Продолжение. Начало здесь и здесь. Анализируемый текст - здесь.
Итак, девочка добирается до места, куда унесли её братца. И видит, что ничего страшного, в общем-то не происходит: "... стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается. В избушке сидит баба-яга, морда жилиная, нога глиняная; сидит и братец на лавочке, играет золотыми яблочками...".
Конечно, Баба-яга, не тот персонаж, которого мы все хотели бы встретить, отправляясь за грибами... но тут, как видите - ничего не происходит, никто мальчика не ест, никто его никуда увозить не собирается. Он просто "сидит на лавочке". Про все составные части этого сюжета надо сказать отдельно.
Итак, избушка. Вообще, место жительства Бабы-яги в большинстве сказок описывается типично: основная его черта - "курьи ножки" и обращенность к лесу (героям обычно приходится требовать"повернись к лесу задом, ко мне передом" - чтобы можно было войти).
Что касается "курьих ножек" часто можно встретить упоминание о том, что это не куриные ноги (хотя в сказках часто сказано недвусмысленно: "куриные голяшки"), а специальные "курные столбы" на которых в древности славяне ставили "срубы" - места упокоения для мертвых. Это очень хорошо согласуется с представлениями об устройстве мира, популярными у славян. Если кратко - мир условно делился на три части: в одной жили люди (и другие "местные" существа - в отличии от церкви народное сознание не считало домовых и леших бесами), в другой располагалось царство смерти (в поздней, уже христианизированной традиции - двухчасное, Рай и Ад) - и существовала пограничная зона между ними, которую герой всегда должен был пройти (а иногда и не ходил дальше). Вот на этой границе сказка обычно и располагает "избушку на курьих ножках". Есть, правда, несколько "но".
Срубы действительно существовали у славянских народов - такой способ захоронения практиковался наряду с трупосожжением и положением в могилы. Но происходило это в VI-IX веках, судя по находкам. А образ Бабы-яги в фольклоре появляется, судя по всему, несколько позже. В то время, когда привычные нам сказки складывались, такое захоронение у русских давно уже не встречалось. Зато было очень распространено у народов, которые населяли окраины русского мира - в первую очередь у северных и финно-угров. И Баба-яга, как лежащая в таком "доме" старуха, скорее напоминает их мертвецов, чем сохранившееся с глубокой древности воспоминание.
Образ Бабы-яги вообще неоднозначен. С одной стороны это персонаж, "обладающий всеми признаками трупа". И "костяная нога", и способность целиком занимать собой избушку (ногой дверь подпирает, носом в потолок упирается - не потому, что она большая, просто избушка это не дом, а сруб для захоронения) - про это. Но с другой, как только герой (обычно мужчина") начинает с ней общение - она "превращается" в обычную лесную жительницу, обладающую волшебными способностями.
Речь, впрочем, не о мужчине - хотя в сказках в избушку Бабы-яги попадает именно он. Среди известных сюжетов есть только три - сегодняшние "Гуси-лебеди", "Василиса Прекрасная" и четвертый вариант "Аленушки и Иванушки" у Афанасьева в сборнике. Фрагмент из него мы приведем (А вообще - лучше почитайте полностью: весьма занимательно).
"...Жил старик со старухой. У них был сынок Иванушка и дочка Олёнушка. Отец послал их в лес за ягодками. Они пошли; пришли в лес и нашли земляночку. Олёнушка сказала:
— Давай, братец, взойдём в эту землянку.
Взошли и увидели: лежит на печи и спит яга-баба. Они сели на лавку и стали играть Олёнушкиным колечком. Долго ли, коротко ли в ней посидели, потом вышли из землянки. Отойдя немножко, Олёнушка сказала:
— Ох, братец Иванушка! Я кольчико-то позабыла в землянке на окошечке; поди возьми его, да смотри не лижи козлиного сальца, что на лавочке лежит..."
Фрагмент этот - вроде бы из совсем другого сюжета, на самом деле, очень похож по описанию на происходящее в "Гусях-лебедях". Баба-яга не просто не причиняет детям никакого вреда - она просто лежит на печи и даже с ними не разговаривает. И никаких препятствий к тому, чтобы они ушли - не чинит. Хотя, казалось бы - злая лесная ведьма, сюжеты типа "Гензель и Гретель"... ан, нет.
Второе важное - это описание того, что именно должен делать ребенок (не взрослый герой) "в гостях у Бабы-яги" - положено играть во что-то круглое (колечко или яблочко). Вот это - оставшееся в сказке (и сильно деградировавшее) языческое представление о нормах похоронного обряда (и ранних, и более поздних) - смысл похоронного обряда включал в себя и идею будущего возрождения, движения по кругу. Просто на момент записи сказок обряд уже деградировал к детской игре (точно так же, как колядование, которым когда-то серьезно занимались взрослые мужчины стало привилегией "детей-попрошаек").
Гуси-лебеди не относят маленького братца, чтобы Яга его съела - они обеспечивают (непонятно только, сознательно или по чьему-то приказу) проведение над усопшим "старого обряда". Для рассказчика и аудитории было очевидно: в таком обряде нуждаются только "нехристи" с окраин, дикари и суть его противна мировоззрению "нормального" человека. При этом, он не мог не сохраниться в памяти - но уже воспринимался по-другому.
Девочка с братцем бегут - видимо, обряд не завершен, так что за ними гонятся те же гуси-лебеди (ну, прямо роботы, похоронные агенты, право слово) - и им приходится трижды воспользоваться помощью тех же речки, яблони и печи. Девочке приходится трижды совершать запретное (причем, молочная река с кисельными берегами - это просто образ из "географии иного мира"), чтобы прибегнув к помощи одних волшебных (и враждебных) существ одолеть других.
А Баба-яга...а что Баба-яга. Если не брать книжную адаптацию - так она ничего и не делала в сказке вообще.