.
Их брак давно исчерпал себя. Намерения покинуть семью у ее главы появились давно. Наверно, это естественное желание для человека, который осуждает желание женщины уйти от мужа (см. “Анну Каренину”). Ну и наличие 13 общих детей (из них пятеро умерли в раннем возрасте) тоже не было сдерживающим фактором для великого гуманиста.
Переписавшая от руки 16 раз “Анну Каренину” Софья Андреевна тоже была дама со странностями. В мемуарах их сына Ильи Львовича мы читаем о ее привычке стрелять по ночам из ружья в форточку. Вполне логично: если мне не спится, то чего остальные дрыхнут? Граф Толстой был одним из первых русских блогеров. У него было два дневника - и один был своеобразным “живым журналом”, который лежал в открытом доступе и в него мог заглянуть любой желающий. Второй дневник автор носил в голенище сапога - и это были сокровенные думы, “подзамочные записи”. Супруга постоянно охотилась за этим вторым дневником. Стоило Льву снять обувь, чтоб в баньке попариться, жена запускала руку в сапог. Это как сегодня читать чужие эсэмэски. В общем они друг друга стоили.
Кстати, в истории русской литературы ФИО Софья Андреевна Толстая - самое подходящее для женщины, которая стала или хочет стать женой выдающегося прозаика или поэта. Я насчитал трех, об одной уже поговорили. Но первой была супруга Алексея Константиновича Толстого, автора “Князя Серебряного” и посвященного ей романса “Средь шумного бала”. А внучка Льва Николаевича - Софья Андреевна Толстая - стала последней женой Сергея Есенина.
Толстой в изображении Пламмера - это уже благообразный старец. Настолько мудрый, что некоторым (не без оснований) кажется выжившим из ума. Но авторы фильма не роются в нижнем белье знаменитого семейства, они очень бережно изображают драму двух людей с непростыми характерами, которые, тем не менее, прошли вместе долгую жизнь.
Из нескольких отечественных биографических лент возьмем самую свежую: “Историю одного назначения”. Вообще это небольшой эпизод, о котором даже литературоведы пишут вскользь. Но здесь он вырос до трагедии всего нашего общества. Толстой безуспешно пытался защитить в суде армейского писаря, ударившего офицера. За такой проступок человека приговорили к смерти. По сути - убили ни за понюшку табака. Просто так - взяли и казнили. И этому ужасу бюрократической машины пытается противостоять еще довольно молодой, но уже известный писатель. Такое вот черноземное “дело Дрейфуса”. В роли Льва Толстого - Евгений Харитонов.
Здесь уже видны столкновения характеров гения и его молодой жены. Они по-разному смотрят на мир. Ему больше всех надо, и это не устраивает Соню. Между энергичным Толстым-Харитоновым и усталым Толстым-Пламмером нет почти ничего общего. И не только возраст причиной - настолько велика была эволюция графа, настолько сильно он сам менялся в течение своей жизни.
В зрительских комментариях к “Истории одного назначения” мое внимание привлекли два. Один - это обязательный. Такой непременно должен был написать кто-то альтернативно одаренный. Мол, это все клевета на российскую армию, в которой все всегда уважали своих командиров. Есть в нашем обществе немало людей, твердо уверенных, что в многовековой истории России по улицам расхаживали сплошь ангелы, а если какая сволочь и попадалась, то исключительно присланная из-за рубежа в опломбированном монголо-татарами вагоне. А вот автор второго комментария признался, что ему теперь стыдно, что он не нашел для толстого тома Толстого иного применения, как подставка в гараже.