Солнечный день. Около нуля. Впервые за зиму в воздухе легкий аромат грядущей весны. И, как у перелетной птицы, во всем теле - тянущая истома, влекущая поскорей расправить онемевшие крылья и опереться в полете на восходящие потоки, поднимаясь все выше и выше. И лететь, лететь, подчиняясь закону. Тому, что влечет в дальний путь. Тот путь, что нельзя объяснить бухгалтеру из расчетной группы. Невозможно отчитаться за чувство свободы. Нельзя перевести в проценты выполнения условий договора с заказчиком все то, чем живешь в короткие дни-недели служебной командировки.
В конце июля 2014-го года мой шарик на командировочной рулетке упал и остался в лунке "Воркута". Это означало: "Ухта трансгаз" заказало работы на трассе магистрального газопровода "Бованенково - Ухта". Несколькими неделями ранее нашим ребятам довелось поработать на одном из участков этой трассы. Сообразуясь с их рассказами о тотальном бездорожье и жестокости местных комаров, купил в магазине спецодежды классные кирзачи и энцефалитку - эталон экипировки геологов советских времён. Как потом оказалось - не зря. Во-первых, эта одежа-обувка сослужили добрую службу на Ямале. Во-вторых, оказались потом как нельзя кстати на даче, в часы прогулок с псом в ближнем лесу.
Я - по сути - лесной человек. И то, с чем встретился в первый же выезд "на объект" - компрессорную станцию "Воркутинская", ошеломило: неоглядные дали пьянили чувством неизведанной до того свободы.
Ближе к горизонту - КС "Воркутинская". Но главное - не виды того, что создано человеком. Царит над всем этим Тундра - непобедимая и вечная. Человек, обустраивая свой мир, ранит ее тело: как шрамы виднеются колеи, оставленные техникой завоевателей. Они зарастут. Нескоро. Тундра болеет тяжко и долго. Первой повязкой на те раны ложится ковер пушицы влагалищной. Ее белые, подобные снежным, поляны прилегают ко всем ранам, нанесенным тундре ее "покорителями". Если видишь много пушицы, знай: здесь нахозяйничали пришельцы.
Неоглядные дали и ветер - два неразрывных знака. Не помню ни одного дня, в который бы воздух тундры был недвижен. Погода в августе - разгар лета - меняется едва ли не каждую минуту... Солнышко. Ветер овевает скудным северным теплом. Греешься на припеке. Видишь вдруг: на горизонте что-то темное заклубилось. Не проходит и полчаса - дождище из набежавшей хмари как изольется!.. Унесло хмурые, тяжелые облака. Снова ясное небо. Но: вдали показалась какая-то дымка. Она наползает исподволь. И мутная, сырая полутьма окутывает помалу все вокруг. И не дождь - как бы туман выпадает в осадок, выхолаживая тело, одетое вмиг отсыревшей одеждой. И так - раз по нескольку на дню.
Все дальше уходили мы в тундру. Все выше становились на горизонте, справа по курсу, вершины приполярного Урала. И все более становились мне близки главные признаки тундры: ветер и свобода. Эту свободу нельзя обозначить словами. Ее надо прожить, вдохнуть полной грудью и понять: нет ничего и никого вокруг на многие десятки километров. Только ты и ветер. Только ты и наисладчайший, без малейших тонов человеческого участия, упругий воздух. И - неоглядные дали на все четыре стороны света.
Но в одиночку в тундре не выжить. Человек слаб посреди океана дикой природы. В особенности тот, кто не родился здесь. Кто не пас оленей и не охотился здесь. Кто не зимовал здесь.
Люди с "материка" в летней тундре беспомощны. Даже всемогущий Газпром освоил только ее материковую часть, проложив от Воркуты до Байдарацкой губы свою трассу, въезд на которую строго охраняется и доступен лишь по спецпропускам. На Ямале летом - лишь вертолет способен преодолеть пространства оттаявшей - не такой уж и вечной - мерзлоты. Реки, речки, ручьи, болота, озера и озерца берут власть в тундре летом.
Вертолетчикам - низкий поклон! Они - не лихачи. Не нарушают инструкций. Но летают на грани возможного. Посмотрите: заход на посадку МИ-8, который забирал груз и нас на Ямал.
Здесь - на пределе видимости - выплывает из плотного тумана, стелясь по-над землей вертушка, которую мы ждали три часа: не было погоды. Да и теперь ее нет. По нашим, "материковым", понятиям. Для местных же летчиков это - будни.
Борт грузится под потолок.
МИ-8 - рабочая лошадка Севера. С материка он повезет на Ямал все - от картошки-помидоров-конфет-кофе-чая минеральной воды и прочих "материковых" продуктов - до запчастей к технике. Ну, и народу местечко останется. Нам, например.
Мы с напарником - тоже "под завязку": в моем 80-литровом рюкзаке "Медведь", к примеру, три пятилитровых бутыли питьевой воды и прочие "Дошираки" - на "точке", при погоде, нас высадят. А вот когда заберут - тоже от погоды зависит. - Либо через сутки, либо через две недели. Предугадать невозможно. Потому запас еды и воды берем из расчета на наихудший случай.
МИ-8 - трудяга-удалец! Одна беда: для взлета-посадки нужна ему какая-никакая площадка. На первой "точке" полтора-два километра до ПРС (промежуточная радиорелейная станция) пришлось от вертолетной площадки пешком тащиться со всем скарбом.
Вот он. Высадил нас и был таков!
Неизвестно, чем бы обернулось наше путешествие по Ямалу, если б не Еврик - Eurocopter. Еврик - типа воздушного велосипеда: два члена экипажа плюс четыре пассажира. Но не вместимость - его главное качество, а то, что садится он на все, что хотя бы отдаленно напоминает земную твердь.
Эх, красавец! Заходит на посадку, чтобы нас забрать с "точки". Возможно потому, что заранее не предугадать, кого придется везти, пассажиры, при посадке в аппарат, вручную вносят себя в список
А еще, в обязательном порядке, требуется надеть гарнитуру (наушники-микрофон). Благодаря ей, услыхал при взлете наставление командира напарнику-стажеру: "Прямо по курсу арматурина торчит. Смотри, не зацепи."
Летняя тундра - третья моя незабвенная любовь после Саратовских степей и дальневосточной тайги. В двух словах ее красоту не выразить. Потому вернусь как-нибудь к Ямальской поездке-полетам снова.
До новых встреч!