Меня интересует качество масла, хлеба, фруктов, воздуха. Цены. Я страшно практичный человек, люблю экономить, обожаю магазины «Все за один евро» и торгуюсь, как настоящий турок.
Я люблю ухаживать за своим домом, убирать, но у меня никогда нет на это времени. Получаю удовольствие от вытирания пыли, обожаю развешивать рамочки, забивать гвозди, реставрировать вещи, чистить, мыть, перевозить мебель, ну и рисовать, конечно.
Люблю пить чай из фаянсовых чашек. Мне не нравится раскаленный край тонкой фарфоровой чашки у меня во рту.
Черпаю энергию исключительно из природы, свежего воздуха, растений, цветов, пейзажей, моря. Из музыки, театра, живописи, а еще из фруктов, особенно апельсинов. Их витамин С спасает меня, если я недоел или недоспал. А сплю я мало – обычно с часу ночи до семи утра.
Мой отдых – это видеть людей как можно меньше. Поэтому на отдыхе я ухаживаю за растениями, общаюсь с животными и не ищу встреч ни с мужчинами, ни с женщинами.
Больше всего люблю ренессанс в Италии, когда мужчины были мужественные, а женщины -- женственные. Этого мы не имели ни в ХХ, ни в XXI веке. И мне этого очень недостает, потому что у нас все мужчины – чуть-чуть женщины, а все женщины – немножко мужчины.
Обычно меня любят за что-то. За то, что я могу их куда-то устроить, подвезти. Для многих людей я был «Трамваем «Желание». Им кажется, что быть рядом с Васильевым – значит доехать до следующей остановки в жизни. Я не против! Только я люблю, когда мне это сразу говорят. А когда говорят, что у них ко мне безумная любовь, страсть, а сами хотят только прокатиться, это меня расстраивает безумно. И сегодня я не хочу таких отношений. Лучше быть одному, чем в плохой компании.
Я встречал в своей жизни женщин, о которых даже не мог бы предположить, что они ходят в туалет.
Человеческие качества для меня – не самое главное. Для меня знания важнее, чем степень доброты. Я очень редко нахожу в России людей, с которыми мне интересно разговаривать. Мне не с кем поговорить на темы моих книг, спектаклей, новых проектов. В интеллектуальном смысле я очень обездолен.
Я не буду разговаривать с шахтером, потому что нам не о чем говорить. Считайте, что это снобизм, но это так. С умалишенными не буду. А они слишком часто встречаются в светском обществе. Не буду общаться из-за подлого характера, но это не сразу выявляется.
Я не выношу кретинов на бытовом уровне. Которым объясняешь все по три раза, а они не понимают и делают все наоборот. Слабоумные. Таких людей много в моем окружении, в моей профессии, к сожалению.
Могу вспылить и накричать, но очень редко. Чаще всего злюсь на себя. Потому что я считаю, что я сам – вина всех моих неурядиц. Я никогда никого не виню.
Когда я смотрю на звездное небо, я понимаю, насколько мы ничтожны с нашими мыслями, творениями, политическими интригами. И это очень очищает мою душу.
Я уверен, что живу очень много жизней. Иногда во сне я вижу свои предыдущие воплощения. Я был татаро-монгольским захватчиком святой Руси, скакал на лошади, собирал дань в деревне и меня сразила стрела, я упал в кустарник и там скончался. Потом в начале XIX века я был очень старой барынькой в кружевах, которую в инвалидном кресле вывозили из ее усадьбы с колоннами, перед обрывом, и оставляли дышать свежим воздухом. И вот я почти без сил и должен смотреть на этот пейзаж, и это единственная радость, которую мне могут доставить. Потом что-то помню из первой эмиграции в Париже, в предвоенное время, какая-то дикая нужда, лестница, постоянная поденная работа...
Наша жизнь – это театр, но никто не знает, комедия это или трагедия...
Записала Алла Куницкая.
(с) "Лилит"
Фото из личного архива Александра Васильева
