— Вы можете чувствовать себя совершенно свободно, дорогой Олег!
Помощник президента улыбался такой широкой улыбкой, что на секунду она даже показалась искренней.
— Все двери тут для вас открыты. Входные-выходные — тоже. Двор, окрестности — всё ваше. Гуляйте, наполняйтесь впечатлениями, дышите свежим воздухом. Мы ничего не скрываем, не указываем, вам, о чём писать, а о чём не писать. Хватит уже называть нас дикими азиатами...
— Ну что вы! Наше издание никогда... — мне было неловко.
— Нет-нет-нет! Конечно! Я — в целом, обобщаю, так сказать, — он улыбнулся ещё шире. — В общем, чувствуйте себя, как дома. В 14:00 ждём вас на стаканчик чая в кабинете у президента.
Я уже знал их "стаканчик чая"!.. Застолье на несколько часов, после которого нет сил выйти из-за стола. Кивнул и пошёл бродить по дворцу. Когда от безумной роскоши стало подташнивать, вышел наружу.
Удивительно, но двор — с гравийными дорожками, декоративными деревьями, аккуратно подстриженными кустами и забором — отсутствовал. Гигантский президентский дворец стоял на склоне небольшой горы. Дверь вывела меня на гигантский луг, заросший ярко—зелёной травой. Впереди, в лёгкой дымке виднелись горы со снежными шапками на вершинах.
— Нравится? — с сильным акцентом произнёс кто-то за моей спиной.
— Очень красиво! — я повернулся и увидел президента. Он был ещё меньше, чем я думал. Мне стало неловко, но я сдержался и не присел на корточки, чтобы стать хоть немного ниже.
— Люблю тут гулять! — он улыбался и смотрел вдаль. — Вдыхаю воздух свободы. От своих обязанностей.
Вместе посмеялись.
— Тут ничего никогда не случается, — продолжал президент. — В этом месте — абсолютная стабильность. Как у вас в стране.
Снова посмеялись.
Он был в отлично сшитом костюме, но почему-то нежно-голубого цвета. И в туфлях на высоком каблуке. Аккуратнейшая стрижка. Ухоженные руки, ногти. Президент улыбнулся и пошёл влево, вниз по склону.
Я немного постоял, а потом пошёл в противоположном направлении, вверх. Что-то было не так. Через минуту понял: трава под ногами была аккуратно подстрижена! То есть вся эта как бы дикая природа на самом деле была укрощена, приручена, вычищена и вылизана.
Посмотрел вверх. Небо было безоблачным, ясным, казалось бесконечным, гораздо выше, чем в Москве. Мелькнуло что-то серебристое. Небольшой самолёт? Даже два! Довольно высоко, но даже отсюда понятно, что они как-то опасно сблизились! Один сделал вираж. Другой продолжал лететь так же ровно. Первый развернулся и опять пролетел рядом со вторым! Что происходит? Затем начал набирать высоту и уходить в сторону. Скоро я перестал его видеть. Зато второй неумолимо летел вниз! Только сейчас я понял, что он падает! И услышал крики охранников дворца. Они бежали со всех сторон в мою сторону, кто-то вызывал подмогу по рации.
Самолёт падал. Он нёсся прямо на меня. Я видел стремительно надвигающийся фюзеляж, спокойные лица лётчиков в кабине, но не мог сдвинуться с места. Просто стоял и смотрел.
Успел подумать:
"Жаль, не догадался включить телефон. Вот это был бы материал!.."
В последнюю секунду упал на траву. Зачем-то прикрыл голову руками. Самолёт рухнул в пятидесяти метрах от меня, но не взорвался. Он немного постоял на фюзеляже почти вертикально, а потом повалился набок. Хвост и одно крыло отвалились, из двигателя валил чёрный дым.
К самолёту со всех сторон неслись вооружённые люди в чёрном. Подъезжали автобусы, из них выскакивали всё новые и новые спецназовцы. Я поднялся, отряхнул джинсы и пошёл смотреть. "Уже не взорвётся! — крикнул кто-то. — Загасили!" Подошёл к пролому, где был хвост заглянул внутрь. В салоне людей в чёрном было больше, чем пассажиров. Одинаково одетые, те были прикованы к сиденьям. И все в наручниках. Кто-то зачитывал текст: "...особо опасные преступники, нарушившие законы республики и приговорённые к пожизненному заключению..."
Я подошёл к последнему ряду. На центральном месте сидел зек лет шестидесяти, породистый, седой, очень добродушный на вид. Слева от него — спецназовец. Он выкрутил зеку руку, надел на неё наручник, а второй застегнул на своей руке. Обоим было явно неудобно, но оба делали вид, что всё нормально. Зек почувствовал, что кто-то стоит за спиной, кое-как повернулся.
— О, подмога! Смотри, офицерик, тебе тут помощничек подоспел.
Спецназовец краем глаза посмотрел на меня.
— Ты кто?
— Пресса. "Коммерсантъ".
— Слышь, коммерсант, мне надо отойти срочно. Подержи наручник. И смотри, чтобы этот хер не сбежал. Очень опасный!
— Я не умею...
— Тут нечего уметь, просто перестегну на тебя. И сиди, пока наши не заберут его. И не верь ему! Он уже раз десять бежал!
Он перекинул наручник мне на руку, я остался стоять за спинкой кресла. Было очень неудобно, и я как-то перекрутился, чтобы рука не перегибалась слишком сильно.
И в эту секунду почувствовал, что кто-то шарит в моём кармане. Зек уже добрался туда свободной рукой.
— Ты что делаешь, сука! — удивлённо сказал я.
— Спокойно, пресса, спокойно, не ори, — он с улыбкой рассматривал мою банковскую карточку
— Отдай!
— Тебе новую выдадут, не ссы.
— Сядьте на место! — прошептал я, чувствуя, что он выскальзывает из наручников.
— Запхни грызло! — прорычал зек. — Ша будь!
Я понимал, что надо просто громко крикнуть, ведь эти ребята в чёрном были рядом, в паре метров, но не мог выдавить ни звука. Страх парализовал. А зек исчез. Секунда — и его уже не было.
А ещё через несколько секунд вернулся тот, что перестёгивал мне свой наручник. Он сразу всё понял и помчался искать сбежавшего. Я вышел и сел на траву. Голова кружилась. Редакционное задание я провалил. Падение самолёта не снял. Особо опасного упустил. То есть облажался по полной программе и даже больше. На 300 %. Зазвонил телефон. Отвечать не хотелось.
Но он звонил и звонил, и я достал трубку из кармана. Не разобрав, кто это, я несколько раз провёл пальцем по экрану, чтобы ответить. Не получалось. Телефон продолжал трезвонить. Снова и снова, ещё и ещё, опять и опять... И я, наконец, выполз из бесконечного сна. Футболка промокла насквозь, температуры не было, горло почти не болело. Телефон звонил.