Восьмая часть истории об ограблении инкассаторского броневика в Витебской области, случившейся несколько лет назад.
Температура -12 С.
По шахте лифта то вниз, то вверх проносилась, как сверхзвуковой самолет, кабина, в которой катались чьи-то дети. Они замерзли во дворе и так теперь отогревались. Капитан успокоил себя тем, что сегодня утром не сделал зарядку (впрочем, зарядку он не делал ни вчера, ни позавчера, ни даже в прошлом месяце) и поэтому небольшой марш-бросок по лестнице на восьмой этаж дома, где проживала мать Ирмы Минаевой, ему совсем не повредит.
Обдумывая предстоящий разговор с женщиной, уже после четвертого этажа капитан запыхался и достал платок, чтобы вытереть вспотевший лоб. За один пролет лестничного марша до квартиры Гречаниниковой капитан остановился, чтобы перевести дыхание и успокоить часто бьющееся сердце.
"Приехали, - сказал он сам себе, - совсем раскис и потерял физическую форму за последние три года..."
Капитан поднялся на восьмой этаж и позвонил.
Дверь открыла крашеная блондинка пятидесяти лет. Огромное сходство с Ирмой не оставляло никаких сомнений, что перед ним теща Минаева. Стараясь скрыть свой возраст, Гречаниникова явно подкалывала губы, заполняла морщинки и применяла яркую боевую окраску: губы и ногти пылали кроваво-красным огнем, небесно-голубые разводы теней на веках пытались затмить когда-то ярко-синие глаза, фальшивым жемчугом блистали фарфоровые зубы, черные стрелы бровей казались нарисованными на плоском белом листе чертежного ватмана; пурпурный шелковый халат с золотыми драконами эффектно скрывал слегка располневшую талию. На пальце поблескивал простенький перстенек со "стеклянным" камешком размером чуть меньше голубиного яйца. Из прихожей квартиры на лестничную площадку доносился удушливый запах дешевой парфюмерной лавки. Капитан протянул удостоверение в щель приоткрытой двери . - Вы, Гречаниникова Надежда Тимофеевна? - спросил капитан, когда женщина тщательно, едва не попробовав на зуб, изучила со всех сторон докУмент и, закончив сверять портрет в нем с оригиналом, окончательно перевела свой взгляд на его владельца.
- Да, это я, - глаза продолжали сканировать Леликова с головы до пят. Гречаниникова своей любознательностью и осторожностью напомнила капитану соседскую старуху Минаевых. Та тоже со знанием дела выискивала в Леликове подозрительные черточки.
- Я по поводу мужа вашей дочери Ирмы, - сказал капитан. На лице Гречаниниковой под маской из патентованных косметических средств промелькнуло легкое облегчение. Похоже, подумал капитан, она опасалась кого-то другого, вроде представителя налоговых органов... официальных или неофициальных.
Не суть.
Имя дочери и упоминание ее мужа привели Гречаниникову в расслабленное состояние. Она смело откинула цепочку и открыла дверь, запуская капитана в свое гнездышко. Пока она закрывала за капитаном засовы, Олег Павлович осмотрел прихожую. Вдоль стен до самого потолка возвышались коробки с импортными названиями. От изучения надписей на почти родном болгарском языке, украшавших один из ящиков, капитана отвлек голос Гречаниниковой.
- У меня, господин капитан, нет дочери Ирмы. Я эту особу, называющую меня своей матерью, только родила и вырастила. Но после того, как она вышла замуж за этого шоферишку, я от нее отказалась. И у меня осталась одна-единственная дочь. Причем это не Ирма, - сказала Гречаниникова и, переведя дыхание, спросила: - Вы сказали, что пришли что-то узнать о ее муже?
- Да.
- Если милиция заинтересовалась этим субъектом, значит, с ним что-то случилось. А я предупреждала Ирму: ты, девочка, еще наплачешься с ним. И я оказалась права!
- Минаев пропал, - произнес капитан.
- Пропал?! Когда? Наконец она поймет, как я была права! Он бросил ее одну... с ребенком? - Гречаниникова злорадно облизнулась.
- Милиция не располагает точными сведениями о том, что случилось с Минаевым, - немного огорчил хозяйку капитан. - В четверг вечером на Логойском тракте машина Минаева подверглась бандитскому нападению. Сам Виктор Минаев после этого исчез.
- Вот так сшибать куски. Наверное, опять нанялся перегонять чужие машины! - проявила изрядную осведомленность в делах Минаевых женщина, утверждающая, что у нее нет дочери Ирмы и она нисколько ею не интересуется. - Скажите, пожалуйста, господин капитан, - Гречаниниковой очень нравилось слово "господин", и она произносила его важно, как будто надеясь, что "господин капитан" в свою очередь назовет ее "госпожей", - его что, тормознули бандиты, машину забрали, а его самого где-нибудь выбросили в канаву?.. Или машина разбилась, когда он, пытаясь оторваться от бандитов, не справился с управлением?
Судя по всему, жизнь зятя Гречаниникову совсем не волновала. Скорее наоборот: если Виктор насовсем пропал из жизни ее дочери... то за такое чудо не жалко было даже приплатить! Главное, чтобы Минаев навсегда исчез из жизни ее дочери!
- Ах, что это мы стоим у порога! - всплеснула руками женщина. - Раздевайтесь, Олег Павлович, и проходите в квартиру... Проходите сразу на кухню. У меня в комнатах беспорядок. Я только приехала и еще разбираю вещи... - Гречаниникова прикрыла дверь в одну из комнат, но капитан, устраивая свою куртку на вешалку в прихожей, успел заметить в ней множество коробок разных фасонов, размеров и масс, похожих на те, что заполнили коридор. В следующей комнате - ее от коридора отделял занавес из стеклянных бус - капитан увидел жуткий кавардак: на открытой дверце платяного шкафа висели вечерние туалеты вперемешку с нижним бельем, на полу стояли какие-то битком набитые мешки с тряпьем, в углу, справа от окна, светилась плазменная панель на пол стены.
Гречаниникова заскочила в комнату и выключила телевизор. Возвратившись к капитану, она пояснила:
- Я не люблю, когда в квартире тихо.
К счастью, на кухне взятая на дом работа хозяйки не столь явно бросалась в глаза. Впрочем, и здесь средних размеров помещение для готовки еды, мягко выражаясь, не пустовало: два холодильника под потолок, морозильный шкаф чуть меньше, газовая плита, обеденный стол, две табуретки (больше просто не поместилось бы рядом со столом), мойка из нержавейки, полки на стенах, еще один стол с коробками под ним... Холодильник с более потертым на углах покрытием использовался в качестве шкафа для чистой посуды. Сие капитан узнал, когда Гречаниникова принялась извлекать из холодильника чашки и искать в морозильной камере банку с растворимым кофе. Увидав такое, капитан почувствовал себя Чичиковым у Плюшкина.
- Нашла, - поспешила сообщить хозяюшка, гордясь собой не меньше грека Архимеда, когда тот открыл закон, согласно которому дерьмо не тонет в воде... - Вы, Олег Павлович, как предпочитаете пить кофе? С сахаром или со сгущенным молоком? - так и не дождавшись, что ее назовут "госпожой", Гречаниникова начала обращаться к капитану только по имени-отчеству.
- С сахаром, - ответил капитан. К растворимому кофе он питал почему-то хорошо скрываемое отвращение, и ко всему прочему от того сорта кофе, которым собирались его потчевать, капитана просто тошнило. Однако он уже давно научился, при необходимости даже с радостью на лице, поглощать все, чем его угощали в гостях. Выбор сахара в данном конкретном случае был продиктован лишь тем, что сахарница с кубиками рафинада стояла на столе, а молоко только предстояло разыскивать. Капитан не сомневался ни мгновения, что сгущенное молоко существует в квартире Гречаниниковой - возможно, где-нибудь в коридоре, в одной из тех нагроможденных друг на друга коробок - но его поджимало время, которого из-за поисков молока могло и не хватить для чего-то очень важного.
Водрузив чайник на конфорку, Гречаниникова села напротив капитана и сказала:
- Я вас, Олег Павлович, слушаю.
Леликов поразился этому признанию. Минуту назад он отдал бы руку за то, что такое невозможно в принципе. Капитан собрался и произнес:
- Ваш зять не перегонял машину. На Минаева напали, когда он был за рулем инкассаторской машины.
- Что? - переспросила Гречаниникова.
- Четыре человека, находившиеся в машине вместе с Минаевым, были убиты. Муж вашей дочери Ирмы, - по-другому капитан и не хотел называть Ирму в разговоре с ее матерью, - Виктор пропал бесследно, впрочем, как и значительная часть денег из его броневика. Сейчас объявлен его розыск.
- Вы, Олег Павлович, думаете, что муж Ирмы причастен к нападению? По-вашему, Виктор сбежал с деньгами, которые ему поручили перевозить?! - догадалась Гречаниникова. Чему капитан и не удивился: как-никак ей потребовалась особая изворотливость ума, чтобы продержаться в торговом доме "Стрелец+", превратив свою квартиру в его дополнительный склад, и ни разу при этом не попасться на элементарном воровстве... Наверняка на весь товар в квартире у хозяйки имелись какие-нибудь оплаченные чеки.
- Такой вариант рассматривается следствием, - признал капитан. - Но может статься и так, что Виктора Минаева убили, а труп где-нибудь спрятали.
- Скорее последнее, - уверено сказала Гречаниникова и наклонилась к Леликову через стол, продемонстрировав свой бюст за отворотом халата. - Я буду с вами откровенна, Олег Павлович, Виктор Минаев слабоват для убийства и для участия в нем, у него не тот характер. У него нет мужества и наглости, чтобы совершить такой рискованный поступок - ограбить собственный инкассаторский броневик. Я до сих пор удивляюсь, как ему хватило смелости подойти к Ирме и сделать ей предложение. А у мой дочери было так много поклонников... - Гречаниникова незаметно для себя назвала Ирму своей дочерью!
- Минаев, по отзывам многих людей, знакомых с ним, хороший человек, - осторожно заметил капитан.
- Хороший человек? Какой-то шофер и все. Да ему же постоянно помогали. Будь он хоть трижды хорошим человеком и отличным шофером, так и жил бы с пустыми карманами, если бы добрые и щедрые люди изредка не подбрасывали ему лишнюю копейку. Посмотрите, какая у него обстановка в квартире. Нищета! У Минаева нет никакой инициативы, он всю жизнь идет на поводу событий. Он никогда сам ничего не решает...
- Говорят, он очень привязан к своему сыну и делает все возможное, чтобы тот поправился.
- Что он такого делает?! Разве шофер способен заработать столько денег, сколько необходимо для лечения его ублюдка? - Хозяйка от негодования, вызванного отсутствием у зятя коммерческой жилки, позабыла, что ублюдок Минаева приходится ей родным внуком. Она сама и ответила: - Конечно, нет. Лучше бы он полностью стерилизовался, чем плодил уродов и мутантов, а затем поддерживал им жизнь. Мало того, что его мамаша... Прости меня, Господи, грешную! – Гречаниникова перекрестилась, глядя на иконку в красном углу кухни. Капитан ее сразу и не приметил за полками с глиняными горшочками, сверкавшими глазурью боков: - Мало того, что его мамаша была больна, так и отца Минаева угораздило попасть в Чернобыль! Выносил там из реактора светящийся графит!
- Что такого в этом?
- Как что? - взвилась Гречаниникова. - Он же там облучился с ног до головы! Разве вы не в курсе того, что радиация не выводится? - она пристально посмотрела на капитана. - Вы обязаны знать, у облученных в костях остается радиоактивный кальций! Остается там навсегда! И продолжает облучать окружающих. От этого у внука Минаевых все болячки! - Гречаниникова от избытка чувств вытаращила на капитана глаза и стала похожа на только что сваренного рака, - У всех облученных дети рождаются только больными уродами.
- Вы считаете, что болезнь вашего внука связана с облучением его деда в 86-ом году?
- Я вам это полчаса втолковываю. Я еще перед свадьбой предупреждала Ирму о последствиях ее странного решения выйти замуж. Она не хотела тогда думать о детях, ей было достаточно того, что она, видите ли, любит своего Виктора таким, каков он есть... После свадьбы я с ней разругалась. Но когда узнала, что ребенок на самом деле родился больным, а я ее об этом предупреждала тысячу раз, то пошла предложить им помощь. Представляете, Олег Павлович, она выгнала меня из квартиры. Она сказала, что именно я накаркала ей болезнь сына и теперь могу радоваться этому. И такое сказала мне моя дочь, которой я желала всю свою жизнь одного добра. Сказать такое родной матери, которая пришла ей помочь!.. Мерзавка... Тогда я отказалась от нее.
Слушая исповедь Гречаниниковой, капитан опасался, как бы та не впала в истерику. Однако такие речи, судя по всему, хозяйка квартиры закатывала не один раз, и в пустой квартире... и на людях. Капитан отчетливо представил, как моложавая бабка пришла воспитывать дочь, когда Ирма и без материнских поучений пребывала на взводе из-за проблем со здоровьем новорожденного... Капитан отлично помнил свою жену в первые недели и месяцы после рождения их первенца: она устроила настоящий скандал, когда он ее один раз по пустячному поводу довел до слез.
- Вы, Надежда Тимофеевна, в курсе того, к кому в Москве поехала Ирма? - задал вопрос капитан. Ради него он собственно и пришел к Гречаниниковой, и выслушивал ее откровения.
- Ирма сейчас в Москве?
- Да. Она поехала туда, чтобы московские врачи вынесли окончательное решение, каким образом необходимо лечить вашего внука.
- И не знаю, у кого она там могла устроиться... Хотя постойте-ка. К Минаеву приезжал прошлым летом какой-то друг или товарищ, с которым он вроде бы служил... Не по гостиницам же ей с ребенком болтаться! У Минаева для гостиниц денег нет...
- Вы не знаете, у кого...
- Мне никто не сказал, что она уехала, - отрезала Гречаниникова.
- Тогда, Надежда Тимофеевна, вы не подскажете мне, кто устроил Виктора на работу в Банк? - спросил Леликов. Мимо такого факта из жизни Минаева Гречаниникова никак не могла пройти.
- Для меня самой то, как Минаев попал в личные шоферы господина Першина, остается по сей день неразгаданной тайной, - печально сказала хозяйка. - Вы же, Олег Павлович, понимаете, я никогда с Минаевым не откровенничала...
"А ты с Минаевым вообще когда-нибудь говорила?" - подумал капитан.
-...Поэтому я могу высказать лишь предположение, что его родители были знакомы с кем-то в руководстве банка.
- А тот факт, что перед убийством Першина Минаев сменил место его личного шофера на место шофера инкассаторского броневика, вам ничего не говорит?
- Только то, что кто-то у него имелся в Банке; тот, кто мог просчитывать грядущие события и иногда снабжал Минаева информацией о происходящем в Банке... Окажись я на месте Минаева и имей такие связи, я бы развернулась. Меня должность шофера не удовлетворила бы... Может, папаша Минаева не его настоящий отец? Минаев родился, когда его матери и отцу стукнуло почти по сорок лет. Вдруг он приемный сын?
- Тогда болезнь вашего внука вообще не связана с его дедами по отцовской линии, - капитан сделал логичный вывод из предположений Гречаниниковой.
На что она возразила:
- Неважно. Дед Минаев - чернобылец. В любом случае болезнь перешла от него. Радиация остается в костях на всегда и травит окружающих, - поставила Гречаниникова жирную точку на прениях по поводу истоков заболеваний внука.
Капитан отметил, что, кроме маниакального страха перед "достижениями" ХХ века в области атомной энергетики, Гречаниникова страдает ко всему прочему и навязчивыми идеями, почерпнутыми из еще одной "чумы ХХ века" - из телевизионных мыльных сериалов. Гречаниниковой от этого мерещились, украденные и в конце тысяче первой серии найденные после долгой разлуки повзрослевшие дети.
Переубеждать Гречаниникову капитан не собирался, хотя он допускал, что кто-нибудь в руководстве Банка поддерживал дружеские или родственные контакты с семьей Минаевых. Мир ужасно тесен.
Когда чашка капитана опустела, халат хозяйки ещё шире распахнулся и она спросила:
- Вы, Олег Павлович, больше не желаете кофе?
- Нет, достаточно. Спасибо за угощение, - отказался капитан от второй порции омерзительного напитка. - Спасибо, что были со мной предельно откровенны, когда рассказывали мне о ваших отношениях с Минаевым. Возможно, нам еще предстоит встретиться. Расследование продолжается, и мало ли что в ходе него следствию предстоит уточнить у вас. Скорее всего вас на днях вызовут в прокуратуру. Не пугайтесь, там вас попросят повторить все, что вы мне рассказали... но уже в официальной обстановке. На этом мы, пожалуй, сегодня и закончим.
- Вы уже уходите, Олег Павлович? - недоуменно спросила хозяйка.
- Дела, Надежда Тимофеевна, - сказал капитан.
- Какие дела? Сегодня суббота, почти середина дня...
- Может, у вас на работе суббота и является выходным днем после обеда, но у нас, в милиции, это время - продолжение ненормированного трудового дня.
Гречаниникова проводила капитана до порога, дождалась, когда он оденет куртку, предупредительно открыла дверь и выпустила на волю.
- До свидания, Надежда Тимофеевна.
- До свидания, Олег Павлович.
В обоссанной кабине лифта капитан радостно вздохнул, легкие наполнились свежим воздухом. Кабина пала вниз, и в желудке капитан что-то недовольно булькнуло.
Стоило ли задержаться на вторую чашку растворимого кофе? Одинокая женщина, от которой убежали и муж, и дочери, так просила взглядом остаться, что у капитана Леликова от жалости к ней обливалось кровью сердце...
Леликов вышел на улицу и выплюнул кислый комок слюны на снег у подъезда.