Александр СЕДОВ (с) эссе
В последние годы стала заметна тенденция снимать и выпускать в прокат отечественные фильмы той категории, которые в советское время именовали зрительским кино (в пику авторскому) и которые ещё называют коммерческим кинематографом. Нередко это фильмы, которые соединяют острый сюжет и драму. Среди лидеров данного направления можно назвать: «Экипаж», «Ледокол», «Время первых», «Салют-7», «Движение вверх». Ещё раньше были «Метро» и «Легенда номер 17».
Легко заметить, что ещё помимо крупных бюджетов объединяет перечисленные картины – все они укладываются в представление о советском «киномейнстриме» 1970-1980-х годов. Все они посвящены экстремальным ситуациям, в которые попадает герой и в которых этот герой, а, вернее, группа героев, а ещё точнее коллектив (экипаж или спортивная команда) подвергаются нешуточным испытаниям. Бывает, что на грани жизни и смерти. Чаще всего это аварии и крушения, иногда – международные соревнования (спортивные, как в «Легенде номер 17» и в «Движении вверх»). Но и аварии нередко несут элемент международного соперничества, как, например, в фильмах на тему космической гонки – «Время первых» и «Салют-7». Иногда международное соперничество накладывается на ситуацию совершенно неспортивную и не соревновательную – как в «Ледоколе», разве что участником своеобразного состязания можно назвать огромный айсберг, перегородивший путь кораблю и уважительно прозванный членами ледокольного экипажа Семён Семёнычем.
Некоторые из фильмов недвусмысленно апеллируют к советским картинам-прототипам, а «Экипаж» прямо заимствует название прославленного кинохита 1979 года. Зрители и критики нередко говорили о новом «Экипаже» как о римейке старого, настолько оказались похожи их сюжетные лекала. Понятно, что так получилось не случайно, что на это у продюсеров был твёрдый расчёт – попасть в яблочко зрительских ожиданий. Ожиданий, проверенных временем и закреплённых культурной памятью. Думается, массовый зритель не в обиде за столь откровенный реверанс в сторону кино эпохи «застоя», времени «золотого века» нашего кинематографа – судя по устоявшимся вкусам аудитории. А ряд фильмов так просто оказались посвящены тем временам – «длинным семидесятым», границу которых принято отодвигать до 1985 года: «Легенда номер 17», «Ледокол», «Салют-7», «Движение вверх».
Разумеется, нет смысла видеть в этих фильмах клоны старых картин, даже если некоторые из них приходятся советским фильмам тёзками и играют с суммой представлений о «старом добром СССР». Их постановщики принадлежат сегодняшнему дню и не просто смотрят на прошедшую эпоху через современную линзу, но и ясно дают понять: «мы занимаемся переоценкой советского опыта». В чём же состоит эта переоценка?
В фильмах с сюжетами из 1970-х и 1980-х, с одной стороны, достаточно явно присутствует налёт ретро, элемент стилизации – не только причёски и платья по моде того времени, но и попытка войти в контакт с киноязыком, на котором говорило советское кино. В частности это проявлено в выборе жанров и поджанров, в выборе темы и главных героев, которые непременно положительные люди труда: космонавты, спортсмены, моряки. Однако в новом прочтении у них обнаружились и новые антагонисты, не обычные хапуги, рядовые бюрократы и типичные разгильдяи, из-за которых случались обрывы, провалы, аварии и катастрофы – согласно советскому кино. Эти социальные типажи сдвинуты на периферию драматургии и выступают фоном времени. Они по-прежнему могут являться причиной технических сбоев и карьерных неприятностей главных героев, но акцент на них сделан другой. Прежде в них видели симптомы некорректно работающей системы, через них авторы советских фильмов осуществляли критику общества. Считалось, что основная проблема страны – не модель, не социальное устройство, а человеческий фактор, иными словами психология, отстающая от запроса общества, не соответствующая высоким идеалам.
В новой интерпретации социальным злом старых времён выступает зловещая тень КГБ – штатные сотрудники или внедрённые в рабочий коллектив доносчики. В фильме «Движение вверх» (реж. Антон Мегердичев, 2017) подлым стукачом оказывается один из спортивных функционеров средней руки, прикомандированный к свободолюбивым баскетболистам. Его «подвиги» проходят красной нитью через весь сюжет. В «Ледоколе» офицер госбезопасности направлен на затёртый в антарктических льдах корабль, чтобы выяснить, не было ли в действиях команды измены. Образ словно привитый из голливудского кино про советскую жизнь – в чёрном кожаном плаще, резко антипатичный, имеющий какую-то свою, не очень красивую историю отношений с женой одного из капитанов.
Создатели картины «Салют-7» (Клим Шипенко, 2017) нарисовали коллективный портрет «силовиков», готовых, не моргнув глазом, сбить собственную космическую станцию с живыми советскими космонавтами. Высокие чины министерства обороны и госбезопасности выступают здесь спаянным тандемом. И хотя прототипы героев фильма, реальные космонавты и инженеры, ещё на этапе сценария возражали против подобной сюжетной коллизии, видя в ней очернение истории, авторы блокбастера посчитали нужным сполна отыграться на угрозе ликвидации корабля «своими».
Если в «Салюте-7» коллизия с бессердечными силовиками выведена на авансцену, работает одной из главных пружин сюжета, демонстрируя лёгкость, с какой взвинчивается истерия «холодной войны», то в «Ледоколе» сюжетная линия с офицером КГБ выглядит драматургически неоправданной, вставным номером, своеобразной данью моде.
Ориентируясь, с одной стороны, на широкий прокат, на зрительский интерес к ностальгической нотке, с другой, на устоявшиеся идеологические клише по отношению к советскому времени, режиссёры этих фильмов, вынуждены действовать в противоречивой системе координат «любви и отрицания». Заметно, как авторам нравится играть в ретроманию, реконструировать мир вещей ушедшей эпохи. Тем более что на «затонувшую Атлантиду» они смотрят с позиции развитого мира потребления. Не случайно авторы современных российских фильмов про 1970-е годы легко оборачивают «критику вещизма», бытовавшую тогда на официальном уровне, в любование вещами. Едва ли не в каждом таком ретро-фильме находится место персонажам, которые в социалистической картине мира числились маргиналами – спекулянты, фарцовщики, барыги, цеховики и т.п. И таким же непременным персонажем – зловещим или, по меньшей мере, вредным – оказывается «чёрный плащ» госбезопасности.
В фильме «Частное пионерское-3» (Александр Карпиловский, 2017), действие в котором происходит в 1981 году, подростки оказываются вовлечены в нелегальную продажу импортных грампластинок и в другие махинации мошенников, не всегда по собственной воле. Обстоятельства складываются так, что они помогают доблестной милиции разоблачить шайку, а в награду добрый милиционер отводит от подростков справедливое возмездие КГБ – вполне жизненная ситуация, несмотря на некоторые фантастические допущения в сюжете, впрочем, оправданные приключенческим жанром. Примечательно, что образ офицера спецслужбы (в исполнении Андрея Мерзликина) даётся в полном соответствии с установкой на «чёрный плащ»: двери милицейского кабинета вдруг распахиваются и откуда-то из темноты к оробевшим подросткам шагает грозный командор. Стоит оговориться, что эпизод сделан не без иронического прищура, а сам сотрудник госбезопасности показан без рогов и копыт, никого не мучает и не допрашивает, а только грозно вопрошает. Учитывая, что фильм сделан о детях (подростках) и для детей взрослыми, опирающимися на свои воспоминания о советском детстве, можно говорить об очевидном послании одного поколения другому.