Когда заканчивалась битва, смолкали яростные крики бойцов и звуки боевых горнов, прекращался лязг мечей о доспехи и щиты, тогда наступала тишина, среди которой явственно слышались стоны раненных и умирающих солдат…
И проходил боевой азарт, упоение боем и опьянение кровью убитых врагов, наступала опустошенность и горечь от потери боевых товарищей…Но это всё «лирика». Конечно, новобранцев могла шокировать картина поля битвы, усеянного окровавленными трупами. Да и то, как все римляне, они были готовы к виду крови, для этого и существовали гладиаторские бои. Но вот так, чтобы вблизи…
Для опытных легионеров это всё было обыденным, и они знали, что делать. И это не всегда согласуется с современными моральными нормами, хотя относиться к этому можно по-разному.
Прежде всего, всё имущество убитых врагов становилось добычей (проще говоря, это было узаконенным мародёрством). Более того, для солдат получение законного вознаграждения становилось иногда главным стимулом, заставлявшим безоглядно рисковать жизнью. Недаром полководец перед схваткой всегда напоминал войскам о возможности получить добычу и отдавал солдатам, например, город на разграбление на три дня.
После полевых сражений призом становился лагерь побеждённых и то, что находили на телах. Затем трупы врагов складывали «в виде вала. Сверху на наконечники мечей были поставлены отрубленные головы неприятелей» (Юлий Цезарь, Война в Испании, 32). Эта стена «украшалась» трофейным оружием и частоколом из захваченных копий и щитов.
Вслед за этим легионеры отдавали долг своим погибшим товарищам, оставить их без последних почестей считалось позором. Именно поэтому такое важное значение имело для римлян захоронение останков солдат трёх легионов Вара.
В Риме было два вида погребального обряда – кремация и погребение, считается, что в I веке до н.э. и в ранней империи больше распространено было сожжение, а погребение распространилось больше со II века н.э. под влиянием христианства. Существует версия, что в отдалённых завоёванных землях варвары вырывали погибших из земли, и чтобы исключить надругательство, тела сжигались.
Одновременно в легионном лазарете заботились о раненых. Уровень развития медицины не позволял иногда вылечить даже небольшое ранение, были заражения и осложнения и от небольших порезов. Все зависело от индивидуальных возможностей организма.
Судьба пленных врагов решалась под настроение легионеров. Если они были сильно озлоблены сопротивлением и гибелью друзей, то могли безжалостно всех перебить или покалечить. Но чаще их тут же продавали работорговцам, а знатных пленников оставляли для триумфа в столице. В поздней республике их казнили, как вождя арвернов Верцингеторикса, позднее в империи они жили под «домашним арестом» до конца жизни.
В общем и целом нет ничего «романтического» в кровавых побоищах древности, как и в войнах всех времён, хотя почему-то интерес к этой теме повышенный.