Есть на свете немало мест, красота и неповторимость которых трогает до слез. В детстве я никак не мог взять в толк, что такое книжное «слезы умиления катились по щекам». Умиление – это что? И от чего это умиление вызывает слезы. Так вот, красота Терси , чудесной реки, вызывает не только слезы умиления, но и бурного, как потоки самой реки, веселья и радости. Река дарит ощущение свободы и независимости. На этой реке вдруг забываешь обо всем, восприятие внешнего мира сосредоточено только на том, что здесь и сейчас окружает тебя. Забываешь, что где то есть твой дом, семья, работа и по всем этим понятиям и обстоятельствам у тебя есть определенные обязательства. Тут есть только обязательства перед самим собой. И голову занимают совсем немного самых простых вопросов. Что там ждет за следующим поворотом реки? Красив ли, глубок ли там будет плес? Можно ли покидать на нем блесну в надежде зацепить тайменя, какое место для стоянки выбрать на ночь, чтобы у воды, не в лесу, чтоб мошкара не заедала, чтоб место продувалось, и было много дров. Заботы то все самые простые. Дров приготовить. Палатку поставить. Костер завести. Котелком из реки воды почерпнуть и над костром повесить. Рыбу почистить, потрошка перебрать и в баночку сложить, чтоб потом в уху бросить и получить навар, который так хорош, что кажется сладким. А потом махнуть соточку под ушицу и запить горячей ушиной юшкой. И долго сидеть у костра в темноте ночи, слушая шум реки, любуясь языками пламени, которые робко высунувшись и сразу прячась, долизывают угли костра, превращая свою огненную пищу в прах. Неспешно, в такт появлению угасающих языков пламени думать о том, что жизнь так же проста, как огонь, разгорается, ярко горит, настолько ярко, сколько в ней оказалось хороших мыслей и дел, как сухих дров, а потом тихо угасает, превращаясь в тлен. И ушедшая жизнь, если была яркой, еще долго дарит тепло, как и погасший костер.
Мы с моим коллегой, приятелем по рыбалке, по сути, молодым еще человеком, но опытным таежником, совершали сплав по этой чудесной реке. Рыбалка была посвящена исключительно спортивной ловле тайменя. Особенно крупными экземплярами в тот раз похвастаться не могли мы, но было достаточно для того, чтобы сварить уху и пожарить.
Раннее утро. Еще прохладой веет от воды и из кустов. На месте вчерашнего стола хребты и кости от съеденной рыбы. Птицы поют. Вороны опасливо озираясь, пытаются приблизиться к столу и полакомиться костями и прочими остатками снеди. Вот одна хватает рыбью голову и, оттащив ее подальше, начинает биться о нее своей носатой головой. Смотрю на ту ворону и думаю. Вот не дать, не взять - «долбит, как ворона мерзлый х**». Мне всегда была интересна этимология не только слов, но и таких неформатных выражений. Что ворона и что долбит, то это понятно. Видно из реалий. И другого понятия для выражения сути процесса просто не придумаешь. Да. Сидит. Долбит. Почему «мерзлый» то же понятно. Нечто замерзшее, раньше бывшее мягким и податливым, теперь можно только долбить, иначе не возьмешь. Но почему же «х**»? Вот что непонятно. Где это просто так на дороге у нас валяются х**? Это что, такое распространенное явление - лежащий просто так х**, да еще и мерзлый ( застывший в лед). Просто так вот лежит х**. Нет, не просто лежит. А так вот просто весь развалившись лежит на дороге. Отсюда мысль с «мерзлого х**» быстро перемещается на другое не менее колоритное выражение «х** пинать». Ну да, пинать. Раз валяется на дороге, то чего же не пнуть. Мне становиться весело. И утро хорошее, и птицы поют, и ворона будет сыта, и мне можно ничего не делать, т.е. целый день х** пинать. Красотища. И душа поет. А мой приятель еще спит в палатке. И не знает, что знаю я про ворону и про то, что сегодня чудесный день. Я беру кружку, черпаю из реки воду. Холодная, вкусная. Ощущаю легкий позыв. Надо по нужде. Требуется отойти от лагеря ниже по течению, присесть у воды, чтобы справив нужду легко и непринужденно совершить омовение. Снимаю штаны. Присаживаюсь. Ох, и красота же! Любуюсь сидя на тихий плес, превращающийся чуть ниже в скачущие фонтаны на перекате, на восходящее над лесом солнце, на перетекающие из тени в свет струйки тумана. Не высохшая еще на крыльях летучей твари роса, не дает возможности подняться этим ужасным кровопийцам. Но дает возможность обширно оголенному участку моего тела ничего не бояться. Поэтому я никуда не тороплюсь и созерцаю просыпающуюся жизнь. Взгляд скользит вдоль берега выше по течению. Вот вижу - плывет сверху какая то здоровенная черная коряга. Наверное, думаю себе, обугленное бревно из костра. Мысль моя идет неспешно дальше. Это кто-то выше нас по реке скинул бревно в воду. Зачем, спрашивается? Да и мы идем сверху сплавом третий день. Никого не было там. Если бы водой смыло с берега, так не было дождей вообще, чтоб вода так гуляла. Странно, странно… Меж тем корягу все ближе и ближе несет течением ко мне. Со ста метров вижу, что «коряга» та шевелит маленькими круглыми ушками. Ерш твою медь!!! Это ж медведь плывет! Так близко в природе я медведя еще не встречал. Глядишь, встретился бы он мне в лесу, наверное, я бы вел себя по-другому. А тут я видел этого «парня» мирно плывущего по реке. Не в каком-то там вольере, а так, в живой природе. Вот это встреча! Это надо фотографировать и потом всем показывать. Вот видите, я почти обнимал на реке Терси дикого медведя. Я вскочил и со спущенными штанами вприпрыжку побежал по направлению к лагерю, на ходу истошно вопя: «Женя-я-я-я-!!!! Медведь!!!! Доставай камеру!!!!! Где камера? Давай снимай!!!! Женя-я-я-!!!! Медведь!!!!!Медведь!!!!» Женя, разбуженный моим криком, вылезает из палатки. И что он видит? Он видит меня бегущего без штанов и плывущего мне навстречу по реке медведя. Женя заметался по лагерю. Он не сразу сообразил, что следует хватать - фотокамеру или ружье. И вообще, чего мне надо. Медведь, увидев одного безумно вопящего на берегу человека без штанов, а другого беспорядочно бегающего вокруг палатки, судя по всему, немало был удивлен. И даже, я бы сказал, перепуган. Наверное, вид человек одетого вряд ли удивил бы его. Но человек без штанов, тем более так агрессивно вопящий и бегущий навстречу, сразу же поверг его в небывалый страх. Ну и ну! – думал, наверное, медведь, - два каких то чокнутых мечутся по берегу, один вообще смелый какой то, без штанов. Не-е-е-е, ну их на ..., надо валить, пока не поздно. Было понятно - медведь увидел во мне серьезного противника. У меня же ни одна морщинка на лице не испугалась. Я думал только о том, какая же великолепная возможность представляется сфотографировать медведя в такой близи. Медведь был действительно поражен поведением бесштанного человека и решил не связываться. И косолапый поспешил, как можно скорее, закончить утреннее купание. Смешно подкидывая в сторону свою толстую задницу, часто оглядываясь назад, не побежит ли этот голопопый его догонять, он поспешил скрыться в зарослях на противоположном берегу. А я стоял без штанов и выговаривал Жене, за то, что он не смог вовремя найти фотокамеру. На что Женя, глядя на мои спущенные штаны, спросил (он в виду моего старшинства и своей подчиненности, обращался ко мне на «Вы»): - Так, это…. штаны то…. Вы как? уже ….? Или только собирались?
Уважаемые читатели! Я не чувствую себя вправе призывать вас поставить "лайк", "подписаться на канал" или "поделиться". Однако, искренне надеюсь на то, что мои публикации, не претендующие на аплодисменты, вам интересны. Поэтому я не буду против, более того, буду весьма признателен за любую оценку моего скромного труда. Автор.
