Подлинные письма персонажа – благо или зло для писателя?
Мне повезло (или не повезло), в моем случае сэр Вальтер Скотт (да-да, тот самый, кому Шотландия обязана не только великолепной прозой, сохранением и популяризацией традиций, но и обретением коронных драгоценностей) сохранил бумаги главного героя романа, опубликовав их в научном издании той поры – ну, хоть какие-то из бумаг… но вот как бы только теперь извлечь из них общий смысл, не говоря уже про истину (тем более, истину в последней инстанции)?
В середине шестнадцатого века, когда большинство его соседей, лордов Приграничной Шотландии, вместо подписи под договором о союзничестве поставили бы печать – и крест, мой герой писал на латыни, кроме middle english и родного языка, и в автографе, помимо имени-титула, не без изящества использовал монограмму. Но радоваться рано – латыни-то я не знаю, а именно на ней тогда оформлялись бумаги официального и юридического толка. Но и middle english не так-то просто одолеть человеку, не имеющему специальной подготовки – от современного английского он, помимо прочего, отличается большим количеством слов французского, валлийского, гэльского происхождения.
Но и это еще не все… самую главную проблему работы с подлинными текстовыми источниками по шестнадцатому веку лучше всего описал Маркус Мерримен в книге «Грубое сватовство» (далее - мой перевод):
«Корреспонденция, дипломатические донесения, решения Тайного Совета, Акты Парламента, записи внутренних служб – все они имеют свои ограничения и с ними должно обращаться с огромным вниманием. Это не то же самое, как если бы эти люди использовали другую монетарную систему сравнительно с нами, или иной календарь, или другую систему мер и весов. Они лгут, или они скрытничают, или они связаны чуждыми нам условностями поведения. Частенько они толком не знают, что они думают, но должны сказать хоть что-то. И вот что еще нужно иметь в виду – эти люди зачастую впечатляюще молоды и незрелы: Генриху VIII Тюдору было восемнадцать, когда он стал королем Англии, и некоторые говорили, что он на самом деле так никогда и не повзрослел. Джеймс V Стюарт взял власть в свои руки в шестнадцать. Марии Стюарт, королеве шотландцев, было пятнадцать, когда она вышла замуж, шестнадцать – когда стала королевой Франции и всего лишь восемнадцать с половиной, когда она вернулась править Шотландией как полновластный монарх. В Шотландии в 1530-х аристократия была в основном очень молода из-за уничтожения целого поколения на Флоддене в 1513. Во-вторых, изрядная часть этих мужчин и женщин были большую часть времени навеселе или испытывали серьезную физическую боль (два этих фактора часто совпадали). Это не было необычным для тех, кто был в состоянии держать винный погреб и просыпаться со стаканом кларета, вина или бренди. Пиво рассматривалось как еда. Их диета была ужасающей. Вдобавок они говорили на языке, отличном от современного английского, французского, шотландского и т.д. Их манера изъясняться и риторические красоты проистекали из совокупности мыслительных клише, крылатых фраз и образования, полностью отличных от наших, и превращение их слов в наши (скажем, в результате перевода) является актом искажения, хотя и непреднамеренного».
На этом моменте в книге Мерримена я благословила свою идею писать не байопик, а всего лишь авантюрно-историческую прозу, перевела тексты двух присяг Патрика Хепберна, третьего графа Босуэлла, королю Эдуарду VI Тюдору, контракт расторжения брака, одно письмо графа к Эдуарду Сеймуру, графу Хартфорду… и считаю, что совесть моя чиста.
Хотя как она может быть чиста у исторического романиста легкого, не тяжелого профиля?