Звоню подруге с идеей:
- Помнишь, я давно хотела постричься? Вот, теперь я точно знаю, чего хочу: постричься очень коротко и покраситься в фиолетовый.
В эфире меж нами повисает молчание, разрешающееся неожиданно:
- Ты это, заходи, - говорит она. - Выпьем.
Я начинаю смеяться. Интересно, только в нашей стране для женщины перемена длины волос в сторону меньшей - фактор, вызывающий общественное сочувствие? Ведь эта реакция на новый образ была далеко не последней в том же роде. Пользуйся, говорит мне друг, жаль, у нас, у мужчин, такое не прокатит. Я бы и пользовалась, возможно, да столько не выпью: обмен веществ у меня, как у якута, понюхал - уже свободен. Но тот же друг подкидывает традиционное, мол, есть три стадии женского самочувствия: 1) все плохо; 2) все просто ужасно; 3) постриглась… у тебя какая? Тут я задумываюсь и понимаю, что, пожалуй, не стоит сразу испытывать теплые чувства близких людей еще и цветом "благородный сливовый", тем паче, что благородным он окажется только на картинке, уж я-то знаю.
Откуда у нас это - в подкорке, в прошивке, в генетической памяти - что укорочение волос не к добру? Я не суюсь в эзотерические дебри, которые ведут к юбкам в пол и истинной женственности, у меня тут только культурологические, общеисторические аллюзии. Римский траур? Библейская история про Самсона? Так он мальчик был. Обычай в Средние века стричь наголо женщину, уличенную в неправедном поведении - общего позора для и чтоб не скоро забылось? Волосы как знак статуса, касты, общественного положения? Религиозные запреты? Или эти чудные народные приметы - не стричься, не мыться накануне экзамена, особенно если воду принесла случайно встреченная баба с пустым ведром? Наверное, можно отдельное исследование написать. Про экзамены тестировала на себе: самые удачные в сдаче были те предметы, которые я знала, безотносительно волос. Так что, кому как, а для меня стрижка - дело практики и вопрос приятности смотрения на себя в зеркало. Надоело изображение - пора что-то менять. Да еще после родов оказалось проще оказалось состричь то, от чего и так избавлялся организм, как от лишнего, в условиях стрессовой ситуации, чем беречь облик «настоящей» длинноволосой женщины… И с тех пор иду все дальше на укорочение, искренне удивляясь, почему это не постриглась раньше - хотя лет двадцать подряд длинные волосы приносили мне огромный тактильный кайф.
Так почему же я двадцать лет без перемен-то? Начни ведь стричься раньше, это не вызвало бы такой волны заинтересованности - ну, кого волнует плюс минус два сантиметра русых волос среднестатистического пепельного оттенка? Я думал, думал, я все понял (С). Потому что перемена - это всегда вызов, причем, не столько миру, сколько самой себе. Какая я? Что, и так тоже можно? Что со мной будет приключаться в новом образе? Что я могу? На что осмеливаюсь? То самое пресловутое "если хочешь изменить мир, начни с себя". Да еще надо как-то принять и освоить реакцию окружающих, она же будет не только про одобрение и сочувствие. Тут и мужское: "ты это не для меня, а лишь бы фоточки в инстаграм выложить", и премилая похвала от возрастной коллеги: "ой, да ты помолодела лет на десять". Обнять и плакать, короче, всем сестрам по серьгам, а гусей - гнать по пересеченной местности. А еще собственные страхи - они же такие уютные: да кому я нужна в свои сорок, хоть стригись, хоть нет, у меня вообще муж-дети-работа-лишние килограммы-шрамы от кесарева, какой тут вызов миру, дайте просто полежать под пледиком. Понимаю, уважаю, сама такая. Уютнее всего я чувствую себя на чердаке своих комплексов, где меня точно никто никогда не найдет - ни ребенок, ни любовь, ни творчество - ибо я затеряна среди старого хлама воспоминаний, лживых представлений о себе, детских обид, взрослых предрассудков, ощущения своей некрасоты и ненужности. Там можно долгие годы горевать о неслучившемся, убеждая себя, что все дело во внешней оболочке, ветшающей с возрастом. Там, на чердаке, можно ничего не делать, только сетовать на судьбу. А можно спустить через люк в полу веревочную лесенку возможности - и спуститься по ней самой. Никто не обещает, что мир вне наших страхов будет добр к нам, милосерден и щедр, но пока не проверишь - и не узнаешь.
И вот мне дует в стриженый затылок, и я внезапно с сочувствием думаю о мужчинах (особенно, лысых), и уже прикидываю, что надо бы обрасти за зиму - для тепла.
Потому что к весне опять пора будет что-то менять.
Русый пепельный на благородный сливовый, я полагаю.
