Одиннадцатая часть истории об ограблении инкассаторского броневика в Витебской области, случившейся несколько лет назад.
Температура -21 С.
Женщина, молодая и исполненная змеиной красоты и изящества, назвала себя вдовой Родиона Шпиро и позволила менту пройти в квартиру. От вешалки в прихожей Александр Зельма увидел в зале вторую женщину, как две капли воды похожую на вдову Шпиро. Женщина смотрела какой-то ускользающе знакомый сериал.
- Что еще надо ментам от меня? - спросила вдова, у Зельмы.
От ее слов дохнуло надменным равнодушием. Зельма почувствовал озноб, поежился, но собрался с духом и начал заранее подготовленную речь:
- Извините за вторжение, Анастасия Викторовна. Я понимаю... у вас случилось ужасное несчастье - погиб ваш супруг. Но нам необходима какая-нибудь зацепка, чтобы сдвинуть расследование обстоятельств смерти вашего мужа с мертвой точки, - Зельма остался доволен своим косноязычным вступлением.
Сестра Анастасии пошевелилась на диване, когда услышала голос мента... Кобра поднялась над землей, почувствовав поблизости неосторожное движение серой маленькой мышки... Правда, Зельма в серой куртке был слишком крупной или плохоусваиваемой едой (или кобра успела сытно отобедать?), и поэтому она вновь вперилась в ящик, загипнотизированная звуками, лившимися из него. Зельма на мгновение запнулся, но справился с собой и продолжил речь. Однако гладкости слога в ней не прибавилось.
- Нам, понимаете, Анастасия Викторовна, нужно установить, с кем общался ваш муж в последние месяцы... Например, не устанавливал ли он какой-нибудь вечеринки в доме? - Зельма не знал, бывают ли у кобр вечеринки и приглашают ли они специально гостей на них, а если и приглашают, то что происходит с гостями после окончания вечеринки. Наверное, гостей кобры просто съедают.
Брр.
Младшая кобра молчала.
- У вас в квартире собирались гости наьдень рождение вашего мужаьв конце ноября? - конкретизировал свой вопрос Зельма.
Из комнаты подала голос вторая кобра:
- Мы не принимаем гостей вот уже три месяца.
- Спасибо за информацию, - поспешно сказал Зельма. Ему хотелось услужливо поклониться, но он опасался, что его действия кобры расценят как попытку нападения на них.
Когда на следующий вопрос Зельмы о том, не говорил ли погибший о своей работе в инкассации, снова ответила сестра Анастасии, Зельма счел разумным и на этот раз не возражать против привычки одной сестры выступать от имени другой.
- Мы никогда не говорим дома о работе. Достаточно и того, что наслушаешься за восемь часов в Банке.
Зельма уразумел, что сейчас аудиенция может закончиться, и решился на смертельный трюк... Отчасти на его исполнение он пошел потому, что перед ним замерла какая-то сонная, слегка подмороженная кобра, а вторая, более подвижная и активная, находилась в пяти метрах от него.
- Извините, гражданки, за неделикатный вопрос, но я хочу знать, кому после смерти матери Родиона Шпиро досталась ее квартира?
- Мне, - ответила Анастасия, и в ее глазах Зельма увидел загоревшиеся предупредительные стоп-сигналы.
- А какое вам дело, гражданин мент, до жилищного вопроса вдовы Шпиро? Вы же, кажется, заняты поисками его убийц! – показала раздвоенный язык вторая кобра.
- Почему квартира досталась Анастасии, а не Родиону или дочери покойной? – плеснув бензина в разгорающейся огонь, Зельма счел уместным не отвечать кобрам, а задавать вопросы.
В помещении становилось жарко.
- Откуда я знаю... - сказала Анастасия.
- У нас все законно. Завещание оформлено в надлежащем порядке у нотариуса. Он обязательно подтвердит его законность! – подоспела сестра на выручку Анастасии, похоже, плохо разбирающейся в юридических тонкостях наследования.
- Если мне не изменяет память, вам, гражданка Шпиро, накануне смерти матери вашего мужа срочно понадобились доллары, чтобы погасить валютную ссуду, взятую под строительство собственного дома. А накануне в Банке отказались вам перенести срок ее погашения – разразился очередной финансовый кризис и у самого Банка начались проблемы с деньгами. Тогда, стараясь не допустить потери почти достроенного дома, вы быстро продали квартиру, доставшуюся вам от горячо любимой свекрови, которая так вовремя утонула в собственной ванне. И рассчитались с Банком... Честь и хвала тем, кто вовремя погашает долги! Но у меня есть один крохотный вопросик, гражданочка. Как ваша свекровь, находясь в здравом уме и ясной памяти, смогла отписать вам свою квартиру? Хотя еще за месяц до составления завещания она была категорически против этого!
Сладкий запах страха и уверенности Зельмы в правильности догадки о причастности Анастасии Шпиро и ее сестры к смерти матери мужа слегка кружил голову.
- Гражданин мент, проваливайте отсюда подобру-поздорову, - сказала сестра Анастасии. - У вас нет санкции прокурора находиться в нашей квартире, а у нас нет желания выслушивать здесь ваши грязные инсинуации. Вызывайте нас официальным порядком, повесткой, к себе в кабинет и задавайте там свои вопросы, а наши ответы заносите в протокол. Мы свои права знаем, не дураки. И на пушку так просто нас не возьмешь. Мы с сестрой чисты перед законом, и вы нам ничего не пришьете. Проваливайте туда, откуда вы появились. И если, конечно, это вам доставляет удовольствие, ворошите наше грязное белье. Но против нас вы ничего не сыщите... И никому нет дела до того, что моя сестра не очень ладила со свекровью. Это наше личное, семейное дело. И не приставайте к нам. Старуха Шпиро собственноручно подписала бумаги, и точка. А то, что мы некоторое время назад испытывали финансовые трудности, ни для кого не является секретом. Об этом известно каждой собаке в городе. Тем более задержались мы тогда с погашением ссуды по вине Родиона Шпиро, который профукал все семейные деньги, вложив их в очередную "надежную", как он считал, халяву с очуменными процентами... Поэтому Шпиро и не стал владельцем квартиры матери. Ни я с сестрой, ни тем более мой муж ему больше не доверяли. Но сейчас финансовый вопрос решен полностью... с Божьей помощью.
Кобра сыто ухмыльнулась и помогла Зельме открыть дверь на лестничную площадку.
Уже за порогом квартиры Шпиро Зельма произнес:
- У Родиона осталась родная сестра, и завещание их матери можно оспорить.
- Пусть попробует. Квартира давно продана. Сестре Родьки будет только хуже, начни она качать права.
- Смотрите, сестрички, не отравитесь собственной злостью, когда у вас отсудят половину квартиры...
- Ты так и сказал им? - спросил капитан, выслушав отчет Зельмы о проделанной за день работе. Зельма четверть часа как вернулся от Шпиро и поэтому, не успев остыть, продолжал кипеть от негодования.
- Почти, Олег Павлович. Будь моя воля, я бы обеих сестер придушил.
- Нотариальную контору ты посетил, Саша?
- Чисто. Нет никаких зацепок с этой стороны. Завещание оформлено по закону, на официальных бланках стоят настоящие печати и так далее. Только несколько закорючек внизу листов бумаги. Получи наследство посторонний, а не близкий родственник, еще что-нибудь можно было бы придумать. И наверняка графологи подтвердят, что подписи сделаны рукой покойной.
- Выяснил, в какой "пирамиде" просадил свои деньги Шпиро?
- Да. Ее строителей уже давно ищут. Правда без особого успеха.
- Мать Шпиро действительно утонула в ванне?
- Так написано в заключении экспертизы. В легких - вода из-под крана; кроме ссадины на затылке на теле нет никаких других следов насилия. На Родиона Шпиро и его вдову выйти через это нельзя никаким образом.
- По-твоему, Шпиро убил родную мать?
- Наверное он сперва чем-то опоил старуху, чтобы она отключилась или чуток притормозила. Повышенная доза сердечных препаратов позволяет такое сделать практически без заметных следов. Затем набрал воду в ванну, раздел мать и хорошенько приложился ее головой к бортику. Захлебнулась старуха уже без его помощи, - ответил Зельма.
- Что говорят по этому поводу соседи покойной?
- Пожилая пара через стенку слышали, что у покойной ближе к вечеру, когда она решила помыться и утонула, находился мужчина. Стены ведь в домах картонные. Слышен любой чих, - сказал Зельма. – Мать Шпиро и неизвестный мужчина, по словам соседей, помимо прочего что-то обсуждали, а потом все вдруг стихло. Однако этим показаниям следователь не придал особого значения. Могло, мол, старикам и показаться. Или слышали телевизор у своих соседей сверху. Кроме того остальные жильцы дома абсолютно ничего не слышали и подтвердить ничего не могли, да и чужих отпечатков пальцев в квартире не нашли, а Родион Шпиро в тот вечер якобы находился дома с красавицей женой и ее сестрой. Та очень кстати пришла поужинать у них.
- Слова же двух престарелых людей лишь мешали закрыть дело о смерти матери Шпиро. - Леликов невесело усмехнулся: - И зачем было следователю вешать себе на шею нераскрытое дело и портить тем самым отчетность?
- Ко всему прочему, никто из родственников не возражал против такого исхода следствия, - сказал Зельма. - Семейка Шпиро спешила вступить в права наследования... И единственное, что у нас имеется против них, так это только то, что квартира была продана на следующий день после того, как Анастасия Шпиро стала ее хозяйкой.
- Что удалось узнать о Родионе Шпиро на его работе? – спросил Леликов.
- Шпиро мало чем отличался, по-моему, от супруги и ее сестрицы. При другом раскладе две змеи его уж точно загрызли бы.
- Ты очень впечатлителен, - сказал капитан. - Давай ближе к делу.
- В инкассации к Шпиро нет никаких претензий по работе, а вот по жизни - он сущее дерьмо.
- Его друзья?
- Нет никаких друзей, Олег Павлович. Только знакомые, да и то такие, через кого или у кого он мог что-нибудь получить лично для себя.
- По-твоему, Шпиро - аморальный примитив?
- Возможно, что и так, Олег Павлович. Хотя я продолжаю проверять его связи.
- Хорошо, - сказал капитан. - Как там у тебя с Кузнецовым?
- Ничего нового нет. Но если у Шпиро никто особо не расстроен смертью Родиона, то у Кузнецовых - настоящее горе. Я не осмелился обращаться к ним с вопросами, в которых подразумевалась причастность Кузнецова к собственному убийству.
- Как его девушка?
- Кузнецова?
- Да.
- Плачет.
- Завтра ты с ней обязательно поговори. Конечно, соблюдая осторожность и разумный такт.
- Я постараюсь, Олег Павлович.
Капитан, помолчав, сказал:
- Ты на время оставь Шпиро и займись одним Кузнецовым.
- У Шпиро круг общения шире, чем у Кузнецова, - возразил Зельма.
- Самое главное, ты должен узнать у Кузнецовых и подруги их сына, кто настоял на аборте, сделанном ею. Когда выяснишь все, что привело к аборту, возвращайся к Шпиро.
- Но, Олег Павлович...
- Никаких "но", лейтенант. Завтра ты мне доложишь, по чьей инициативе подруга Кузнецова сделала аборт. Если ты сумел разворошить гнездо Шпиро, то и с этим заданием должен справиться. Каким образом ты это сделаешь, меня не волнует, но результат был нужен еще к вчерашнему утру.
- Слушаюсь, товарищ капитан, - сказал Зельма.
Леликов выяснил, что Кучеренко находится у себя в кабинете, и спустился на этаж ниже. Старший лейтенант сидел за столом, изучая какие-то бумаги.
- Редактируешь отчет для меня? - спросил капитан у своего помощника.
- Нет, Олег Павлович. Штудирую заключение экспертов.
- И то важное дело. Кроме трасс, проложенных пулями в головах убитых, ты еще что-нибудь разнюхал об Андрееве и Клейне? – спросил насмешливо капитан и сразу, как только увидел выражение нашкодившего мальчишки на лице Кучеренко, сказал: - Не хмурься. Давай, рассказывай, что там понаписали наши хваленые ученые мужи, кроме того, что нам и без них было известно: стреляли сзади в голову и добивали выстрелами в затылки, пули разрывные.
- Все выстрелы, Олег Павлович, произведены из одного ствола. Автомат принадлежал Андрееву из милицейских "жигулей". В табеле выдачи "калашей" по крайней мере номер автомата записан против его фамилии и росписи. Это удалось установить...
- Что Андреев расписывался за автомат?
- Что пули были выпущены из его автомата.
- Нашли оружие убитых?
- Да.
- В каком месте?
- В сотне метров от броневика, в посадках.
- Ничего интересного. Минаев мог каким-нибудь образом воспользоваться оружием Андреева, - капитан почесал затылок.
- Или всех пятерых обезоружили, а Минаева убили из другого ствола в стороне от общей группы расстреливаемых. Все следы остались под снегом.
- Возможно, - признал капитан. - По плотности огня уточнили: стреляли или нет по пятому человеку, если того поставить рядом с остальными или между ними?
- Они посчитали гильзы и теперь утверждают с большой долей уверенности, что пятого в шеренге не было.
- Выстрелы, конечно, кроме контрольных, произведены с одного места?
- Да. С расстояния трех с половиной метров, справа и чуть позади Андреева, стоящего крайним справа. Он даже начал поворачивать голову к стрелявшему.
- Почти в упор, - отметил капитан.
- С трех метров промахнуться сложно.
- Что-нибудь свежее от Клейна и Андреева имеется?
- Нет, Олег Павлович. Я и забежал к себе в кабинет, чтобы отдышаться.
- Понятно, - протянул капитан и повернул голову на звук шагов Вьюгина, вошедшего в кабинет без предупредительного стука.
- Как, Феликс, день проходит? Прошвырнулся по всем нашим доморощенным светилам от медицинской науки? - спросил капитан.
- Еле отыскал нужное нам светило, Олег Павлович. Оно столь велико, что в горбольнице даже не хотели говорить простому менту, где оно вращается. Пришлось давить на жалость к ближнему... Я сказал прилипалам светила, что только оно одно способно помочь нам в поисках Ирмы Минаевой, муж которой якобы погиб при исполнении служебного долга.
- Почему они сразу не отправили тебя к нему? - спросил Кучеренко.
- Светило трудилось в поте лица всю сегодняшнюю ночь, причем трудилось сверхурочно, и нуждалось в отдыхе, а тут какой-то мент собрался приставать к нему с ненужными расспросами об Ирме Минаевой. Тем более вопросы светилу можно будет задать в понедельник, когда оно вновь засияет на полную мощь в больнице.
- Этот врач действительно выдающийся специалист в своей области?
- Его ученики в городе, с которыми я беседовал, утверждают, что во всем бывшем Союзе таких специалистов раз два и обчелся.
- Так что, Феликс, сообщило тебе светило? - капитан не мог удержаться, чтобы не поддержать шутливый тон Вьюгина.
- Ему я тоже рассказал историю, согласно которой Виктор Минаев погиб, а мы в свою очередь рвемся донести до его жены печальное известие и жаждем выполнить сию миссию в кратчайшие сроки, - продолжал витийствовать Вьюгин. - Такое представление приняли за чистую монету. Светило, оказывается, рекомендовало Ирме Минаевой обратиться за консультацией к другому светилу, обитающему в Москве и являющемуся на сегодняшний день самой яркой звездой на просторах российской медицины, а возможно, и всего мира. И учтите, московский врач трудится в клинике, оснащенной самым современным оборудованием. Его и близко нет в Витебске. Оба светила, учились в нашем меде, в одной группе, и после окончания вуза продолжали тесное общение. Эти тесные контакты бывших однокашников и привели к тому, что сына Ирмы вне очереди и без всяких необходимых в этом случае документов положили в московскую клинику на обследование. Окончательный вердикт о болезни ребенка был вынесен консилиумом в минувший вторник. Наше Витебское светило при мне пыталось из дома дозвониться до своего коллеги в Москве. На том конце провода ему ответили, что профессор на операции и его сейчас беспокоить не станут. Мне дали домашний телефон профессора и пообещали позвонить ему еще раз вечером, когда тот вернется в свою квартиру после работы. Мне кажется, Олег Павлович, что человек такой занятости, как московский профессор, не станет интересоваться, где в городе остановилась мать одного из его маленьких пациентов. Однако я набрался наглости, навестил Черемышлева и попросил его отправить меня в командировку в Москву для организации поисков Ирмы. Он скривился, но возражать не стал, хотя командировочные и не дал. Сказал, что нам недавно выдали аванс и на билет мне хватит своих денег, а потом мне компенсируют все расходы. В принципе, я согласен ехать и на таких условиях. У меня в Москве живет тетка, я могу покантоваться у нее с неделю. Она возражать не станет.
- Я поеду с тобой в Москву, - сказал капитан. – Если тамошний доктор не знает, где Ирма, а ее сына уже нет в его больнице, тогда ты останешься в Москве. Я же вернусь в Витебск к завтрашнему вечеру.- Капитан переключился на второго своего подчинённого и сказал: - Ты, Кучеренко, в курсе того, чем необходимо заниматься завтра утром... обрати внимание при проверке Андреева и Клейна на подозрительные смерти тех, с кем они когда-либо имели дело: товарищи по пьянке утонули или попали под машину... все что угодно. Ясно?
- Не так чтобы очень... но постараюсь, Олег Павлович, - ответил Кучеренко, перебирая в архиве памяти файлы с фамилиями собутыльников Андреева и Клейна, которых уже удалось установить. Фамилии сыпались как из рога изобилия.
- Феликс, отправляйся сейчас домой за вещами и будь готов явиться на вокзал к московскому поезду. Я за тобой подскочу. Не забудь прихватить адресок столичного доктора.
Вьюгин поискал у себя в кармане и передал капитану визитную карточку профессора.
- У меня вторая есть. Разжился у нашего светила.
- Здесь - адрес нашей городской больницы, - сказал капитан, недоуменно посмотрев на глянцевый листок картона с обеих сторон.
- О! Я, Олег Павлович, перепутал, - Вьюгин забрал визитную карточку у капитана и вручил другую.
На оборотной стороне новой карточки капитан прочитал домашний адрес: где-то в районе станции метро "Ботанический сад". Леликов никогда не забирался в такую московскую глушь. Большей частью при редких набегах на российскую столицу он ограничивался маршрутами, пролегавшими по магазинам и другим культурным объектам, сосредоточенным в пределах Кольцевой линии метро или двух остановок за ней.
"Провинциал в столице бывшей империи,"- подумал про себя капитан и направился к начальству за деньгами для себя и Вьюгина.
Полковник Черемышлев беседовал по телефону с женой, когда капитан заглянул в его кабинет.
- Погоди минутку, - сказал полковник, отстранив трубку телефона почти на метр от уха. Начальственные барабанные перепонки нуждались в передышке. Визгливый голос в трубке заставлял вибрировать даже стекла в окнах кабинета.
Рука Черемышлева устала, и он положил трубку на стол, прикрыв ее своей серебристой папахой. Стало немного тише.
- Я вас слушаю, Олег Павлович, - вежливо сказал полковник, обретя способность воспринимать нормальную человеческую речь.
- Мне для поездки в Москву необходимы билеты и деньги. В первую очередь - деньги, во вторую - билеты. Билеты желательно в купейный вагон. Что-то я давненько не ездил с комфортом за казенный счет. Или Банк несостоятелен по части спонсирования моей и Феликса Вьюгина поездки в Москву на мягких полатях купейного вагона?
- Сколько надо денег?
Леликов назвал сумму.
- А почему вы сразу не просите миллион долларов? – сухо поинтересовался полковник.
- Мы, Николай Николаевич, отправляемся в Москву вдвоем – Вьюгин вас уже навестил и объяснил для чего, - нам надо там не только где-нибудь остановиться, но и что-то кушать. Это раз. А два - едем мы в Москву, чтобы полуофициально проводить дознание. Наверняка за информацию придется что-то отстегивать. И я не считаю, что названная мною сумма очень велика, скорее наоборот, поскольку деньги пойдут главным образом на мелкие взятки в больницах.
- Когда вы вернетесь? - спросил Черемышлев.
- Я - завтра вечером. Вьюгин же останется в Москве на неделю, если мы за сутки не найдем ничего, что укажет нам на то, где сейчас находится Ирма с сыном.
Полковник выдвинул из стола ящик и достал из него, явно уже заранее приготовленную, пачку купюр. Отсчитал затребованную сумму.
- После возвращения Вьюгин должен отчитаться, на что он потратил деньги, и вернуть остаток. Вы за него отвечаете, капитан.
- Где расписаться? - спросил Леликов, не рискнув уточнить, за что он отвечает: за Феликса или остаток денег после поездки в столицу.
- Я вам доверяю, капитан. Есть еще какие-нибудь просьбы?
- Да, Николай Николаевич.
Начальство Леликова извлекло из ящика в столе специальный, с золотым дарственным тиснением на красной коже блокнот для заметок и вооружилось копеечной шариковой ручкой.
- Необходимо ускорить прохождение запроса по каналам Министерства обороны о сослуживцах Минаева. Никто в городе не знает, где живут люди, с которыми служил Минаев. А ведь кто-то из них навестил Минаева прошлым летом и приглашал к себе в гости в Москву.
- Что еще необходимо сделать? - спросил Черемышлев.
- Не помешает еще раз опросить жителей деревень на этой территории, - капитан обвел на карте Витебской области район предполагаемого пребывания Минаева. - Нужно установить через местных, кто из деревенских - например, старики, у которых дети живут в городе, - уезжает на зиму в Витебск, а лето проводит в своем деревенском доме. Или кого недавно положили в больницу, а дом остался без присмотра. Пусть участковые займутся проверкой всех строений, стоящих несколько особняком от основной массы деревенских хат. Нечего смущаться, что на окнах висят ставни, а из труб не поднимается дымок и совсем не пахнет жильем, которым недавно пользовались.
- Без огня в печке при морозе минус двадцать градусов долго в деревенском доме не просидишь, - заметил Черемышлев.
- Может быть даже и так, что из-за продолжительного отсутствия хозяев, в доме отключено электричество. Причем прямо на уличном щитке.
- У нас пока нет ничего стоящего для прокурора, - задумчиво произнес полковник. - Без ордера и формального разрешения хозяев нам никто не разрешит заходить в жилище законопослушных граждан... Кстати, а что в этих домах искать?
- Следы недавнего пребывания людей и, разумеется, деньги.
- Разве Минаев не способен был спрятать деньги в каком-нибудь более надежном месте? – спросил полковник, удивлённо посмотрев на капитана.
- При условии, что Минаев действовал в одиночку, я думаю, что на данный момент надежно спрятать ВСЕ деньги, исчезнувшие из броневика, он не успел. Рубли почти наверняка еще находятся в том месте, где он первоначально их выгрузил.
- Все?
- Потрясите нотариуса, оформлявшего документы на квартиру покойной матери Родиона Шпиро, оставленную по завещанию Анастасии Шпиро и вскоре ею проданную, - капитан передал Черемышлеву подробный рапорт лейтенанта Зельмы. - Полагаю, Шпиро помог своей матери отойти в мир иной. Больше у меня ничего нет. Разрешите идти? До поезда осталось полтора часа, а надо еще заскочить домой за зубной щеткой.
- Идите...