Брови стали тяжелеть, как будто на них давила пушистая небесная борода. Вечер томно напевал балладу о счастливой любви, когда Андрей подошёл к перилам железнодорожного моста. Вдалеке сияла сливочная луна. После бутылки «Гаража» Андрею очень захотелось укусить её, чтобы наконец прошло это неприятное чувство голода. В тот момент она напоминала ему только что вскрытый сырок «Дружба». Ему даже показалось, что он почувствовал едва уловимый аромат плотной живящей ткани, созданной в недрах заводов из молочного сырья. По крайней мере, хотелось бы верить, что там было молоко. Андрей поставил бутылку, а ладонью он упёрся в перила.
Ах, блин. Мокро.
Он вытер руку о джинсы, отпил из бутылки. На два глотка. Андрей хотел курить, хотя никогда даже и не начинал. Пару раз на вечеринках ему удавалось стрельнуть пару сигарет вроде красных «Мальборо» или «Парламента», но это работало только под большим синим прессом. В другом состоянии организм всячески отказывался принимать в себя едкий дым. Где-то завалялись перчатки, наверное, в рюкзаке. Андрей, не спуская глаз с почти исчезнувшей линии горизонта, стал рыться одной рукой в своей чёрной сумке, словно фокусник, который не может почему-то достать кролика из шляпы.
Он добрался до этого места за двадцать минут. Ему было особенно паршиво – его отчислили из архитектурного техникума. Конечно, были и другие вещи, но это событие стало моментом, когда хороший парень в кино спускает курок и злодей погибает от одного точного выстрела. Андрей нашёл перчатку, но почему-то ему показалось, что в рюкзаке он вместе с тем найдёт и ответы на все свои вопросы.
Они терзали его каждый вечер вот уже на протяжение нескольких лет. Даже когда он находил подходящую девушку, хватало пары месяцев, чтобы он потерял к ней всякий интерес. Оставалось лишь что-то вроде «не хочу быть один», поэтому такие отношения продолжались и даже развивались. Но Андрей не знал, зачем ему это. Ему казалось, что он попросту терял время.
Даже во внутреннем отделении рюкзака Андрею не удалось отыскать любовь своей жизни. Или скорее Любовь. Слишком многие переменные не сходились – разные интересы, разные музыкальные вкусы, разные любимые породы собак или макарон. И его чай постепенно остывал, пока не превращался в переслащенное отстойное пойло, которое хотелось сразу же вылить в окно, даже если живёшь на первом этаже.
В боковом кармане не нашлось и мотивации. Андрея должны были отчислить намного раньше. Около года назад он понял, что архитектура и дизайн – совершенно «не его тема». До этого он тешил себя надеждами, что просто ещё не привык, не освоился, но позже это стало на него давить. Ему удавалось делать все работы в максимально сжатые сроки, клянчить деньги у родителей на покупку готовых чертежей, но в какой-то момент он перестал справляться. Его будущая профессия архитектора открыла окошко и вышла в ночь днём раннее. Кажется, это была пятница.
При этом Андрей совершенно не знал, кем хотел бы стать. Ещё больше он не мог понять, как без особого стремления и желания ему удалось отучиться целых два курса. В пальцы срочно просилась сигарета. Но из необходимого имелась только холодная и блестящая бензиновая зажигалка. Андрей был пироманом ещё с детства – шторы в квартире его родителей меняли три или четыре раза, а всем приходящим гостям приходилось с улыбкой на лице рассказывать, откуда появилось то или иное чёрное пятно на потолке в разных комнатах. Удивительно, но ожогов у Андрея не было – вероятно, его причуда распространялась только на бездушное имущество.
Он открыл крышку, стал щёлкать колёсиком и смотреть на пламя. Огонь расплывался в осеннем воздухе и слегка отдавал уютом, похожий на маленькую танцующую фейку. Андрей вспомнил, как неделю назад он так же стоял на балконе и глядел на это пламя. За спиной в комнате играли Radiohead, но Андрей слышал лишь собственные тяжёлые вздохи и биение сердца. Тогда ему казалось, что где-то ещё сотни таких же как он стоят на балконе или глядят в открытое окно и размышляют о своём месте в этом мире. Если стоят не в одиночестве – в таком случае, они наслаждаются любовью и той возможностью, что подарила им судьба. Быть вместе – классно это, наверное.
Андрей перелез через перила и стал медленно идти взглядом по рельсам в сторону горизонта. Бутылка стояла рядом, там осталось совсем немного. От количества выпитого луна правда стала плавиться, как сыр в микроволновке, и ползти по тёмно-синей тарелке, а железная дорога была огромной вилкой с двумя зубцами. Поезд всё не ехал.
Сложно было понять, сколько прошло времени с тех пор, как типичная романтическая комедия скатилась в творение уровня Томи Вайсо. Андрей в замедленной съёмке достал из кармана телефон. Ничего нового, даже мобильный оператор не поздравляет с днём рождения. Быть может, симка была оформлена на отца. Он вздохнул и подумал, что, может быть, в этот момент его отец так же вздохнул. Жизнь не сложилась у обоих, только вот в отличие от своего сына у Алексея Алексеевича была одна уникальная суперспособность – терпение. Он терпел свою жену, которую никогда не любил по-настоящему, но ему хотелось комфорта и ласки, как и всем, в общем-то. Поэтому он и решился на заточение в картонной коробочке с надписью «брак» на крышке. Многослойная броня помогала ему не сгнить на работе. Он совершенно не понимал, какая вещь заставила его занять это место пару веков назад, но, как говорится, «деньги умеют уговаривать». От склизкой дурно пахнущей рутины он скрывался в мире Джорджа Лукаса – на протяжение последних нескольких лет он проводил свои выходные за просмотром Звёздных войн от начала до конца, под аккомпанемент из кофе по-ирландски и трёх пицц по акции за 999 рублей. Андрей никогда не винил отца – тот приносил в дом деньги. Под его вечно хмурыми бровями и потухшим взглядом скрывалось нечто вроде «я пытаюсь изо всех сил, правда пытаюсь». Послышались шаги.
.....
- А я вот каждые выходные здесь... Жду, пока приедет поезд – потом уезжаю домой. Волшебное место.
Виктор достал платок и бережно вытер лицо. Кажется, он не привык к тому, что через эти перила были перекинуты ещё чьи-то ноги, кроме его собственных. Двое гостей ночи, незнакомцы, сидели в метре друг от друга. Взгляды их не встречались, но смотрели они в одну точку – туда, за горизонт, словно человеческий глаз мог прорезать пространство не по прямой, а изгибаться по параболе. Если бы молчание имело материальную форму, то оно бы заполнило весь мост, как монтажная пена.
- Я знаю, зачем ты пришёл сюда, - первым заговорил Виктор. Андрей не заметил, как в руке у его собеседника из ниоткуда появилась блестящая фляжка с гравировкой буквы «S».
Их истории полились сами собой, растворяясь в синем воздухе. От подобных откровений даже мосту нашлось бы что сказать. И будь у него рот и голосовые связки – он бы поведал, как однажды здесь, под мостом, поезд сбил девушку. Бедняжка, пережила изнасилование, а ведь ей едва тогда минуло 17 лет. Каждый раз, когда её глаза были закрыты – она видела изрезанное грехом лицо её палача, а потом все события прокручивались за секунду в её изуродованном сознании. Лишь яркий фонарь поезда навсегда стёр из её памяти тот ужасный вечер. Больше никаких страданий. Никакого страха. Белый свет.
Виктор никогда не был лучшим учеником в классе. Карты, различные способы наживы – вот, что будоражило его сознание. Пока его сверстники получали удовольствие от просмотра порно в интернете и распития горячительных напитков на вписках, Виктор был исследователем в сфере обогащения. Прикрываясь «осторожностью», он на самом деле очень боялся потерять всё. Это качество и помогло ему наконец отыскать Священный грааль – рынок недвижимости. Путь к этой вершине был чрезвычайно сложным. Виктор работал на склизких должностях, рисковал на тотализаторах, не гнушался занимать у друзей, которые у него почему-то остались к тому времени. Но когда шестерёнки закрутились – счастью его не было предела. По карьерной лестнице он тоже стал не просто ползти – взбираться, словно он в отличие от других пользовался лифтом. К тридцати одному году он оброс всевозможными благами, придуманными современным человеком. Даже жена-модель нижнего белья постоянно радовала его глаз по утрам.
В один солёный четверг Виктор проснулся и ощутил нечто странное – он сожалел о том, что сон покинул его в то утро. Это чувство росло с каждым днём, но Виктор не придавал этому значения. Ему казалось, что он просто устаёт на работе. Тогда он взял отпуск. И вот когда он, стоящий на 11 этаже прекрасного зеркального отеля на Лазурном берегу, выпивал свой вечерний бокал вина, что-то в его голове дало искру. Зародилась мысль.
Спустя неделю он увидел своё отражение в окне такси, везущего его домой из клуба. Дни из разноцветных пиджаков перебрались в похоронные смокинги – но не рутина давила на Виктора. Он стал замечать жизнь вокруг себя. Играющих детей, влюблённых студентов, подростков, щебечущих на языке, который мозг Виктора отказывался воспринимать. Он перестал общаться со своими друзьями-менеджерами, друзьями-владельцами компаний и друзьями-телеведущими. Точку поставила пожилая женщина, которую он осветил огнями своего Мерседеса, чуть не налетев на неё на пешеходном переходе. Непривычное для него желание помочь ей перейти дорогу сразу было погашено пеленой из модной музыки, звучащей из колонок. Женщина благополучно добралась до тротуара. Виктор ещё долго не мог тронуться с места.
Он увидел, как бессмысленно гнался за материальным достатком. Как читал все эти книги, посещал тренинги, воровал деньги у бедных чёрнорабочих в их офисных коробках, становясь на голову или три выше, чем эти акулы липких клавиатур и булькающих кулеров. Ступив одной ногой за экватор своей жизни, Виктор осознал, что потратил жизнь впустую. Он словно открыл глаза после часового лежания в кровати, когда воскресный сон почти уходит прочь. И вот ты сидишь, подперев спину подушкой и смотришь в окно. Там просыпаются люди, такие же как ты. Они с надеждой смотрят в будущее, ждут, что им принесёт новый день. И ты сам думаешь, что однажды ты будешь таким же, как они – с верой в сердце.
Виктор бросился исправлять ошибки. «Кризис среднего возраста» затянулся на несколько лет – за это время он сменил целый океан разных профессий и занятий, от макроме до прыжков с аквалангом и парашютом одновременно. Он перебрался в обычный жилой комплекс – пентхаус в центре наводил на него невероятную тоску. Ирония жизни.
Огромный бюджет позволял Виктору продолжать попытки найти себя. Правда он не мог понять, когда же он успел себя потерять. Прошло пару лет, и он стал наведываться на этот мост. Когда-то семилетним пацаном он бывал здесь. Отец рассказывал ему про поезда.
«Папа, а почему рельсы сходятся в конце?» - «Это перспектива, сынок».
А ведь мы даже не можем предположить, что в конце рельсы и правда сходятся в одну точку. Всегда ли мы на сто процентов уверены в этом?
...
- А ты рисуешь?
- Ага.
- Хорошо?
- Фиг его знает. Хорошо, наверное.
Виктор дал парню закурить, они стали дымить вишнёвыми сигариллами. Томные, почти бесшумные, вздохи сожаления струились один за другим.
- А чего на дизайн тогда пошёл?
- Родители сказали. Потому что «мазня моя» никому не нужна, так хоть талант не будет пропадать...
- Так рисуй просто так. Что хочешь.
Андрей впервые за весь вечер взглянул на «товарища по счастью».
- Да кому это нужно?
- Тебе разве не нужно? А остальные – хрен с ними.
Виктор отпил из фляжки. Бурбон теперь обнимал его ещё крепче, чем обычно. Возможно, сказывалась приятная компания.
- Найдутся те, кому нужно.
- Рисунками много не заработаешь...
Виктор засмеялся, слёзы, цвета луны, полились у него из глаз. Поезд всё не ехал.
- Деньги помогают думать, что ты что-то делаешь.
- А разве нет?
- Неа. Только маешься фигнёй какой-то, вот и всё.
Сейчас кто-то за несколько сотен километров от этого места тушил свечи, переполненный любовью, улыбаясь в темноте.
- Комфорт – это дерьмо. Живёшь, как будто тебе хорошо.
- Кому-то нравится.
- Зато тебе нет. И мне нет.
- Так и что делать тогда?
Виктор звякнул фляжкой, затушил сигариллу и бросил её в пустоту.
- Надо себя полюбить. А всё это – это у тебя от лени. Правда. Кажется, что другое, но это лень.
- Да, но смысл? Зачем это всё?
- Забей ты на этот смысл. Берёшь и живёшь. Потом может и узнаешь. А если не узнаешь – какая разница?
Андрей шумно втянул носом морозный воздух. Вяжущее тепло от сидра постепенно спадало.
- А любовь придёт. Потом.
- И что, верится во всё это?
- Ага, я вот верю.
Андрей посмотрел на доброго мудреца. «А если врёт?» - сверкнуло у него меж извилин. Поддержка человека из темноты наполнило его сердце приятной сладостью лучше объятий «любимой» девушки. Только в этот вечер это чувство не накатывало штормовой волной. Кто-то поставил чай и нарезал лимоны.
- Доброго вечера.
- Ага, не грусти давай.
Андрей слез с перил и побрёл в сторону огней своего жилого комплекса, горящих вдалеке на холме. Его пустая бутылка осталась на мосту. Виктор посмотрел вслед мальчишке. В одиночестве ему уже не нужно было сдерживать своих настоящих чувств. Он осушил фляжку и посмотрел на гравировку в форме Бэтмена. Слеза скатилась сама. Всего одна.
- А может и нет.
Он с размаху бросил фляжку в сторону чёрного леса. Две минуты он прокручивал в голове свою жизнь. Этот фильм показывали сначала во всём многообразии цветов, но в один момент плёнка испортилась – зритель мог увидеть всю палитру оттенков серого. Ветер пробежался по затылку, заставляя непроизвольно подёрнуть плечами.
Из черноты донеслось заветное постукивание. Виктор поднял глаза. Это ехал поезд.