Общественное обсуждение услуг мобильной телефонной связи 5-го поколения (5G) было воспринято многими в Соединенных Штатах как еще один шаг в эволюции мобильной связи, как замечательное научное и коммерческое развитие информационных технологий, принесшее широкий спектр преимуществ во всем мире за предыдущую четверть века. Совсем недавно фокус внимания переместился на 5G в качестве главного спорного вопроса для американо-китайского торгового и технологического соперничества. Усилия администрации Трампа по изменению условий торговли с Китаем резко обострили тему коммерческих и международных торговых последствий распространения передовых технологий. Усилия США по экстрадиции главного финансового директора китайского разработчика и производителя телекоммуникационного оборудования Huawei и ее задержание в Канаде за нарушения экспортного контроля добавили геополитический оттенок к тому, что становится все более запутанной проблемой.
Эти аспекты истории, хотя и верны, но не позволяют понять, почему технология связи 5G такое большое дело. Дело в том, что технологии 5G создают магистральную технологию для высокоскоростной связи с низкой задержкой. Они служат основой для глобального интернета – «Интернета вещей» (IoT) с фундаментальными изменениями в том, как можно разрабатывать, использовать, поддерживать и заменять товары и услуги всех мыслимых типов (и многие, возможно, большинство еще не придуманных). Важность новых технологий заключается не в их способности делать то, что существующие технологии могут делать сейчас, а только быстрее, лучше и дешевле, хотя это и является вероятным следствием. В случае 5G, его сверхнизкая задержка (потенциально в сотни раз быстрее, чем текущая 4G LTE) обеспечивает огромную пропускную способность, что позволяет пользователям делать вещи, которые ранее не могли быть сделаны с помощью любого практического применения существующих технологий.
Огромный масштаб капитальных затрат, связанных с быстрым выводом технологии 5G на рынок – 325 млрд. долл. к 2025 году – для разработки и производства аппаратного и программного обеспечения, необходимого для доставки всех возможностей технологии 5G, отличается от любого другого инфраструктурного проекта. Отражая национальную приверженность, почти половина мировых инвестиций в развитие технологий 5G и занятости в этом процессе будет осуществляться Китаем. Чрезвычайно низкая латентность 5G позволит предоставлять такие услуги, как дополненная и виртуальная реальность, а также захватывающий и тактильный интернет, который не может быть доставлен с помощью 4G или более ранних технологий. Технология 5G также инвертирует классическую парадигму вычислительного дефицита на краю сети (например, при помощи мобильного устройства) и вычислительного изобилия в центре. С вычислительным изобилием теперь на краю сети, использование вычислительно интенсивных новых технологий (например, ИИ, квантовые вычисления и криптография, распознавание лиц) может быть выполнено мобильными устройствами по всей сети.
5G в рамках инициативы Китая «Один пояс – один путь». В то время как западные правительства, как правило, рассматривают 5G как важное, но постепенное расширение существующих телекоммуникационных услуг, Китай признал ценность технологии 5G с помощью своей инициативы «Один пояс – один путь» (BRI). Эти усилия являются глобальным инфраструктурным проектом Китая стоимостью в триллион долларов, направленным на расширение его экономического присутствия и поддержку его интересов в глобальном масштабе. Китай рассматривает это как ключевой шаг к тому, чтобы стать ведущей мировой экономической державой к 2049 году, к 100-летию со дня основания коммунистического государства. Проект имеет несколько составляющих, одна из которых стала известна как «цифровой путь». Он предполагает проектирование и развертывание телекоммуникационной инфраструктуры китайской технологии 5G над десятками стран, в настоящее время связанных с этой инициативой. Телекоммуникационная сеть 5G будет интегрирована с другим китайским проектом – системой точной навигации и синхронизации Beidou («Big Dipper») с тем, чтобы вытеснить США из этой сферы. Глобальная система позиционирования позволит радиосвязи Китая и системе PNT преобладать в будущей IoT и других зонах влияния в рамках проекта Китая BRI.
Технология 5G как инструмент международной политики Китая в области безопасности. Амбиции Китая в области глобальной безопасности пересекаются с его экономическими устремлениями. Инициатива «Один пояс – один путь» и связанная с ней деятельность были включены в Конституцию Китая на 19-м съезде КПК. В этом контексте «Один пояс – один путь» – это проект партии, а не государства, которое значительно повышает свою роль и значение в области безопасности для своего национального руководства. BRI создает глобальное экономическое присутствие, которое стало комбинацией коммерческих возможностей дл «Морского шелкового пути» и передовых воздушных и морских объектов Вооруженных сил Китая. К ним относятся воздушные и военно-морские объекты в Джибути на Африканском Роге, Дживани в Пакистане (~80 км к западу от его крупного торгового порта в Гвадаре) и военно-морская база в Шри-Ланке (Хамбантота, которую Китай приобрел в обмен за долг, когда Шри-Ланка не смогла обслуживать свой долг перед Китаем). Переход Китая от региональной державы к стремящейся стать мировой отражает его устремления, которые сформировали правление КПК со времен Мао: деконструкция старого мирового порядка в пользу того, который дает Китаю его законное место в зените нового международного порядка.
Внедрение технологии телекоммуникационной связи 5G и китайской контролируемой PNT имеет четкую параллель с тенденцией в военной практике США. Военные коммуникации министерства обороны, как и в Китае, переходят на беспроводные, мобильные и облачные ИТ-системы, построенные вокруг технологии 5G. Развитие Китаем технологии 5G, обеспечение военного и гражданского присутствия благодаря создающейся инфраструктуре в рамках проекта «Один пояс – один путь», и доминирующая роль в государствах-членах BRI направлены на то, чтобы сделать Китай ведущей мировой экономической и военной державой к 2049 году. 5G является одновременно фактором и продуктом замечательного экономического роста Китая с 1979 года и, вероятно, станет центральным элементом экономической и военной мощи Китая в первой половине 21-го века.
