Всё-таки маман, конечно, злостный нарушитель дисциплины. Кошачьей. Воспитываешь, воспитываешь: пришла маман – и все воспитательные результаты в тартарары летят. А сама при этом «А чо я опять?!». И хотя она этого не говорит и даже, кажется, не думает, однако вот это «а чояопять?!» прямо сквозит во всей её фигуре.
Ну, положим, то, что она ВениаминКарлыча разбаловала – это не удивительно. Он с ней в одной квартире живет, то есть контактирует плотно и каждый день. Иногда, правда, нам кажется, что это она у него живет, но такие мысли, кажется, всех кошатников время от времени посещают. Но технически всё-таки он у неё: за квартиру платит она, у него же лапки…
Ну так вот. Неудивительно, в общем. Попробуйте сами не разбаловаться, если вы утром проснётесь, а вас спрашивают:
- Тебе курочку или паштетик?
А вы ни курочку не хотите, ни паштетик. Вам уже от жизни даже неизвестно чего хочется, а вас ещё и по пузику чешут. Но реагировать как-то надо, поэтому вы рубите:
- Кролика хочу! В соусе!
И вокруг сразу громко умиляются:
- Умничка какой! Кроличка хочет. На, на тебе кроличка! Кушай!
И тут, понимаешь, надо кушать.
Не знаю. Я бы разбаловалась. Вот и Веник. А Сима – Сима не. Она дама строгая, и диета у неё такая же. Только сухой корм, и только премиум. И эта диета режет хозяйку по самому сердцу: у неё вообще пунктик по поводу покормить. Всех.
- Я тут купила на днях паштетик… Какой-то дорогущий. Симе. А то ну сколько можно на этих сухарях сидеть?! – делится маман.
- А Венику? – удивляюсь я.
- А Венику не купила! – сердито заявила хозяйка. – Я и так ему вон сколько всего!
- И как он пережил эту несправедливость?
- Ага, - фыркнула маман. – Несправедливость, как же!
Оказывается, маман выждала момент, когда Вениамин покинул кухню (что само по себе событие редкое) и предложила Серафиме деликатес. К неописуемому её возмущению Серафима изволила паштет только понюхать! После чего демонстративно погрызла сушку и отправилась на подоконник созерцать заметённый снегом двор.
- Ты представляешь?! – от воспоминаний маман снова полыхнула праведным гневом. – Понюхала с таким видом, будто я ей… какашку на лопате предложила!
Интеллигентная маман не может вслух произнести слово «говно».
В этот момент Веник вернулся в любимую кухню и привычно дефилировал к своей миске. Но краем глаза заметил странную субстанцию почему-то в чужой тарелке!
- Опа-чки! – уселся он на толстую попу возле Симиной миски. – А что это у нас тут такое интересненькое лежит?!
И подцепил когтём кусочек паштета. Паштет пах призывно и чарующе. Так-то Венику много что пахнет призывно, но паштет отличился даже в широком Венином диапазоне. Веник отправил кусочек в рот.
- Это… Это божественно! – возопил он и принялся было за следующий кусок, но…
- А почему ЭТО лежит не в МОЕЙ тарелке?! – подозрительно прищурился он на хозяйку.
Хозяйка, избегая Венюшкового взора, старательно смотрела на закипающий чайник, делая вид, что это жизненно важно. Веник перевел взгляд на Серафиму. Но той даже и притворяться не пришлось: Веника она не замечает давно и безнадежно. Удостоверившись, что испепеляющее пламя во взоре пылает втуне, Веник решил отложить воспитательно-карательные мероприятия до следующего раза, а пока – время подкрепиться.
- А ты говоришь – несправедливость! – постепенно успокаивалась маман. – Сожрал всю банку за один вдох! А эта мымра даже не подошла!
Да, придётся в выходные ехать в супермаркет за кормом для «мымры». В нашем Мухосранске он не продаётся, а заменитель, как вы помните, вызвал у неё запор.
Ну вот… А начала-то я не с этого! А с того, что маман усердно разрушает воспитательные принципы у моего трикотажа! Сидим, значит, с ней в кухне, чай пьем. Тут в дверь суётся Зёма, как обычно с видом умирающего голодной смертью мученика:
- А мне-е-е-е?... – на выдохе голос замирает.
- Да ты мой хороший, Зёмочка, я тебе сейчас колбаски дам, - воркует маман, отхватывая шмат колбасы.
Зёма, не меняя на всякий случай выражения морды, втекает в кухню, игнорируя мои свирепые взгляды.
- Мама! – возмущению моему нет предела.
- Да я сейчас… чуть-чуть только… На, Зёмочка!
У Зёмочки перед носом падает колбасный шмат. В ту же секунду следом за Зёмочкой втискивается Стёпа с умильной мордой:
- Яа-а-а-а-а! – тоненько голосит он. – И я-а-а-а-а!
- Стёпочка! Иди, мой хороший, и тебе колбаски дам! – и в Стёпочку полетел ещё один шмат МОЕЙ колбасы.
На фоне колбасы ни мои возмущения, ни потрясания ложкой эффекта не имели. В какой момент в кухню затёк и Мотя – понятия не имею. Но вот они уже все трое уплетают мою еду.
- Мама, чтоб это было последний раз! – сурово заявила я, выдирая тарелку с остатками колбасы из цепких маманских рук. – Не дам!
- Мне-то дай, ты что?! – удивилась маман.
- Тебе дам, - опомнилась я и вернула тарелку на стол, - но тебе не стыдно?! Они в кухню зашли!
- Ой, подумаешь, зашли немножко. На сантиметр.
Эту женщину не прошибить. А вы спрашиваете, почему у Веника такая попа. Из-за слабого характера!