Не тоскливый реализм

Большой театр оперы и балета Белоруссии в шестой раз обратился к пуччиниевской «Тоске».

Единственный оперный дом в братской соседней стране в этом году празднует юбилей — 85 лет назад, в далеком 1933-м, в Минске открылся первый на белорусской земле профессиональный музыкальный театр. Сегодня он, как и все эти годы, продолжает выполнять не одну важную культурологическую функцию — это и утверждение национального оперного репертуара, и пропаганда мировой классики, и создание современной оперы, и воспитание и творческий рост белорусских вокалистов, и приобщение самой широкой публики к прекраснейшему из искусств. Последнее театр реализует не только в столице — труппа нередко выезжает со спектаклями в другие города Белоруссии, имея в областных центрах республики свои филиалы.

Львиную долю афиши белорусского Большого составляет, как выражаются немецкие коллеги, «железный репертуар» — наипопулярнейшая и проверенная временем классика, главным образом итальянская, хотя и русскую здесь уважают. Некоторые даже в шутку называют его «театром имени Верди и Пуччини». Вот и юбилейный сезон дарит белорусским меломанам премьеры опер «Травиата», «Тоска» и «Богема». Представить новую версию душещипательной истории дамы с камелиями позвали латыша Андрейса Жагарса, другое, не менее слезливое парижское повествование доверили россиянину Александру Тителю, а огнедышащую драму наполеоновских времен отдали своему главному режиссеру Михаилу Панджавидзе, делающему «Тоску» на минской сцене уже во второй раз.

К одной из самых востребованных в мировом масштабе опер Пуччини театр обращается регулярно — и вновь решает «римскую» драму  Викторьена Сарду весьма традиционно. Но это вовсе не означает, что спектакль получился неинтересным. Скорее, наоборот: не погрешив ни на йоту против партитуры и либретто, оставаясь полностью на территории Пуччини и Сарду, Панджавидзе рассказывает хрестоматийную историю сочно и увлекательно. И в этом высший пилотаж постановщика — зацепить зрителя не выкрутасами и заумью, а найти новые акценты, новые нюансы там, где, казалось бы, все давно исхожено и известно наперед.

Беглец Анджелотти, скрывающийся в капелле церкви Сант-Андреа-делла-Валле, оброс не только бородой, но и длинными волосами, походя на хрестоматийного Жана Маре из «Графа Монте-Кристо», — как-никак низложенный консул Римской республики провел в застенках Скарпиа не один месяц. Ревнивая Тоска, стремительно покидая храм в конце первого акта, чтобы застать врасплох своего ветреного, как ее убеждает барон, любовника, обронит свой ярко-алый плащ, в котором эффектно появляется в самом начале оперы. Исполняя знаменитый «Те Deum», начальник римской полиции, обернувшись в этот кумач, будет исступленно кататься по полу в припадке ярости, ревности и страсти. Огромный стол во втором акте перегородит практически всю сцену, словно символ власти Скарпиа над великим городом и судьбой каждого его жителя, и станет своего рода мини-подиумом, на котором титульная героиня исполнит знаменитую арию «Vissi d’arte», емким штрихом обозначая и статус примадонны, и протест против самовластия и произвола. Каварадосси предстает не только нежным воздыхателем и романтическим живописцем, но и борцом сопротивления: своим мучителям он не сдается без боя, поэтому подручный Скарпиа Сполетта выскакивает из пыточной с раскроенной головой. После расстрела агенты тайной полиции сбрасывают тело художника со стены замка: Тоска не может даже оплакать возлюбленного, сказать ему последнее прости — жестокий Скарпиа остается садистом до конца, даже посмертно, в каждой самой маленькой детали.

Эти и многие другие нюансы расцвечивают давно знакомую историю, заставляя ее звучать ярче, острее, весомее. Выразительна и актерская игра, образы получаются выпуклые, объемные, живые, в них нет ни тени оперной условности — для веристской драмы столь явно подчеркнутый реализм идет только на пользу. В знаменитой сцене психологической дуэли Тоски и Скарпиа (II акт) со сцены в зал буквально «летят искры». То, что нередко вызывает чувство неловкости от преувеличенных страстей и неуклюжести исполнителей, у Панджавидзе захватывает правдой искусства, рождая живой, трепетный, очень искренний театр. Эффектная сценография Александра Костюченко, сочетающая реализм с метафоричностью и гиперболизацией, оказывается самой естественной средой для такого типа режиссуры — говорящей со зрителем откровенно и одновременно очень театрально.

Порадовал и музыкальный уровень исполнения. Дуэт Екатерины Головлевой (Тоска) и Станислава Трифонова (Скарпиа) — это настоящий оперный театр впечатляющего качества вокала и темпераментного проживания образов, с подлинной свободой певческого и актерского искусства.

Необыкновенно хорош и оркестр под предводительством итальянского маэстро Джанлуки Марчано. Мягкий и поэтичный в лирике, экспрессивный в драме, с качественными соло и стройными тутти, он демонстрирует не просто достойный европейский уровень, но дарит слушателям большие и искренние эмоции, послевкусие от которых ощущается еще долго после закрытия занавеса.

6 апреля 2018 г., "Культура"