Он едет в телеге, которую тянет лошадка, и снег - белый, мягкий, пушистый - летит и падает вокруг. Кто это едет? Это едет он - человек, которого бросили.
О, так бывает! Ничего необычного. От скуки и тоски одинокой жизни у него тоже есть куда сбежать. И пусть этот мир воображаем. Пусть вообще весь мир, окружающий его, - лишь тень того мира, где живет он. Но, когда он встречается с односельчанами, тени становятся больше, вырастают, закрывая небо. Закрывая весь мир. И он говорит с ними.
- Потому что так надо...- говорит он. - Потому что, когда приедет дочка, я должен о многом ей рассказать. А что нового я скажу ей, если не буду читать?.. Почтальон жалуется, что журналы тяжелые и только мне одному и нужны? Ну и что? Ему пенсию носить, может и мне принести что-то... Журналы - это не вздор из ящика... Вы Улицкую читали? Вот и дочка же моя, наверняка, нет. Ах, и хорош слог, хорош. «Сонечка» - хороший роман. Я вам расскажу...
Уже через минуту он понимает, что его опять не слушают, и едет дальше. Снег обволакивает лошаденку с телегой, как обволакивает и его выдуманный мир...
- Все вы вот здесь...- он показывает на свою голову, разговаривая не пойми с кем в своем воображении.- Здесь вот...
Его шапка-ушанка прохудилась, а искусственный мех вылез. Его одежда бесформенна и стара, как он сам. Его очки замотаны изолентой. Но из-под них куда-то в неведомую даль смотрят живые, почти детские голубые глаза.
- А когда жена вернется, я не стану ее упрекать. Ведь она всегда со мной, - он опять касается головы,- и дочка. Хорошо бы все это случилось зимой. Нынешней зимой. Как много у поэтов хорошего написано про зиму, милые мои!.. Вот, например:
Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона.
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?
Его жена давно сбежала от него, оставив взрослеющую дочь. И непонятно из-за чего - да и как разберешься в чужой душе? Трудности ли деревенской жизни, бедность ли, странности мужа или, быть может, новая любовь и счастливая жизнь? Бог весть. А дочка выросла окончательно и, выйдя замуж, уехала за сотни километров в Питер.
Иногда она звонит и рассказывает о себе, но редко. Редко. Это не её вина, просто своя семья и много дел. Но у него осталась лошадка с телегой, на которых он колымит, дом с печкой, которую он топит зимой, и толстые журналы и книги, которые он читает по вечерам.
- Мне есть о чем порассказать им, - бубнит он себе под нос, - вот хоть бы и Тургенев... «Записки охотника»... Или еще что...
Но дочка если и приедет, то очень нескоро, а жена - жена не вернется, конечно, никогда.
А он все едет сквозь снег, полулежа в своей телеге, и сохраняет мир — по большей части выдуманный — здесь, в своей голове. Где причудливо соединилась несчастная его любовь и тревога о дочке со стихами Есенина, современной прозой из толстых журналов и с бесконечными томами русской классики...
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?