Утро было холодным и хмурым. Как-то особенно долго не рассветало. Дашка была дома одна, ей было скучно. Закончив уроки, она выглянула в сени и свистнула, но Верный не явился, хотя обычно прибегал сразу. Она вспомнила, как рано утром он подскочил к кровати и лизнул ее в нос. Он был с улицы, веселый, холодный – на морде еще снег не растаял. Но отец позвал его, а Дашка опять провалилась в сон.
– Сидит с папой, наверно. Друг, называется! – подумала она, и в душе ее шевельнулась обида. Верный играл с ней, носил портфель, возил на лыжах, но был с ней на равных. Отца же он считал хозяином и любил, хотя ему от него иной раз и попадало.
На Верного иной раз находило. Главной его причудой была странная нелюбовь к большому, на длинном шесте, отцовскому саку для ловли рыбы. Отец оставлял его во дворе для просушки, и с некоторых пор Верный стал запрыгивать в него. Когда отец в первый раз увидел пса, висящего в саке наподобие здоровенной рыбины, он от возмущения потерял дар речи. Безобразника вытащили за шкирку, но сак был безнадежно испорчен, и пришлось плести новый. Времени у отца было мало, поэтому большая часть работы досталась Дашке.
– Не смотришь за собакой, – сказал отец, – вот и плети теперь, раз научила его прыгать!
Новый сак оставался целым до первой просушки. И уже сама Дашка вытаскивала из него собаку, а потом спешно латала изодранную снасть, надеясь, что не заметят. Но им обоим попало.
Да, это она научила Верного прыгать. Но книжку по дрессировке принес отец, а Верный оказался на редкость способным учеником. Не прошло двух месяцев, как он уже по команде ложился, садился, вставал, приносил брошенную вещь, разыскивал спрятанное и с особенным удовольствием брал всевозможные «барьеры». Он прыгал через заборы на зависть любой служебной собаке. Быть может, сак с его деревянной рамкой казался ему разновидностью барьера, и он прыгал в него, желая сделать всем приятное. Он так недоумевал, когда отец тыкал его носом в испорченную снасть, что можно было в это поверить…
На улице потихоньку светлело. Даша снова позвала собаку, потом накинула куртку, надела валенки и вышла во двор. Стоял туман, какой бывает иногда при сильном морозе. Дашка прошлась по двору, выглянула за ворота и заглянула в огород. Ей было тоскливо и неспокойно. Скрипнула дверь, – дед спустился во двор из своей избы.
–Ты что, Дашутка, – спросил он, – потеряла чего?
– Деда, ты Верного не видал?
– Так он с отцом утром убежал. Бегает, верно, по деревне с другими собаками.
Придет, никуда не денется. Ты уроки сделала?
– Почти…
– Поела уже?
– Нет!
– Иди в нашу избу, бабушка тебя накормит.
– Спасибо, я не хочу…
– Ты не заболела, Дашутка? – спросил он, трогая ее лоб и заглядывая в лицо. – Какая-то ты невеселая…
– Нет, я здорова, – сказала Даша. – Скажи, когда он появится. Ладно?
Дед кивнул. Даша вернулась в дом и села за уроки. Вдруг в сенях раздались шаги, и дверь скрипнула, открываясь. Дашка вскочила. Шаги были чужие – легкие и быстрые.
– Даша! Ты дома?
Это был Андрей, соседский мальчишка.
– Дома. Ты чего?
Андрей смотрел на хмурую Дашку и молчал. Видно было, что он хочет что-то сказать, но не решается.
– Чего ты молчишь? Язык проглотил?
– Потом скажу, – пробормотал он и выскочил в сени.
«Странный какой-то!», – подумала Дашка. Настроение у нее еще больше испортилось.
Прошло еще минут десять. Дверь распахнулась, вошла соседская девчонка Надя .
Проходи, что ты стала, как чужая? – важно, подражая бабушке, сказала Даша.
Надя робко приблизилась.
– Что ты так рано прибежала? Случилось чего?
Девчонка помолчала, теребя бахрому платка, и вдруг, словно прыгнув в холодную воду, выпалила:
– Наш папа вашего Верного задавил!
Дашка почувствовала, что внутри у нее что-то оборвалось…. Она молча смотрела на Надю, а та тарахтела:
– Он не виноват! Верный под заднее колесо попал... Папа его не видел... Папа его в сторонку отнес, он был уже мертвый. Он сразу умер. Его колесо по голове ударило…
Отбарабанив явно заученный текст, Надька замолчала, хлопая ресницами и испуганно глядя на Дашку.
Та молчала, – то ли не было слов, то ли губы не слушались…
Наконец она сглотнула комок, сдавивший горло, и тупо проговорила:
– Ну, что ж теперь! Задавил, так задавил… Ты иди…
Надька молча, изумленно глядела на нее, не трогаясь с места…
– Иди домой! Убирайся! – зло крикнула Дашка.
Надька всхлипнула и пулей вылетела в сени.