Внимание Джона привлекла маленькая блестящая точка. Она появилась в нескольких метрах от него во мраке. Затем возникла вторая и третья. Вскоре они составили деталь из начищенного хрома. Рядом высветилась полоска красного цвета. Вслед за хромовым ободком и красной полоской проявились общие контуры предмета. Стюарт увидел музыкальный автомат, и в пространстве вокруг разлилась музыка Энди Уильямса. Она была сладкая, как патока. Стюарт подошел ближе и застыл в восхищении. Цвета автомата были такими привлекательными и такими теплыми, а музыка была концентрацией всего романтичного и прекрасного, что он любил, живя в Америке, что его душа затрепетала. Рука потянулась и начала гладить светящуюся поверхность.
Ладонь прижималась всё плотнее. Через несколько минут он уже гладил автомат двумя руками. Марево свечения и эти тягучие звуки полностью взяли власть над ним. Он прильнул всем телом, а Энди Уильямс продолжал свои пряные песни: "Стренжерс ин зе найт эксченжед глэнсиз". Потом он перестал соображать, начал перекатываться по поверхности, елозить, тереться об автомат, как кот о валерьянку. Сколько прошло времени, он не помнил. Очнулся он, сидя у стены. Брюки были мокрыми и липкими. В сознании лежали несколько таких же чувств: бессилие, недоумение, стыд. Джон повалился на бок, свернулся калачиком и закрыл глаза. Ему захотелось исчезнуть. Проснулся он в служебном кабинете на Лубянке.