Лето. Я слишком часто вспоминаю лето…
Например, вспоминаю, как мы с Сережей «Обнаглеть!» (такое у него прозвище из-за часто употребляемого им этого междометия), уже с утра немало пьяные, плетемся по кипящим камням утреннего берега. Ползем невесть откуда и невесть куда. Ясно только, что в сторону центра. Смеемся, вспоминаем (если получается), что натворили вчера, рассказываем друг другу всевозможные байки из своих безумных прошлых, сворачиваем то и дело в магазинчики и ларьки, что встречаются по дороге. Тревожим свои организмы очередными порциями холодного южного пива. Сережа плетется, спотыкается о камни, что-то орет мне на ухо. Не всегда даже понятно что именно – в голове моей мутно-весело, я улавливаю только особо громкие обрывки фраз и огрызки стихов.
Небо цвета Сережиных глаз, жутко яркое, заставляет щуриться, накаляет воздух настолько, что нам просто приходится время от времени нырять в воду, чтобы охладиться. Плавок у меня, как впрочем и трусов, нет, потому в воду я залезаю несколько странным способом – только своей верхней половиной, свешиваясь вниз головой с огромных глыб и каменюк.
Не высыхая, хватаю рубашку в одну руку, в другую – темно-коричневую бутылку новороссийского пива и… мы снова в пути! Тем временем, постепенно вырисовывается цель нашей прогулки – любимая «наливайка» Сережи. «Вина Кубани» называется. Ударение в данном случае можно ставить и на второй слог «вина», потому как определенная вина Кубани в этих напитках и последствиях их распития действительно существует. А стоит она недалеко от стадиона, то есть прямо на нашем пути. И как бы я не уговаривал Сережу обойти стороной это место, посещение его становится все более неизбежным.
Так и выходит. Уже минут через десять, мой драгоценный друг отчаянно спаивает меня прохладным алкоголем, облокотившись на навсегда пропахшую разливным вином стойку. Рядом еще парочка немало подпитых посетителей, как всегда разглагольствующих на темы футбола, автомобилей и тому подобной херни. Мы с Сережей как обычно – о музыке, о поэзии, о чем-то «высоком» короче. Две белые пьяные вороны.
Ну, а потом начинается… из «Вин Кубани» в пивной подвальчик, куча продуктовых магазинов по пути, встречи со знакомыми и не очень людьми – не успеешь заметить, как на улицу выходит вечер. Я двигаюсь на автопилоте, у Сережи даже этого нет. Совершенно почти неуправляем. Колышется, громко ругается, пристает к прохожим и выплескивает из себя свои и чужие стихи. Теребит меня, настойчиво требуя, чтоб я позвонил каким-нибудь девчонкам. Каким - его даже не интересует. Его устроят любые. По крайней мере сейчас. Я уже не первый раз пытаюсь втолковать ему, что времени то уже за полночь почти, и никакие девчонки (нормальные по крайней мере) к нам в такое время не поедут. Он плохо понимает, о чем это я, тем не менее мы ловим такси и едем к нему домой. На горку, в другой, весьма живописный, конец города. По пути Сережа «садится на уши» и почти садится на плечо бедному таксисту, крича о чем-то важном, а может даже и вечном…
Машин вечером, к счастью, мало, что существенно сокращает время нашей поездки и мучений таксиста. Я тут же обосновываюсь на кухне и начинаю отчаянно готовить ужин, забывая даже про налитое в граненый раритетный стакан пиво. Сережа, не обращая внимания на позднее время, врубает на всю улицу (а дом у него частный!) что-то из своей несметной музыкальной коллекции. Забегает ко мне на кухню, орет сквозь грохот: «Это обнаглевшая группа!», через минуту ставит уже другой диск, опять врывается ко мне и: «Ты сейчас обнаглеешь, Стас! Это ж дарк-эмбиент-нойз!». Я с трудом разбираюсь в столь изысканных музыкальных направлениях, но отчаянно киваю головой, подтверждая, что «дарк-эмбиент-нойз» мне очень нравится.
Наготовив целую сковородку чего-то непонятного, но съедобного, мы садимся к телевизору и, по ходу трапезы, успеваем посмотреть несколько отрывков из различных фильмов, мультиков и концертов, пока нас просто не вырубает прямо перед экраном. Ночью я, если повезет, просыпаюсь, выключаю «тиви» и переползаю на ближайшую кровать. Промочив горло любой доступной вытянутой руке жидкостью, снова выключаюсь.
…утро. Утром обычно почему-то бывает понедельник. Я относительно жив, Сереже хуже, и он начинает злиться оттого, что через час ему уже надо быть на работе. С криками «Да пошли они все в жопу!», он набирает номер телефона своего коллеги и спокойным «больным» голосом начинает хрипеть в трубку, что чувствует себя из рук вон плохо и на работу соответственно идти не может. «Заболел» Сережа.
Что происходит дальше, нетрудно представить даже самому порядочному и непьющему человеку. Я напяливаю домашние тапки и шагаю через дорогу к одноэтажному зданию с надписью «Продукты» на облупившейся табличке. Покупаю еды на завтрак и пива на сколько хватит. Так начинается культурно - развлекательное мероприятие с красноречивым названием «опохмел – party». Вечеринка, которая начинается с самого утра и продолжается в течение всего дня вплоть до «победного» конца.
Все бы неплохо, конечно, но на следующий день неизбежно приходит вторник, и мало кто этому факту радуется. Приходится вспоминать о работе, каких-то полузабытых делах. Все возвращается на круги своя и медленно, но верно начинает вертеться заново. И крутится, крутится по нам невидимому кругу, пока не настанет еще одно жаркое солнечное утро, когда двое молодых и громких людей будут неровно плестись вдоль берега, выкрикивая обрывки стихов, песен или просто счастливых междометий. Плестись куда-то в сторону центра…
стас павлюк. 2009. 22 декабря. Петербургская Рождественская ярмарка.