Джаз настолько обширен, что там уже давно существуют свои консерваторы и прогрессивисты. К 50-м годам в США джазом было вообще всё, причём соответствующим определённому канону. Джаз играли в мьюзиклах, джаз играли в кино и на радио.
Эстрадный джаз подчинился одному канону — оркестру Глена Миллера, чья героическая гибель на исходе второй мировой ракетой запулила его в зал славы рок-н-ролла ещё до того, как таковой появился. К слову, про рок-н-ролл: молодёжь 50-х мириться с канонами не хотела. После того, как Маленький Ричард спел «Тутти-фрутти», маховик музыки протеста уже было не остановить.
Если бы Маленький Ричард знал, что эти процессы приведут к появлению группы HIM, то не стал бы так энергично вилять задницей на камеру. Впрочем, закостенелый джаз ломали не только снаружи: находились нигилисты и внутри. Пророком стал Майлз Дэвис (к нему я вообще не понимаю, как подступиться в пределах заметки на три абзаца), но были и другие.
Пол Мотиан очищал от скверны стандартизации ритм-секцию. Он современник джазовой реформации и успел поиграть так, как наставляют старшие. А потом что-то щёлкнуло в его мозгу, он набрал себе в трио молодых Джо Ловано (саксофон) и Билла Фризелла (гитара) и заявил, что барабаны — свободный инструмент. Он больше не будет ритм-секцией, его путь — свобода и импровизация, уровнем не меньше, чем у трубы Дэвиса. И никакого ритма.
Трио Пола Мотиана начало издевательски записывать джазовые стандарты. Их версии не поддавались нотной записи: ритм плавал как хотел, казалось, что для таких интерпретаций нужна какая-то иная система обозначения нот по времени.
А потом Пол Мотиан записал *альбом* и стал великим. По мнению автора этого блога, заглавная композиция It Should’ve Happened a Long Time Ago — это последний из записанных джазовых стандартов, который, назло его автору, стал каноном.
P.S. Проигнорируйте композицию Fiasco. Она какое-то фиаско.