=1=
Эта история берет свое начало задолго до того, как люди научились создавать огромных летающих птиц, а животные, в большинстве своем, чурались двуногих созданий. В далеком крае, название которого сейчас и не вспомнить, располагалось небольшое поселение. Колоссальных размеров холмы огибали это поселение с одной стороны, а болотистая местность, гладко перетекающая в равнины, обнимала с другой.
Огромное желтое светило щедро одаривало своими лучами каждого, кто не успел спрятаться в темной и прохладной тени бОльшего объекта, чем он сам. За высокой стеной, которая по совместительству являлась и жилой частью, находилось несколько каменных дорог, скромных размеров рынок, таверна, да пару семейных лавок. В одной из них и бегал наш маленький герой.
Светлая и непослушная прядь его кудрей то и дело спадала на глаза, щекоча гладкий лоб и украдкой задевая вздернутый носик. Поток воздуха, который создавали его коралловые губы, на несколько мгновений успокаивали игривую спираль, открывая глазам полный обзор. Но рано или поздно все возвращалась на круги своя: закрученные природой волосы отделялись и принимались снова дразнить и щекотать. Матушка неоднократно порывалась обкорнать светлую голову от лишней растительности, но все потуги заканчивались провалом. Пожелтевший металл не разрезал, а выдергивал волосы клочьями, отчего каждая такая процедура была сродни пыткам для мальчишки.
– Хватит, мам. Сил уже нет терпеть, – проговаривал он жалобным тоном, от чего женское сердце таяло, а глаза наливались лаской и нежностью. Усмотрев в родных очах слабость, мученик вскакивал со стула и целовал женщину в щеку, растирая засохшие слезы. После чего убегал на улицу со скоростью ветра, будто и не он вовсе сидел только что на этом «стуле страданий».
Вот и сейчас высокая и стройная фигура мельком поглядывала на сына, при каждой попытке последнего успокоить локоны.
«Может уже пора? Больше двух десятков дней минуло с последнего раза. Авось, позабыл уже» – думала она, вычищая капли засохшей глины, хаотично рассредоточившиеся по всему полу.
Закончив уборку, матушка принялась готовить завтрак.
– Сбегай к соседям, возьми молока. А я пока папу растолкаю.
– Хорошо мам. – Взяв несколько желтых монет со стола и сообщив о скорейшем возвращении, сын прошмыгнул в приоткрытую дверь, стараясь не беспокоить висевший над дверью колокольчик. Получилось чуть лучше, чем никак.
Солнечные лучи лениво ползли по стене цвета грецкого ореха и пробирались в окно, где досматривал свой сон отец семейства. Желтый свет постепенно продвигался по его подбородку и угольной щетине. Миновав вытекающую изо рта слюну и торчащие из носа короткие черные волосы, светлая полоса добралась до век в тот момент, когда с первого этажа послышался металлический стрекот от закрывающейся двери. Тонкая кожа начала постепенно подниматься, оголяя светло-карие, еще сонные глаза.
– Дорогой, пора вставать! – послышался голос жены. Но ответа не последовало. Муж только накрыл голову легкой простыней и попытался спрятаться от реальности в мире грез и фантазий.
– Милый, завтрак почти готов! – не унимался женский голос.
На столе уже начали появляться теплые лепешки и пустые кружки для молока, с которым должен вернуться сынишка. Появлялись тарелки, глиняные сосуды со специями, даже ножи и вилки, в которых не было большой нужды. Но отец семейства всего этого не знал, ровно как и не знал, что сегодня жена решила порадовать себя завтраком в полном составе семьи.
Жена обладала завидным упрямством и если уж какая-нибудь идея проникала в эту светловолосую голову, то ни одному участнику вокруг не удавалось скрыться. Аккуратно прокравшись по деревянным и скрипучим лесенкам, две высокие и стройные ноги встали возле кровати.
– Так, кудряшка, либо ты сейчас встаешь самостоятельно и идешь за стол, либо я выкину тебя в окно вместе с покрывалом и кроватью, – игриво проговорила Мелиса.
– И ты оставишь меня умирать под окном? – Спросил сонный голос из-под простыни.
– Нет, что ты. Я научу соседского пса приносить тебе кости, чтобы ты всегда мог чем-нибудь перекусить.
– Ты прелесть, милая.
– Давай вставай. Скоро Сэм вернется, – продолжила она после минуты молчания в честь утраченного сновидения. Но и это никоим образом не способствовало пробуждению мужа. Теперь, когда все "мягкие" попытки закончились, оставалась лишь одна. Самая действенная.
– Я серьезно. Вставай. Либо я вернусь и вылью молоко на твои кудри, – проговорила она и отправилась на первый этаж.
"Я серьезно" – выражение, которое делало из мужчин семейства Го послушных щенят. Последнее предупреждение перед тем, как угроза станет реальностью.
– Я серьёзно, если не перестанешь крутиться – привяжу тебя к стулу веревками, – предупреждала она Сэма во время стрижки. Стоит ли рассказывать, как мальчик около часа просидел в тот день привязанным к стулу, пока его мама махала у него над головой едва острой сталью?
Разумеется, мужчина не хотел просыпаться от льющегося на него молока, поэтому через пару минут его туловище было уже на кухне. Именно так, его туловище. Оно сидело на стуле, согнувшись, как прогоревшая спичка с большой черной головкой. Голову держали десять тонких пальцев, сложенные в небольшие подушки по обе стороны щёк, а локти то и дело соскальзывали с края стола. Пока любимая жена заканчивала последние приготовления, разум главы семейства то и дело отправлялся в краткосрочный полёт, в надежде узнать финал своего воображаемого эпоса. Но ни одна из попыток не увенчалась успехом.
– С добрым утром, пап. Еще не проснулся? – Спросил Сэм, вернувшись с молоком.
– С добрым, но... позднее. – Не открывая глаз, ответил отец.
– Филон, прекрати. Давайте завтракать.
После первого стакана молока проснулся Фил, как его сокращенно называла жена, а вместе с ним и желание всей семьи жить. Да, желание жить не являлось тогда еще стандартной функцией. Как и голод, оно просыпалось постепенно, иногда даже не с самого утра. Но если уж это желание появлялось, то любые фантазии, желания и даже самые бредовые мечты могли воплотиться в реальность.
– Чем планируешь заняться, маленький герой? – Спросил отец, доедая свой завтрак.
– Думаю, поиграю на улице.
– Только не уходи далеко от дома, – как бы невзначай заметила Мелиса. – А у тебя какие планы? – Обратилась она к мужу.
– Пока не знаю. Досмотреть сон, я, видимо, не смогу. Значит, буду работать.
– Хорошо. Может, хоть так начнешь раньше полуночи ложиться.
– Мам, а почему папа может ложиться поздно, а я не могу?
– Может потому что он старше? Или потому что ночью он занимается тем, что нас кормит по утрам? Выбирай ту причину, которая тебе понравится, – ответила Мелиса.
Каждый, кто беседовал с этой женщиной больше получаса, знал, что приятная внешность – не единственный дар природы, которым Элли посчастливилось обладать. Длинные и светлые волосы скрывали несчётное количество извилин, которыми она, без сомнения умела пользоваться. И, как хорошая мать, эту способность, она прививала своему сыну при любом удобном случае.
Сэмюель в эту минуту пережевывал не только последний кусок свежей булки, но мысль, которая образовалась буквально только что.
"Видимо, я так буду ложиться на закате, и просыпаться с рассветом, пока не достигну возраста отца. Или пока не женюсь". Эта мысль огорчала его, ведь ни первого, ни второго не случится в ближайшие годы. А значит, не видать Сэму звездного неба, как своих ушей.
– Чего нос повесил? – Спросил отец и тут же пожалел о своем решении. Женское лицо напротив всеми мышцами старалось бесшумно донести до него единственную фразу: "Не спрашивай".
– Я хотел звезды посмотреть, – ответил Сэмюель, смотря на свою пустую тарелку.
– Мы это уже обсуждали. Ты не пойдешь в лес ночью, – отрезала Элли. Она украдкой обрадовалась, увидев грустное лицо сына, за что потом еще не раз себя корила.
"Если бы он злился, то мог бы пойти в лес мне назло. А так погрустит, да забудет" – думала она.
Теперь все трое сидели за утренним столом с грустными лицами, и каждый думал о чем-то своем. О звездах, больных вопросах и столь же болезненных ответах.
– Да ладно вам. Чего хмурые такие? Каменных титанов же нет на горизонте, а значит, еще живем, – попытался поднять общий настрой Фил.
– И то верно. Иди, играй, Сэм, потом поговорим. – Мелиса поцеловала сына в голову и принялась убирать со стола.
– Спасибо, мам. До вечера! – С радостью прокричал мальчишка, выбегая из дома. Ему казалось, что скорость довольно высока, однако мамины слова были быстрее.
– Я тебе дам до вечера! Чтобы к обеду был дома! – Кричала Элли в след удаляющейся фигуре.
– Кого-то он мне напоминает, – с ехидством заметил мужчина.
– Пошути мне еще тут, – грозно парировала Мелиса.
– Все, понял, ухожу. Все было вкусно, ты просто чудо, люблю. – Фил поцеловал жену в щеку и тоже поспешно удалился из дома.
– Буду к вечеру, дорогая, – крикнул он, почти скрывшись из виду.
– К обеду! – на всю округу раздался голос Мелиссы. Наверное, даже те самые каменные титаны из детской сказки, что спят на краю мира, слышали этот крик.
Приступ смеха быстро поглотил пылающую в сердце ярость, и с радостью в глазах высокая женщина принялась убирать со стола и готовиться к рабочему дню. До открытия гончарного магазинчика оставалось около часа....
=2=
Легкие сандалии, обнимавшие аккуратную детскую ножку, переваливались и, спотыкаясь, порой, о торчащий камень, несли нашего героя к окраине поселения. Там, в самом последнем доме на второй улице, находилось жилище одного чудного изобретателя. Возле этого скромного, по местным меркам, помещения, то и дело что-то искрилось и взрывалось. После чего раздавался заливистый смех его сына, и мрачное лицо расплывалось в улыбке, несмотря на очередную неудачу, коих досталось на век изобретателя немало. Жена, невысокая и рыжая молчунья, скончалась во время родов, от чего непутёвому папаше пришлось изучать новое и необычное ремесло. Именно так он называл воспитание сына – ремесло.
Большинство из тех, кто жил по соседству с этим дуэтом, постоянно попрекали отца за худое телосложение сына. Однако недостаток пищи был крайне редким явлением в этих стенах. В то время, когда материальное положение было совсем печальным, взрослый мужчина решился на отчаянный по тем временам шаг: выйти за пределы стен. Тут-то и пригодились все «изобретения». Ловушка, которая не могла выдержать даже вес сына, отлично ловила зайцев. После этого начали ловиться и олени, и рыбы, и даже птицы. Соседи, которые жили за счет своих домашних животных, ругались, угрожали, но продолжали приходить за мясом, ягодами и травами. Постепенно дыр в стене стало больше, поток клиентов упал, но свой куш мужчина сорвал.
Теперь, спустя годы, он занимался только охотой и созданием новых устройств для ловли животных. А дыра в стене обзавелась дверью и ключом, через которую мальчишки пробирались на волю. От пяти до десяти сорванцов каждый день ожидали пробуждения худосочного мальчишки и его отца.
– Держаться всем вместе. И никого не упускать из виду. Потеряетесь – обратно не пущу, все поняли? – грозным голосом спрашивал «хранитель врат» каждое утро. Темно-карие, почти черные глаза впивались в каждое юношеское лицо, стоявшее на пороге, в попытках углядеть в них хотя бы тень сомнения. После чего все собравшиеся проходили по небольшому коридору вслед за вихляющим белым хвостиком к деревянной скрипучей двери.
– Увидите что необычное – сразу назад. Все ясно?
– Да! – хором отвечали мальчишки и выбегали на травянистый луг.
Как только дети покидали каменное убежище и оказывались на природе, возле двери образовывалась небольшая кучка обуви, а подле нее и одежда одной из команд. Холмы, огибающие поляну с одной стороны, обеспечивали тенью только на рассвете, а поселение позади – лишь на закате. Поэтому, спустя некоторое время, одетая команда оголялась, а вторая – наоборот, после чего вновь раздавались крики:
– Давай мне, я открыт!
– Сюда, ну!
– Обходи его!
В порыве азарта все забывали о своих обещаниях, вроде прийти на обед или выполнить работу по дому. Кому-то доставалось вечером, за свою слабость, иным же запрещали играть ближайшие пару дней. Самых счастливых ожидало только небольшое поучение о важности своевременного питания и двойная порция на ужин. В числе последних оказывался и наш герой. Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что и ему порой надирали уши.
– Кто-то мне обещал помочь сегодня, да? – Спросила Мелисса в день забытого обещания.
– Прости мам, я забыл.
– Нет, что ты. Игра ведь куда важнее, чем обещание матери.
– Маааам. Честно, я больше не буду. – Конечно, и это обещание однажды было нарушено. За что и было получено суровое наказание. Впредь Сэм не давал никаких поспешных обещаний. А если и давал, то выполнял их безукоризненно. Даже в тот день, когда дождь лил как из ведра, он отправился в последний дом на второй улице за охапкой меха.
– Я же обещал. А мужчина должен выполнять свои обещания, – оправдывался он на следующий день, лежа в кровати с горячим, как раскалённое железо, лбом. Казалось, даже его светлые кудряшки пылали в то утро. Однако и мать, и отец еще долгое время источали гордость и счастье, рассказывая гостям о поступке своего чада, чем заставляли последнего демонстрировать процесс цветения вишни. С каждым разом Сэм все быстрее менял цвет от светло-розового до бордового.
Но сегодня юноша не был обременен своими же обещаниями или поручениями родителей. Вдоволь набегавшись босиком по зеленому меху, он, как и остальные игроки, отправился домой.
– Слушай, а хорошо сыграли, – заметил сын «хранителя врат».
– И то верно. Хотя тебе стоит набраться уверенности. Последняя подача была бы за тобой, – ответил Сэмюель с улыбкой.
– Да, мне отец постоянно говорит: «Алан, будь смелее» – мальчик изобразил серьезное лицо своего отца.
– А похож! – ответил товарищ, и они рассмеялись.
– Пап, я провожу Сэма, ты не против?
– Хорошо, – буркнул отец, скрючившись над своим столом
– Слушай, а у тебя не будет проблем? – Спросил Сэм, когда они оказались на улице.
– Нет. Если отец сидит за своим столом, то даже титаны не смогут его оторвать. Уж поверь мне.
Две невысокие фигуры продвигались по каменной улице, то и дело поднимая нос и рассматривая облака. Бесформенные творения природы, окрашиваясь персиковым цветом, становились похожи на неведомые сладости. Воздушные и мягкие, которые могли бы обволакивать людей целиком, будь они ближе.
К сожалению, мысли о летающих вкусностях, могли прийти только в детские головы. Взрослые же тем временем закрывали ставни, вычищали двор и постепенно зажигали первые свечи. Небольшой городишка был особенно прекрасен в свете уходящего дня. Однако не только Сэм и Алан оказались тем вечером на второй улице. В небольшом закутке, где не было ни окон, ни дверей, им повстречалась парочка мальчишек постарше.
– Что, набегались, небось? – спросил тот, что потолще. – Как вам с припадочным?
– Я не припадочный! – Выпалил Алан.
– Да ты что? А это мы сейчас проверим! – проговорил второй.
Две фигуры начали постепенно выходить из слабой тени по направлению к светлой полосе, за которой стояли Сэм и Алан.
– Смотри, что у нас есть, – сказал толстяк и что-то достал из кармана. Солнечный луч, миновав темное пространство, устремился прямо к небольшой безделушке. Через секунду настораживающий блеск уже достиг глаз Алана. Гладкая и ровная сталь пугала своим отблеском, как и надвигающаяся фигура. Это было лезвие карманного ножа.
– Сейчас мы немного поиграем, – сказал второй юноша шипящим голосом.
– Отвалите, придурки! Алан, пойдем… – Сэм остановился на полуслове, увидев своего товарища. Мальчишка уже повалился на колени и всеми силами пытался вдохнуть, но горло сжалось до такой степени, что при каждой новой попытке раздавался лишь сдавленный хриплый свист. Его тонкие пальцы инстинктивно обхватили шею, но это не принесло никаких результатов.
– А ножичек-то все ближе и ближе, – продолжал подливать масло в огонь злобный толстяк, демонстративно играя блестящим на солнце лезвием.
– Смотри, он душит себя, – заметил его напарник.
– Хватит, прекратите! Он же умрет! – Кричал на них Сэмюель, не в силах что-либо сделать.
– Он сам себя душит. Мы и пальцем не прикасались, – ехидно заметил толстяк.
Через секунду Алан, не способный больше держаться, окончательно повалился на бок. Его глаза наполнялись страхом, а сердце стучало быстрее любого кузнеца.
– Ладно. Хватит с тебя, припадочный. И не смей больше перечить старшим, – сказал толстяк и убрал ножик. – Пойдем отсюда, пока он не пожаловался.
Они уже собирались уходить, когда Сэм окрикнул их:
– Эй, вы!
За те несколько мгновений, пока мучители оборачивались, кудрявый мальчик преодолел пространство в несколько метров и со всей силой, что у него была, нанес точный удар ногой прямо в область паха толстяка. Маленькие глаза последнего тут же округлились, будто пытаясь вылезти наружу, а ноги перестали держать полное тело.
– Ах ты мелкий! – успел только выкрикнуть второй, замахиваясь на Сэма, как небольшой камень ударил его чуть выше брови. Алан, еле стоявший на ногах, и, все еще с трудом дыша, уже поднимал второй камень.
– Осилишь двоих-то? Без своего друга с ножиком? – Спросил Сэм глядя в злобные глаза противника. Его верхняя губа уже начинала трястись, а ноздри раздувались, будто жабьи щёки. Неожиданно, даже для самого себя, он ответил:
– Мы еще встретимся, мелюзга! – После чего горе-напарник поспешил ретироваться. Ни «припадочный», ни «кудрявый», как их потом называли старшие ребята, не мешали уйти поверженному врагу.
– Это тебе больше не понадобится! – сказал Сэмюель, доставая из кармана павшего толстяка складное орудие пыток. – Ал, тебе пора домой. Я сам дойду.
– Ты…уверен?
– Да. У меня есть, чем защищаться. До завтра.
Так мальчишки и разошлись в разные стороны. Толстяк же продолжал лежать, согнувшись и наблюдая, как удаляется маленькая фигура с кудрявой головой, а вместе с ним и блестящий нож. В ту ночь Алан долго не мог уснуть. Страх задохнуться все еще не отпускал его, а наравне с ним, и страх неизбежной мести. Сэмюель тоже прекрасно понимал, что толстяк так просто не оставит в покое ни его, ни Ала, особенно после такого унижения. Но все что им обоим оставалось – только ждать. Ждать следующего шага «врагов» и надеяться, что они снова справятся. Вдвоем. Под молчаливым надзором перистых облаков и персиковых стен. С этими мыслями мальчишки уснули в своих кроватях под одним звездным небом, чувствуя дружеское плечо где-то рядом.
=3=
Тяжелые и хмурые облака, проплыв высокие холмы в предрассветной тьме, растянулись по всему небу и никак не могли разродиться ливнем. Темное покрывало, висевшее над селением, уже несколько раз порывалось одарить местных жителей небесной влагой. Однако вместо хорошего ливня на землю опускался лишь моросящий дождичек. Холодный ветер, который так редко заглядывал за стены, теперь заставлял поежиться даже самого укутанного прохожего, отчего люди все меньше решались выбираться из теплых постель и обогреваемых помещений. Так к обеду улицы совсем опустели, а в домах зажглись свечи и потрескивающие камины.
– Ну и погодка. Устроим сегодня выходной? – Спросила Мелисса, посмотрев на хмурого отца и такого же сына. – Давайте, ну? Вечно вы как две печальные жабы в такие дни.
– Холодно, дождь, лень и сил никаких, – сетовал гончар, подпирая рукой тяжелую голову.
– Соглашусь, – вторил сын, придерживая свою голову двумя ладонями. – Грустно как-то без солнца.
– Так, хватит хандрить. На тебе камин, – указала мать на отца, – а на тебе чай, – обратилась она к Сэму.
Несмотря на властвующий тон, в голосе звучали и нотки её собственной хандры. Мелисса любила такие дни, и вместе с этим побаивалась их наступления. Никому не нравится видеть свое семейство в разбитом состоянии. А именно такими они сейчас и казались: две кучерявые головы с потускневшим взглядом и с полным отсутствием жизненных сил.
– Бегом! – не выдержала матушка.
Казалось, что ее крик обрел физическую силу и, миновав кожу и волосы, впился прямо в мозг домочадцев. Тела их наполнились нескончаемой энергией, а глаза округлились от мысли, что эта женщина может сделать, продолжи они растекаться.
– Я пойду... Дрова надо, – сказал Фил, поднявшись со стула
– А я... воду поставлю, – поспешил за ним Сэм.
Лицо матери все еще источало гнев, наблюдая за тем, как мужчины удаляются выполнять поручения. Убедившись, что теперь на кухне больше никого нет, она отвернулась к окну и принялась рассматривать небосвод. Она слышала, как из камина выгребают остатки углей, золу, как стучит о железный корпус деревянная ручка чайника и как скрипят петли шкафчиков. Увидев свое отражение в стекле, Мелисса поймала себя на мысли, что этот день ей нравится все больше, что подтверждалось мягкой, едва заметной на безмятежном лице улыбкой.
– Мам, чай... Кончился. – Сказал Сэм, указывая на пустой глиняный сосуд.
– Сходи к соседям, милый, – ответила мать, продолжая смотреть в окно.
Чайная лавка находилась на той же улице, где и дом гончара. Укутавшись в самое теплое одеяние, мальчик шмыгнул в холодное и дождливое пространство. В первые же минуты кожа покрылась мурашками, а глаза от ударившего потока ветра наполнили слезы. Холодный и бесформенный язык проникал под одежду и кожу, заставляя трястись даже самые глубокие мышцы. Только воспоминание о вчерашнем теплом дне держали последнюю оборону перед ветром, не давая стучать зубам. Несколько минут быстрого шага растянулись на часы, а дорога превратилась в бесконечную ледяную пустыню. В тот миг, когда даже ребра начали прижиматься друг к другу, на горизонте показался спасительный оазис – деревянная дверь чайной лавки. Влетев внутрь, еще несколько мгновений Сэм не мог окончательно принять то, что увидел. Внутри, у самого прилавка, стоял сын мясника – толстый парень, у которого он забрал нож.
– О... Здравствуй, кудряшка. Сегодня один? – спросил мучитель, увидев вошедшего.
– Ага, хочешь подарить мне еще одну безделушку? – парировал Сэмюель.
Но вместо ответа толстяк лишь фыркнул и отвернулся к продавцу.
– Предавай привет отцу. – Сказал старик, протягивая тряпочный мешочек толстяку.
– Обязательно, – ответил он и направился к двери, где распихивал по карманам сдачу и полученный товар.
Сэмюель тоже не стал задерживать пожилого продавца в сломанных очках и, убрав мешок в карман, двинулся к выходу. На улице, помимо вновь налетевшего холодного ветра, ожидала и другая неприятность – сын мясника.
– Хочешь избить меня? – спросил Сэм.
– Нет. Я лучше помучаю твоего дружка, как только он окажется один. И тогда уж его будет некому защитить, – ответил толстяк с мерзкой улыбкой на лице.
– Оставь его в покое. – ответил Сэм, стараясь подавить внутреннее волнение. Сын гончара никогда не был трусом, но и глупцом он не был. Выстоять одному против жирной туши, которая еще и старше, едва ли удалось бы. И оба это понимали.
– А что мне за это будет? – маленькие глазки сверкнули в предвкушении награды.
– Я верну тебе твою игрушку.
– Отец мне купит новую. Не интересно.
– Хорошо, чего ты хочешь?
– Хм... Дай-ка подумать. Какова цена за спокойствие твоего друга? – Толстяк демонстративно пригладил пальцами первый подбородок.
– У меня нет денег, – спокойно ответил Сэм.
– Они меня не интересуют. Я хочу камень.
– Камень?
– Тупица. За холмами есть пещера. Там есть склеп ведьмы. Принеси мне камень с ее могилы, и твой друг свободен.
– Ведьма? За холмами? Нас не пускают дальше луга, ты ведь знаешь, – занервничал юноша.
– Я уверен, ты что-нибудь придумаешь. Ты же у нас умненький. А пока... передай своему другу, что мы его скоро поймаем. Бывай, кудрявый. – Толстяк развернулся и собирался уходить.
– Ладно. Достану, – обреченно сказал Сэм в след уходящей тучной фигуре.
– Вот и умничка, – ответил задира, не оборачиваясь, и пошел дальше.
Даже усилившаяся непогода не интересовала мальчика в тот момент. Каждая мышца, каждый мускул на лице наливались кровью при одной только мысли о сделке с этим жирдяем. А теперь еще и придется втянуть во все это Алана.
"Нет. Ал не должен знать об этом" – твердо решил для себя Сэм, пройдя мимо знакомой двери.
– Далеко собрался? – Окрикнул мальчика знакомый голос сзади.
– Папа?
– Ну да. Мы вообще тут живем, или ты прогуляться решил? Не лучший денек ты выбрал, – пошутил Фил.
– Задумался просто, – улыбнулся сын и пошел обратно.
– Чай-то не забыл взять?
– Нет, третий урожай.
– Самое то для хмурого вечера, – заметила мать. Увидев, как со светлых кудрей падают капли, она улыбнулась, отчего ямочки на ее щеках стали еще милее, а лицо моложе. – Вытирай голову и бегом к камину.
– Хорошо, мам.
В тот вечер, опустошая одну кружку за другой возле щелкающего камина, Сэм не возвращался к мысли о сделке. Несколько раз украдкой в его сознании всплывал вопрос "как пробраться в пещеру", но быстро растворялся под наплывом маминых шуток про икающего соседа, который никак не мог выговорить "глиняный чайник". Отец тоже подливал масла в этот костер семейного веселья своими рассказами и шутками. Мальчишке оставалось лишь отдаться этому потоку веселья и хрюкать от смешных концовок всех этих историй, останавливая приступы икоты теплым чаем, сидя с родителями под мягким пледом возле старого камина.
=4=
Если и можно найти на всем белом свете самую непостоянную женщину, то даже она не могла бы могла бы тягаться своей изменчивостью с погодой. Сколько бы ни изучали люди эту даму, она всегда найдет способ их удивить. Казалось бы, еще ночью грузные серые облака растягивались по небу до самого горизонта, и серые будни будут властвовать еще минимум три или четыре дня. Однако уже утром от мрачных хранителей небесной влаги не осталось и следа. Желтый свет вновь проникал в каждый дом, через всякое окно, до которого мог дотянуться.
"Хорошо, что непогода стояла только один день. Если повезет, то смогу разделаться с договором прямо сегодня" – подумал Сэм, проснувшись тем утром. Разумеется, ни он, ни сын мясника даже не подозревали, к чему приведет цепь событий, начавшаяся с безобидного, на первый взгляд, договора.
Проглотив большую часть завтрака, Сэм, как обычно, вскочил со стула, поцеловал маму в ямочку на щеке и выскочил за дверь, поблагодарив за завтрак. Еще сонный отец успел только позавидовать той прыти, которую проявлял его сын по утрам. Ему же требовалось минимум две кружки и добрая половина дня для того, чтобы набраться сил и вдохновения для создания новых глиняных сосудов и предметов домашней утвари. Пока в сонной кудрявой голове шаг за шагом выстраивался примерный план на день, Сэм уже бежал со всех ног к дому Алана, полный решимости добраться до склепа за чертой холмов.
– Здравствуйте, а Алан уже проснулся? – спросил Сэм у хмурого изобретателя.
– Приветствую, Сэмюель. Да, он одевается. – Казалось, никакое событие не могло потревожить это равнодушное, каменное лицо.
Неловкая пауза повисла на некоторое время. Сэм знал, что отец Ала хороший и добрый человек, несмотря на лицо и безучастную манеру поведения. Однако найти тему разговора, помимо погоды, не представлялось возможным. Ни о ловушках, ни о травах, и уж тем более ни о каких изобретениях мальчишка ровным счетом ничего не знал. Мужчина, заметив смущение Сэма, сам нашел тему, интересовавшую их обоих:
– Алан. Его задирают мальчишки постарше?
– Ну, знаете, это же просто дразнилки, ничего серьезного, – Сэм пытался ответить с улыбкой. Но поросячья морда, говорившая в его сознании "камень, малыыыыш, мне нужен ка-мень" искривила его лицо в гримасу омерзения.
– Я знаю, что у него бывают проблемы. И знаю, что мне о них не скажет никогда. Ты уж пригляди за ним, будь добр? – Лицо изобретателя наполнилось краской от таких слов, а от каштановых глаз повеяло теплом.
– Не сомневайтесь, сэр! – радостно ответил кудрявый мальчишка, сжимая в руке свой трофей. Спустя мгновение появился и сам объект их обсуждения:
– Привет, Сэм. Ты сегодня рано.
– Нельзя же тратить такой день на сон и безделье.
– Как скажешь. Куда пойдем?
– Я хотел бы на лугу поваляться, если, конечно, твой папа разрешит.
Две пары детских глаз устремились на мужчину.
– Ладно. Ключ только возьми, вдруг я в кабинете буду. – Сердце отца быстро растаяло под давлением жалобных и просящих взглядов.
– Спасибо, пап!
Через минуту мальчишки уже были возле двери с ключом на изготовке.
Закрыв дверь с обратной стороны, в голове у обоих прогремела только одна мысль:
"Как предусмотрительно – сделать замок с обеих сторон".
– Ну что, куда пойдем? – спросил Ал
– Есть у меня одна идейка. – Сэм быстрым движением выхватил ключ и пустился наутек. – Догоняй! – крикнул он, стремительно удаляясь от знакомой двери по примятой зеленой траве, на которой команды обычно играли в солнечные дни.
– И догоню! – крикнул Алан и побежал вперед.
Несколько раз Ал почти поймал Сэма, но тот в последний момент менял направление, и из маленькой детской руки с обгрызенными ногтями чудесным образом испарялась ткань и оставался лишь воздух.
– Стой. Мне надо перевести дух, – остановился Алан и уперся рукой в ствол векового дерева.
– Думал, ты сдашься, когда я ускользнул в последний раз, – ухмылялся Сэм. Несмотря на победу, ему так же требовалось отдышаться.
– Я тоже так думал, – улыбнулся визави и сел на землю. Сэмюель последовал примеру товарища и сел рядом, оперившись спиной на дерево.
– На, держи. Заслужил. – На вытянутой руке, прямо посередине ладони лежал маленький желтоватый ключ.
– Оставь себе. А ведь далеко убежали. Увидел бы отец – не сносить мне головы, – кивнул Алан в сторону дома.
– Согласен. А оттуда холмы такие маленькие. Глянем, что за ними? – спросил Сэм с горящими глазами.
– Нам обратно пора. Обед уж скоро. Да и не хочу проблем.
– Да ладно, не трусь. Мы туда и обратно, пойдем. – Мальчишка быстро поднялся на ноги и спокойным шагом побрел к нужному месту. Ал же остался сидеть на месте, будто каменная статуя.
– Ну, ты идешь, или там останешься?
– Иду! – выкрикнул он и поднялся.
– Так что там твой отец изобретает? – спросил Сэм догнавшего напарника.
– Ну, знаешь, ловушки там всякие...
Говорят, яблоко падает возле яблони, описывая причудливую игру природы и ее подарки. Воистину, Алан был сыном своего отца, и унаследовал ту же тягу к механизмам и устройствам. Его маленькие, зеленые бусинки загорались лишь в тот момент, когда речь заходила о новых изобретениях ближайшего родственника. Худые, впалые щёчки наливались жаром, руки жестикулировали чуть выше головы, а эмоции, которые в обычном разговоре почти не проявлялись, били через край. Теперь "повседневный" Алан казался лишь тенью себя нынешнего. Образ маленького, задыхающегося от угрозы мальчишки, никак не вязался с тем юношей, который сейчас был рядом.
"Магия какая-то" – подумал про себя Сэм, сравнивая этих персонажей в своей голове.
=5=
– Слушай, говорят, здесь где-то пещера есть. С ведьмой.
– С в-ведьмой? – переспросил Алан.
– Ага. Давай найдём!
– Ну, мне кажется, это не очень хорошая идея. И нам домой уже пора, – отнекивался Ал.
– Да ладно тебе, заглянем в парочку и домой. Мы быстро.
– А как же ведьма?
– Тю...Она уж мертва давно. Пойдем.
Первый грот оказался пустым. Как и второй. Неглубокие и частично освещенные природные помещения не источали практически никаких запахов. Воздух был свежим, прохладным и очень чистым, что никак не сочеталась с описанием пещер в детских сказках.
– Видишь, ничего тут нет, пойдем домой, – взмолился Алан.
– Еще одна и домой, обещаю.
В последней пещере затхлый и плесневелый воздух сразу ударил в нос пришедшим. "Оно!" – сверкнуло в этот момент в голове Сэма. Не то чтобы он жаждал встретиться с мертвой ведьмой, но на кону стояло спокойствие друга, а это многого стоит.
– Есть тут кто? – крикнул Ал в темноту. Отозвалось лишь глухое эхо.
Ни один луч света не проникал дальше, чем на десять шагов, отчего грот пугал еще больше.
– Пойдем, проверим, – проговорил Сэм и пошел вперед, не дожидаясь ответа.
– Там же не видно ничего.
– Иди на ощупь.
Прикасаться руками к камням совершенно не хотелось. Некоторые из них были сухими, другие же покрывались какой-то слизью, будто кто-то высморкался и вытер о них свои сопли.
– Ну и мерзость... Ты уверен, что она отмоется потом ?
– Более че...
– Сэм? Сэм!? Сэмюель?!
– Да слышу я. Здесь я. Иди на голос.
В кромешной темноте, руководствуясь лишь голосом своего товарища, мальчик все же добрался до нужного места.
– Смотри, там свет какой-то, – сказал Сэм указывая на одинокий лучик в темноте.
В боковой стене пещеры был небольшой проход, а внутри – скромных размеров закуток. Не крути они головой, ни за что бы его не увидели. Пройдя внутрь, по следу скромного луча, они увидели комнату и её содержимое целиком.
Вверху вместо покатой каменной крыши было причудливой формы стекло. Его острые грани приумножали каждую частицу света, попадающую извне.
"И как только я проморгал такую штуковину, мы же явно проходили мимо нее" – пронеслось у Сэма в голове.
Но от ветра и дождя поверхность запорошило пылью и грязью, отчего оная едва ли выбивалась из общей картины травянистого склона. Даже тех нескольких лучей, что попадали на этот потолок, сквозь коричневый слой с лихвой хватало для освещения всей комнаты целиком. Свет мягко ложился на стены, пол, камни, и только один луч пытался выбраться на свободу через единственный проход в стене. Именно он и звал наших героев вовнутрь. Белая полоска приглашала: "Пойдемте, я вам покажу, чем заняты мои родные и братья в этой забытой и потерянной пещере". И действительно, посмотреть было на что: двухметровая статуя женщины практически достигала потолка. Лицо её источало злобу, а каменные волосы застыли в воздухе, будто кто-то дул на них с самого пола. Её каменное, изящное тело было усеяно камнями всех цветов, форм и размеров. Алые, как свежая кровь, зеленые как листва деревьев, даже чистые и прозрачные, как слеза младенца, камни отражали всякий луч света, что попадал на них. Женское тело светилось и сияло всеми цветами радуги в этой серой и мрачной пещере.
– Восхитительно, – проговорил Алан, не в силах оторвать взгляд хотя бы на секунду.
– Даааа... – вторил ему друг.
– Это и есть... ведьма?
– Больше похожа на искусство, чем на человека.
Двое мальчишек стояли перед неведомым для них чудом, завороженные красотой и гипнотическим сиянием. Даже в лице, наполненном болью и страданиями, они смогли разглядеть нечто прекрасное. Один из них увидел вздернутый носик, в точности, как у матери – маленький и аккуратный. Второй же заметил ямочку на каменном подбородке, которая была большой редкостью. Однако именно эта ямочка напомнила ему и о другой, более важной детали в его жизни.
– Время... Который сейчас час?
– Ал, мы в пещере, здесь солнца не видно.
– Отец меня убьёт! Пойдем отсюда!
– Еще секунду, – упрямствовал Сэм. Он так и не сделал того, зачем пришел сюда, и даже не удосужился рассказать все Алу.
– Хватит с меня секунд! Я домой. Либо догоняй, либо живи тут, с этой... ведьмой. – Алан кивнул в сторону статуи и посмотрел на Сэма. Тот продолжал изучать статую.
Не дождавшись своего товарища, Алан направился к выходу. Ему не хотелось бросать товарища, но еще меньше ему хотелось навлечь на себя гнев отца. Пока щуплый мальчик на ощупь пробивался к освещенному выходу, размышляя, сколько времени еще ждать, его кудрявый друг быстро достал из кармана нож и принялся отковыривать ближайший к нему камень. Светло-синий переливающийся ромбик с легкостью отлип от камня и упал прямо под ноги. Распихав нож и камень по разным карманам, мальчик двинулся поскорее к выходу, как ни в чем не бывало.
"Будет очень нехорошо, если Ал получит затрещину от отца. Пока спасал от одной беды, втянул в другую" – подумал Сэмюель и улыбнулся своей же шутке.
– Чего улыбаешься?
– Да нет, ничего. Пойдем?
– Ага.
– Видишь, до заката еще часа три-четыре. Зря переживал.
– Ага, только нам идти еще сколько. – Ал указал на поляну, спускающаяся вниз, а за ней и стены родного селения.
– Ну, ключ-то по-прежнему у меня, – ухмыльнулся Сэм.
– Ты думаешь, отец меня не впустит без ключа?
– Впустит. Но если я прибегу первым, то расскажу ему, где мы были.
– Ты, правда, это сделаешь? – Надежда на отрицательный ответ еще жила в сердце Алана, но недолго.
– Вот и проверь, – Подразнился Сэм, и со скоростью дикой лошади побежал вниз.
– Стой! Не смей! – крикнул Алан, и пустился вдогонку.
Тем вечером ни один из мальчиков не пострадал. Разгоряченные и пылающие лица были встречены с любовью и лаской. Кому-то радовался только отец, а кому-то еще и мать.
Пряча той ночью под кровать свои штаны, ни Сэм, ни Ал, не догадывались, что готовит им день грядущий. Ровно, как и не знало этого все население. Население каменного городишки, окруженное лугами и холмами с одной стороны и болотистой местностью с другой...
=6=
Когда за окном один солнечный день сменяется другим, даже хмурое небо и хороший ливень люди считают капризом природы. Живя в своем небольшом и уютном мире, они совершенно забывают о том, что далеко не все в жизни подчиняется их желаниям. Сколько бы ни молились песочные люди, небо по-прежнему оставалось чистым, а на тысячи километров простирался лишь жаркий песок. Но ни в пустыне, ни в нашем каменном селении люди не знали, да и не могли знать, что заставляет небо покрываться тучами в одном месте и оставаться безмятежно голубым, в другом. Непонимание – вот корень многих человеческих проблем, если не всех. Оно заставляет пугаться слабых духом и искать ответов тех, кто посмелее. Но иногда, если ответа найти не удается, страху и панике поддаются даже сильные сердцем. А таких в селении было не так уж много, потому страх постепенно овладевал каждым жителем, что проснулся в то утро. В доме гончара Фила эта участь досталась матери.
– Что ж такое творится-то? – причитала Мелисса, глядя в окно. – Никогда такого не видела. Фил, просыпайся.
– Что такое, дорогая? Опять старик разбил свой чайник? Скажи, завтра будет ему новый, – бурчал сонный отец, лежа в кровати.
– Посмотри в окно, Фил! – крикнула она.
Через минуту уже отец семейства стоял у окна спальни и пытался поверить в происходящее. Никогда раньше он не видел ничего настолько же прекрасного, и одновременно пугающего. Белая, почти прозрачная простыня укрыла всю окрестность: деревья, луга, даже болота покрылись этой плесенью.
– Видел? – спросила жена, спустившегося гончара.
– Да. Что это?
– Не знаю, но люди говорят, что оно холодное.
С самого утра все селение стояло на ушах. Кто-то уже рассказывал, как белая субстанция протянула свои руки и превратилась в жидкость, едва человек прикоснулся к ней. Люди в этой местности отродясь не видели снега, а проспав его появление, даже не понимали, откуда он взялся. Старики же, которые жили дольше всех, лишь пожимали плечами и отмалчивались, сидя на своих лавках и попивая отвары.
– Ни в коем случае не трогай ничего белого! – наставляли матери своих детей тем утром.
Те же слова услышал и Сэм, когда утром сел за стол. И мать, и отец выглядели очень озадаченными и едва не промахивались, поднося кружку ко рту. На вопросы «Что это? Откуда?» они не знали ответов, и велели лишь есть молча.
– Знаешь, что, милый? Посиди-ка ты сегодня дома. Поможешь отцу, – обратилась Мелиса к сыну.
– Но мам!? А как же вот это? Надо же узнать, что случилось. Тем более Алан…
– У Алана очень умный папа. И я надеюсь, что он поступит точно так же, как и я. В любом случае, за дверь сегодня ни ногой, понял меня?
– Да… – согласился юноша и повесил кудрявую голову.
Но печалиться Сэмюелю оставалось не долго. Уже после обеда все следы утреннего инцидента превратились в воду, а жители постепенно выходили из домов. Наступая на лужи и осматривая свои строения, они искали остатки неведанного доселе чуда, или проклятия, как говорили некоторые фантазеры. Удостоверившись, что опасность миновала, на улицы высыпались и дети. Они наперебой рассказывали свои версии произошедшего, и пересказывали предположения родителей. Сэм же первым делом отправился к Алану. Однако и Ал отправился к Сэму, как только двери дома распахнулись.
***
Маленький синий камушек врезался острыми гранями прямо в кожу на ноге Сэма, совершенно игнорируя ткань.
«Стоит закончить с этим делом» – думал про себя мальчик, направляясь к своему недругу через знакомые дома.
– Эй, можно тебя на пару слов? – обратился он к толпе, завидев толстую тушу.
– Чего тебе?
– Вот, как договаривались. Бери и оставь Ала в покое.
– Так ты все-таки был там? Идиот! – рассмеялся ему в лицо сын мясника.
– У нас был уговор, – настаивал Сэм.
– Значит утром… Это все из-за тебя. – Он продолжал смеяться.
– Из-за меня?
– Да. А ты думал это никак не связано? Ты забрал камень мертвой ведьмы, и теперь она мстит, придурок.
– Но это же ты…Я не знал… – забормотал мальчишка.
– Я? Да я вообще ни сном, ни духом. И никаких Алов я вообще не знаю. А вот тебя выгонят из селения, как только узнают, что ты натворил. – Толстое лицо расплылось в злобной улыбке.
– Ты подставил меня.
– Сэм? Сэм! – Знакомая фигура появилась чуть поодаль.
– Алан?
– Что ты тут делаешь?
– Я…
– Что это у тебя в руке? – спросил Алан, завидев синий камень.
– Это ведьмин камень из пещеры, – ответил за Сэма толстяк. – Из-за него нас утром и настигло это бедствие.
– Ал, я все объясню. Я не знал, что так все будет. Аааааа…. – затараторил Сэм, переполняемый эмоциями.
– Значит, вот как… Понятно. Приятной игры, – спокойно сказал Алан и пошел обратно в сторону дома.
– Теперь и друга у тебя нет… Привыкай к природе, кудряшка.
– Пошёл ты. Алан, стой!
Сын изобретателя хоть и казался хилым, но ходил быстро. Только спустя пару минут Сэм настиг его.
– Стой, Ал. Я все объясню.
– А что тут объяснять? Ты использовал меня! Если вы такие уж друзья, что ж ты через его проход не пошёл? – Лицо мальчика стало багровым, а на висках уже выступали пульсирующие вены. – А ведь я тебе верил!
– Да успокойся ты! Этот жирдяй сказал, что не будет больше трогать тебя, если я принесу ему это. Понимаешь? – На ладони лежал бледной синий холодный камень.
Худое лицо мигом потеряло весь запал ненависти. Маленькие зеленые бусинки округлились, а на белом лбу появились морщины.
– Значит, ты считаешь, что я настолько слаб, что не смогу сам за себя постоять?
– Да нет же, стой. Не в этом дело, – частил Сэм, жестикулируя руками.
– Значит, и утром все это было из-за тебя? – В трансе проговорил Алан
– Не знаю. Нам надо…
– Не нам, а тебе. Больше не приходи ко мне. Никогда. – Спокойно проговорил мальчик. Равнодушно и отчужденно, будто выносил приговор. После чего развернулся и пошел домой, не дожидаясь ответа.
– Ал! Чтоб тебя. Стой!
Но Алан не хотел больше ничего слышать. За сегодня он узнал более чем достаточно. И этого с лихвой хватило для принятия решения. Единственно верного, как ему казалось. Сэм предал его. Первый и единственный друг показал, насколько опасно доверять людям. И Ал был уверен, что этот горький урок он не забудет никогда…
=7=
Совместный завтрак являлся неотъемлемой частью утра в доме гончара. Даже в тот день, когда выпал первый снег, все семейство уселось за овальным столом. Сегодняшний день, по плану Мелиссы, как всегда должен был начаться с завтрака в полном составе. Она хлопотала на кухне с самого утра, пока ее мальчишки досматривали последний сон. Выставляя тарелки и любимые стаканы, высокая женщина на секунду задумалась: "А как часто мое семейство завтракало вот так, в полном составе? Когда ссоры матери и отца обходили меня с братом стороной? Седьмой день рождения, точно. Именно тогда это было". Ухмыльнувшись своим воспоминаниям, она положила последнюю ложку.
– Мальчики! Подъем. Завтракать. Все готово! – Мелисса всегда заглядывала на пару минут вперед, произнося эти слова. Еще не было налито молоко, тарелки были пустыми, а муж и сын еще спали. Последним требовалось в аккурат несколько минут для пробуждения. Тех самых минут, за которые стол принимал привычный вид.
– Иду, – сонным голосом сверху крикнул Фил.
Сэм был похож на маму, и обычно просыпался раньше отца. Однако сегодня он не подавал признаков жизни.
– Сэм? – Донесся мамин голос с первого этажа
– Да, мам. Я встал. Кушать не хочу.
Эти слова произвели на матушку не меньший эффект, чем вчерашний снег за окном.
– Давай спускайся, молоко попьешь,– настаивала она.
– Не хочу, мам.
Фил уже перебирал ногами по винтовой лестнице, когда навстречу ему попалась Мелиса.
– Утречко, – подавляя зевок, произнес он.
– Иди, садись, я за Сэмом.
Распахнув дверь детской, она увидела, что сын уже давно встал с кровати и что-то высматривал в окно.
– Сэмюель. Спускайся и садись за стол, – проговорила она настойчивым тоном.
– Я же сказал, не хочу, мам.
– Значит, просто посидишь с нами, давай бегом.
– Мам...
– Я сказала, бегом.
Юноша всегда старался честно говорить родителям о том, что происходит в его жизни, если не считать ситуации с Аланом. И с ведьмой. И с сыном мясника. Но сейчас ему действительно не лез кусок в горло.
– Что с тобой, малыш? – спросил отец и потрепал светлые кудри.
– Ничего пап. Просто спал плохо, наверное, – ответил Сэм. Его слова не были ложью. Но и правдой они были только наполовину. Причина отсутствия сна и аппетита лежала в одной плоскости с Аланом.
– Ты и вчера не притронулся к своей тарелке, – заметила мать. – Не поделишься, почему?
– Плесень. Я переживаю, сколько еще будет продолжаться такая погода. Раньше ведь такого не было?
– Нет, но это не значит, что надо морить себя голодом, – пригрозила указательным пальцем Мелисса.
– Она права, сын. Голодом делу не поможешь.
–Я же говорю, просто не хочу. Я могу идти? – Безэмоциональное лицо посмотрело на матушку.
– Как на улице станет чисто, так пойдешь. Иди, попробуй еще поспать пока.
– Хорошо, – ответил Сэм и, поблагодарив за кружку молока, отправился в свою комнату рассматривать свозь стекло природу.
В доме изобретателя то утро тоже не задалось. Алан упрямо закутывался в одеяло и не желал подниматься, отвечая на все вопросы "Не хочу, не буду".
– Что с тобой, Алан? – спросил отец.
– Ничего.
– Но я же вижу, что что-то не так.
– Все хорошо, – раздался голос из-под одеяла.
Последующие попытки достучаться до сына так же не увенчались успехом. Взрослый мужчина всегда знал, как починить любое устройство, сделать новый ключ или решить загадку. Но сын чаще всего становился самой неразрешимой головоломкой. В любой ситуации Алан просто накрывался одеялом и не выходил на контакт. Переживая проблему в одиночестве, он все чаще убеждался в верности такого подхода. Не то чтобы его отец был жестоким или глупым, но понять Алана он никогда не мог.
– Расскажи, что с тобой? Что случилось? – Самые употребляемые вопросы отца в такие дни. Алан не мог объяснить, что сейчас ему просто надо побыть наедине с собой. Укрыться одеялом, поплакать, посмотреть в окно – что угодно, но только не неуклюжие попытки помочь.
Отцы и матери всегда конфликтовали с детьми. Непонимание и тут приводило взрослых на путь страха. "А вдруг что-то случилось с моим чадом" – думают они. Но у каждого ребенка случаются дни, когда он вырывает камень из статуи ведьмы и меняет привычный уклад жизни всего своего окружения. Пусть это происходит и не в прямом смысле, но рано или поздно такой день наступает. Ссора с другом, отказ понравившейся девочки или местные задиры – все это для маленького человека сродни концу света. Далеко не каждый родитель понимает это. И именно такими были родители Сэмюеля и отец Алана. В тот день, даже после того, как белая пелена превратилась в воду, ни один из бывших друзей не вышел из дома.
***
– Здравствуйте. Вам как обычно?
– Да, будьте любезны, – шуршащим голосом ответила покупательница.
– И не страшно вам нынче по улице ходить? – спросил продавец, отрезая очередной кусок.
– Страшно? А что мне будет-то? Помирать уж скоро, – пошутила старушка.
– Помирать? Да бросьте, вам еще внучек нянчить. Как они, кстати?
– Близняшки? Само очарование. Такие милые, добрые. А ваш юноша как поживает?
– Крепнет с каждым днем. Приемником будет, – с гордостью ответил мясник, протягивая сверток.
– Вы бы приглядывали за ним, – ехидно заметила старушка. – Слышала я, он мальчишек помладше теребит.
– Мой? Да быть того не может, – уверенно отвечал полный продавец.
– Может, и обознались, конечно, но вы уж поговорите с ним. Увидит кого из таких проказников....
– Я поговорю, будьте уверены, – лицо со щетиной расплылось в улыбке.
Милая старушка быстро расплатилась, взяла сверток и, попрощавшись, вышла на улицу. Как только висевший колокольчик оповестил продавца об уходе старушки, тут же грозный голос раздался на всю лавку:
–Сыыыыыыын!?
Несмотря на то, что полнота была семейным качеством всех мясников, в скорости бега они никогда не уступали другим ремесленникам.
– Да, отец.
– Мне сказали, что ты малышей дразнишь. Это так?
– Нет, ошиблись наверн...
Не успев договорить последнее слово, хороший хлопок раздался в ухе сына, а сам он повалился на пол.
– Я тебе сто раз говорил! Не смей меня позорить перед людьми! – закричал мясник. – Кто у нас будет потом покупать, придурок!?
– Но я... Это не... Они...– Парень держался обеими руками за ухо, по которому только что ударил отец, и пытался оправдываться. У мясника всегда была тяжелая рука.
– Мямлишь как баба. Вставай! Еще раз я услышу от посетителей что-то о тебе плохое – отделаю, как тебе и не снилось. Понял?!
– Да. – Ухо уже увеличивалось в размерах, а в голове еще стоял звон от удара, из-за чего даже собственного голоса мальчик не слышал.
– Что!?
– Да, отец, – чуть громче ответил мальчик.
– Пошёл вон отсюда.
Через мгновение продавец вновь остался один, а сын отправился в свою комнату в поисках чего-нибудь холодного.
=8=
"Взрослые бывают порой настолько... странными" – думал Сэм, направляясь тем утром к дому Алана. И действительно, еще вчера они каждый житель старше шестнадцати лет боялся даже прикасаться к чему-то белому и холодному, а теперь они катают шарики руками, лижут его и пытаются даже что-то строить из этого хрупкого материала.
Через легкую ткань кармана все так же терся небольшой бледно-синий камень, напоминая о своем присутствии при каждом шаге. Другой предмет в левом кармане был куда тяжелее, но намного приятнее. Складной нож вселял уверенность и добавлял храбрости, которой так не хватало мальчишке в то утро.
– Мам, я пойду спать пораньше, – сказал он прошлым вечером и отправился в свою комнату. Отправляться в царствие снов Сэмюель и не собирался, однако подумать требовалось в тишине. Уже к полуночи план действий был расписан едва ли не по минутам. И именно сейчас начиналась первая часть его плана.
– А Алан проснулся уже?
– Он не хочет разговаривать. Поссорились? – спросил отец Ала
– Что-то вроде того. Пришел мириться, – улыбнулся Сэм
–Сейчас вытащу его из кровати.
– Спасибо.
Сэм не нервничал. Не перебирал заготовленные в голове фразы и не думал, как убедить Ала. Все эти манипуляции требовались для обмана, а он намеревался говорить только правду.
– А, это ты? Чего надо? – спросил Алан.
– Поговорить.
– Наговорились уже.
– Дело есть. Важное. – Настаивал Сэм.
– А чего ж тогда ко мне? У тебя же есть...
– Перестань, – прервал Алана сын гончара. – Я виноват, и сам все исправлю. У меня есть план. Я отправлюсь туда, а ты, тем временем расскажешь отцу, что я сделал.
– Зачем мне это делать? И кто сказал, что я тебя выпущу?
– Потому что я... В том, что произошло, только моя вина, и я должен это исправить. Расскажешь отцу, и скажешь, что ничего не знал. Можешь добавить, что я тебе угрожал. Все в плюсе, – сказал Сэм.
– Ты не справишься один. Мы все должны рассказать… – протестовал Ал.
– Все будет хорошо. Просто выполни мою просьбу. Не хочу снова втягивать тебя.
Алан помедлил несколько мгновений, прежде чем ответить.
– Уже втянул. Ладно. А что ты намерен с ней делать?
– Есть у меня один вариант, – улыбнулся Сэм и похлопал по карману.
Алан быстро успокоил отца и оделся. Взяв нужный ключ, два мальчика направились к двери.
– Удачи тебе, Сэм.
– Спасибо, Ал. Только не говори сразу. Выдержи время.
– Хорошо, – ответил щуплый парнишка и закрыл дверь.
"Удачи мне" – подумал Сэм, отправляясь на уже знакомый холм. Засунув руки в карманы, и сжав предметы как можно сильнее, он ускорил шаг.
Меньше чем за полчаса небольшая фигура прошагала поле и уселась передохнуть под деревом. Оглядывая селение, Сэмюель подумал, что это может быть его последний день в жизни.
"Кто знает, как развернутся события и успеют ли взрослые вовремя. Раз еще никто не бежит за мной по полю, значит, время у меня есть. Но на помощь можно не рассчитывать. Может и зря я это? Я ведь... Стоп. Я заварил эту кашу, мне ее разгребать. К черту...." – подумал Сэм и поднялся с земли.
Он точно знал, в какую пещеру идти, куда заворачивать и что искать. Не потому что у него была хорошая память, а потому что перепутать место и запах было невозможно. Тот же самый затхлый воздух вновь ударил в ноздри, а по телу побежали мурашки. С каждым шагом он приближался к источнику запаха.
– Да у меня тут вновь гостиииии! – прошипел неприятный голос в темноте. – Ты... тот мальчик, что взял камень, ведь тааак?
Сэм стоял у входа в закуток. Один поворот и он увидит хозяйку этого голоса.
– Проходи, мальчик... Я тебя отблагодарю...
Сэм вышел из темноты и ответил:
– Мне не нужна твоя благодарность, ведьма.
– Ты боишься? – протянул хриплый голос
– Нет.
– Тогда почему ты не смотришь на меня?
– Привыкаю к свету, – выпалил Сэм. Разумеется, это было ложью. Он боялся. Как никогда в жизни. Сердце билось так, что даже в ушах слышался стук. Ладони потели, а в горле все пересохло, будто всю влагу из тела просто выжали, как обычные восточные фрукты, которые иногда завозили проходящие мимо торговцы. Сэм достал камень из кармана и кинул куда-то перед собой.
– Забирай его и оставь нас.
– Камееень. Он мне больше не нужен, мальчишка.
– Тогда что тебе нужно? Почему ты наслала на нас проклятие?
– Проклятие? Ахахахаха! – Старческий, хриплый смех заполонил всю пещеру. – Как же ты глуп, мальчишка. Маленький, глупый и трусливый мальчик... Всего лишь...
– Я не трус! – прокричал Сэм и поднял голову. Только теперь, спустя несколько минут разговора, он увидел её.
Женщина, что раньше была изящной в гневе превратилась в подобие живого скелета: по всему телу торчали кости и мясо, а тошнотворный запах пробирался в легкие при каждом вдохе. Струящиеся локоны больше не были выточены из камня. Черные, сальные патлы заняли их место, оставив на голове красноватые островки. На этих островках кишела жизнь. Лишь при более тщательном рассмотрении удалось бы понять, что это отсутствие кожи. Со лба слезала плоть, и попадала на мелкую щетину и волоски, которые остались на том месте, где раньше были брови. Чуть ниже два черных шарика, похожих на жуков, бегали из стороны в сторону, надеясь увидеть что-то новое.
– Как тебе, малыш? – спросила она и вскинула голову. Вздернутый носик теперь не привлекал внимание своей аккуратностью, а отпугивал оголенным черным хрящом.
– Я убью тебя. И все станет как раньше, – проговорил Сэм и достал ножик.
– И ты убьешь меня этим?
– Да. Твое тело еще по пояс в камне, значит, убежать тебе не получится.
– А мне и не надо бежать! – крикнула она и вскинула руку. В ту же секунду спина Сэма ударилась о каменную стену. – Ты и близко не подойдешь, мальчишка! – Ведьма поднимала его туловище над сырой землей одним только движением руки.
–Зачем тебе это? – неожиданно для самого себя спросил он.
– Зачем? Твой народ заточил меня в камень на сотни лет! Знаешь ли ты, что такое страдать в предсмертных муках? Не видя света и не двигая даже пальцем. День за днем, годами я умирала, ради того, чтобы вновь очутиться в этом склепе для новых страданий! Их потомки заплатят за мои страдания. – Две маленькие красные пластинки кожи оголили бледно-черные зубы, и изо рта брызнула черная жижа.
– Они не могли… этого сделать! – кричал Сэм, тщетно пытаясь оттолкнуться от стены руками и ногами.
– Они сделали! Посмотри, во что они меня превратили! – Изо рта вновь полилась вязкая жижа.
С каждой секундой маленькое тельце сильнее вжималось в каменную стену. Позвоночник, ребра и даже небольшая пятая точка чувствовали, как давление нарастает вместе с гневом ведьмы. Сил становилось все меньше, а надежда на спасение утекала, как вода сквозь дырявый кувшин.
– Не будь ты таким святошей, мог бы жить. Но я убью тебя быстро, – сказала она, поднимая руку выше.
В последний раз предприняв попытку оттолкнуться, Сэм окончательно обессилел. Жизнь утекала вслед за надеждой. Последний вздох, и последнее движение глаз. Они закрывались.
«Матушка плакать будет…» – пронеслось в угасающем сознании мальчика…
=9=
– Аааааааааа! – раздался женский крик в пещере.
Через секунду после того, как Сэм попрощался с жизнью, его туловище упало на холодную, сырую землю.
– Сэм! Вставай! – Звал издалека знакомый голос – Сэм!
– Алан? – прохрипел мальчишка, лежа на земле.
– Да. Вставай, Сэм! – трясущимися руками Алан пытался перезарядить новое отцовское устройство – самозарядный арбалет. Прототип никогда не использовался в подобных ситуациях, а детали еще не притерлись окончательно.
– Дрянной мальчишка! – закричала ведьма и попыталась вырвать из плеча торчащую стрелу.
– Вставай, Сэм! – крикнул Алан и нацелил устройство на кричащую бестию.
Вторая стрела вошла в другое плечо до середины, пробив остатки мышц и раздробив сустав. Алан снова приложился к рукояти и навалился всем телом на механизм. Сэм все это время пытался прийти в себя, стоя на четвереньках и вдыхая едкий воздух полной грудью. Почему-то в его сознании, запах был именно зеленым, гниющим и отравляющим.
«Он пришел. Один. Хотя даже не обязан был этого делать. Вот дурак» – пронеслось в кудрявой голове.
– Вставай, Сэм, чтоб тебя! Механизм зажало! – Из глаз Алана уже стекали слезы. То ли от запаха, то ли от страха.
Поднявшись на ноги, Сэмюель подобрал нож. Он смотрел, как его друг пытается снова завести устройство, суть которого понимает с трудом. Смотрел как устрашающая, полумертвая статуя пытается вырвать хотя бы одну стрелу. Его взгляд упал на нож.
– А ведь все это… – Он сжал рукоять ножа так, что костяшки побелели. Лицо не выражало страха, или гнева. Оно было спокойно. Тело уже не трясло от недостатка сил и свежего воздуха, а надоедливая прядь послушно лежала на своем месте. В одну секунду его ноги двинулись. Они просто побежали, без участия сознания и мыслей просто понесли остальное туловище вперед, отталкиваясь и проминая под собой черную землю.
С легкостью кошки Сэм прыгнул одной ногой на груду камней возле статуи, а второй оттолкнулся от того места, где камень обламывался и выступала разложившаяся плоть. Пролетев почти до самого потолка, он сравнялся лицом с ней. Черные глаза смотрели прямо на него, а торчащий носовой хрящ был в опасной близости с его лицом. Бледная пасть уже раскрылась для последнего предсмертного крика, в то мгновение, когда в череп постепенно входила блестящая сталь.
Казалось бы, маленький нож едва ли может навредить кому-либо. Но в определенных обстоятельствах, при избытке чувств и эмоций, даже маленький кудрявый мальчик может вогнать его по самую рукоять в череп врагу.
Никогда раньше туловище Сэмюеля не поднималось так высоко над землей. Не удивительно, что и приземляться мальчик не умел, поэтому вновь все его тело и органы ощутили твердость камней, лежавших у ног статуи.
– Сэм! – крикнул Алан и, бросив орудие, поспешил на выручку другу. – Ты как?
– Больно…
– Еще бы… – улыбнулся Ал.
Двое мальчишек ненадолго позабыли о своей обиде, претензиях и о двухметровой полумертвой ведьме. Но тут же вспомнили, почему они здесь и резко перевели взгляд туда, где торчал нож.
Будто высохший на ветру песочный замок, голова ведьмы постепенно осыпалась вниз черным песком, от самой рукояти складного трофея.
– Она… Все? – спросил Ал.
– Думаю да. Она мертва.
– Как ты, сильно болит?
– Переживу. Только вот надо на свежий воздух, – сказал Сэм, и посмотрел на Ала.
– Пойдем тогда?
– Ага, балду только возьми свою, а то отец тебе голову открутит…
– Обязательно, – ответил Ал и улыбнулся.
Поднявшись и забрав свои «орудия», они остановились у самого выхода и посмотрели на побежденное ими существо. От женской фигуры оставались только ноги, которые постепенно осыпались.
– Это её, – сказал Сэм и бросил синий камень из кармана в гору черного песка. – Пойдем.
– Ага. – Согласился Ал и две маленькие фигуры направились к выходу.
Посидев немного у своего любимого дерева, мальчишки передохнули и привели себя в порядок. Сочинив историю о том, как играли с новым изобретением и забыли про время, они шаркающей походкой оправились домой. Там, сидя на поляне в тени пушистых листьев, они поклялись, что никому не расскажут об этой истории. По крайней мере, пока не повзрослеют...
Засыпая в своих кроватях после двойной порции за ужином, каждый из мальчишек думал, что было бы, если бы они не встретили сына мясника. Зашел ли бы кто-нибудь в ту пещеру, и разве смогли бы они выбраться, освободись ведьма целиком.
«Везенье, да и только…» – подумали они и закрыли глаза, лежа каждый в своей постели.
И действительно, этим двум несказанно повезло. Мало того, что они смогли вдвоем одолеть нечто столь могущественное, что даже с половиной своих сил способно менять погоду, так еще и вдобавок никто из деревни даже не узнал об этом. Последнее, едва ли не самое большое везение, оказалось для них в кровати. Уставшие за день, они уснули так быстро, что даже луна не успела занять свое место на небосводе. Забывшись сладкой дремой, они не видели, как сгущаются тучи, закрывая собой ночное светило, как тяжелеют облака, и как начинают спускаться сверху вниз маленькие точки, закрывая белым покрывалом всю округу….
=10=
Тем утром, после злоключений наших героев, простыня не только не исчезла, но и набрала сил. Теперь белое хрустящее вещество покрывало всю окрестность толщиной до трех пальцев. Снежные шапочки аккуратно устроились на пиках домов, на скамейках, и, каким-то образом, облюбовали часть окон. Даже луг под холодным пухом казался безжизненным и нетронутым. Небольшие пригорки, образовавшиеся возле каждого дерева, были похожи на муравейники, в которых жили белые трудяги и строили дома из падающих снежинок.
Сегодняшнее утро отличалось от всех предыдущих не только уровнем выпавших осадков, но их силой. Ни к завтраку, ни к обеду снег не собирался таять. Всего за пару дней теплая, осенняя погода переменилась на зимнюю. Солнце светило, но не грело, а ветер теперь пощипывал щеки и носы маленьких детей, которых выпустили поиграть. Родители постепенно начали привыкать к новым обстоятельствам и доставали из старых ящиков пыльную теплую одежду, которую не доставали около года.
Примерно в это же время, ровно год назад погода тоже менялась. Ветер становился холоднее, солнце так же переставало печь, но ничего белого с небес не падало. Как только холода спадали, дети вновь облачались в легкие штаны и футболки и продолжали жить, как ни в чем не бывало, откладывая теплые вещи на неопределенный срок.
– Сэм? Вставай, надо вещи теплые достать, – кричала Мелиса с первого этажа.
– Я уже. Сейчас спущусь, – ответил сын, пряча складной нож подальше в карман.
– Может, тебя уже пора стричь? – заметил Фил за завтраком.
– Нет, пап, спасибо. Давай не сегодня. Мы договорились поиграть с Аланом.
– Ты каждый день говоришь "не сегодня", а потом убегаешь играть. Пора уже привести тебя в порядок, – вклинилась в разговор матушка.
– Завтра, мам. Обещаю.
– Завтра? Ну, хорошо. – Мелисса была обескуражена таким легким принятием "дня пытки". Посмотрев на мужа с недоумением, она увидела ту же самую реакцию и на его лице.
– Завтра, так завтра, – подытожил отец и пожал плечами. Сегодняшним утром он был на редкость... проснувшимся.
– А ты сегодня бодрый, – сказал Сэм, заметив отсутствие отцовской зевоты.
– Вчера. У меня еще вчера, – ответил Фил и улыбнулся.
– Вчера? Ты опять не ложился? Сколько можно, это же вредно, хватит работать по ночам, – начала причитать Мелисса.
– Просто увлекся. Ну, еще и эта... Погода... – сказал Фил и улыбнулся. Белоснежные зубы, поднятые брови, открытый рот – весь его вид говорил о том, что он видел чудо. Мелиса любила это выражение лица. Вдохновленное, детское и милое, оно говорило ей, что взрослым тоже нужны чудеса. Пусть не каждый день, и даже не каждый месяц, но хотя бы раз в год.
– Я это... пойду, поиграю, – сказал юноша и принялся вставать со стула. Родители так могли сидеть едва ли не часами, наслаждаясь обществом друг друга. Потом они начали свои "нежности", от чего Сэму становилось еще неудобнее.
– Аккуратнее там, – ответила Мелисса, не отводя взгляда от мужа.
– Хорошо. До вечера. – Сэм постарался одеться как можно быстрее и выскочить из дома, пока родители были где-то в облаках.
"Взрослые..." – подумал про себя мальчик и отправился знакомым путем.
"Алан наверняка уже проснулся. И, наверное, понял, что нам надо вернуться в ту пещеру. Надеюсь, не струсит". Лицо Сэма было серьезным и сосредоточенным, несмотря на то, что он просто шел к своему другу. Ни стрижка, ни снег, ни нежности родителей его не интересовали. Либо все, либо ничего – вот мысль, которая занимала все пространство в его голове.
Разумеется, Алан знал, что скоро к нему придет Сэм. Он не мог не прийти. Позавтракав с отцом и предупредив о появлении друга, худощавый мальчик отправился в свою комнату для поиска новых орудий. Старый ржавый нож, тяжелый камень, и даже ножницы по неведомой причине угодили в оружейный инвентарь. Устройство отца тоже надо было взять с собой, но, желательно, сделать это незаметно. Изобретатель выражал смешанные эмоции прошлым вечером, поверив в "легенду" об испытаниях устройства. На одной чаше весов была радость от работающего механизма, на другой – игра ребенка с оружием. Конечно же, пожурив сына, он принялся смазывать и подгонять детали орудия. Теперь, исправленное и рабочее, оно пряталось на верхней полке, куда, по мнению отца, Алан бы не дотянулся.
– Держи ровнее, а то свалюсь, – шептал Алан стоящему внизу Сэму. Сын гончара хоть и выглядел более мускулистым, но держать на плечах доходягу он мог с трудом. Они чуть не свалились, как кирпичная стена, когда заветное орудие оказалось в руках Алана, но все обошлось.
– Пап, мы гулять, – крикнул сын и поспешил закрыть за собой дверь, ведущую на белый луг.
– Значит, мы не справились вчера?
– Мне кажется, нет. У меня кроме ножа ничего нет. Еще стянул вилку за столом. А у тебя? – спросил Сэм.
– Нож, ножницы и… Это. Отец его отладил, теперь клинить не должно.
– Отлично. Прибавим шаг.
– Ага, – согласился Алан.
В пещере ничего не изменилось. Казалось, даже погода обходит это место стороной. Все те же склизкие стены, та же мокрая земля и свечение в закутке. Обсудив план, мальчишки решили действовать по вчерашнему сценарию: первым входит Сэмюель, а Алан пытается улучить момент и завершить начатое. Однако никто из них не подозревал о возможности иного развития событий.
Закуток больше не был серым и заплесневевшим. Теперь зеленая трава стелилась по земле, а на стенах пророс мох. Стекло, обеспечивающее доступ света теперь не было пыльным. Чистое и прозрачное оно пропускало достаточно света, чтобы озарить все помещение. Но не только помещение изменилось. На месте, где вчера оставалась груда черного песка, теперь стояла женщина. Блондинка с длинными, переливающимися локонами, в изящном синем платье и с добрым лицом сменила ведьму.
– Ах, Сэмюель? Проходи, присаживайся. Не бойся, – проговорила она мягким голосом. Её глаза излучали не только зеленый цвет, но и какое-то материнское тепло.
– Кто ты? – спросил Сэм, прижавшись ко мху, и достал нож.
– Я? У меня много имен. Простите за вчерашний день. Алан! Не стой там, проходи, – крикнула она и поманила рукой.
Опешивший Алан вошёл с орудием в руках. Он ожидал увидеть что угодно, но только не её. Не такую... Светлую, искрящуюся и милую.
– Присаживайтесь, мальчики. Я вам расскажу...
– Не пытайся обдурить нас! – крикнул Сэм – Мы знаем, что ты – ведьма!
– Ага, – кивнул ничего не понимающий Алан.
– Я не ведьма, – мягко сказала она и улыбнулась. – Я понимаю, что мой вчерашний вид вас немного напугал, но...
– Немного? Да ты нас чуть не убила! – перебил ее Сэм.
– Сэмюель. Ты можешь мне не верить, но я больше не причиню Вам вреда.
– А это всё зачем тогда? Для чего ты засыпала всю округу? – настаивал юноша. Алан все так же стоял возле входа и переводил бледно зеленые, непонимающие глаза то на друга, то на женщину, не выпуская из рук арбалета.
– А как иначе я бы позвала вас? Я все уберу, как только вы выйдете отсюда.
– А что с вами было вчера? – неожиданно спросил Алан.
– Когда-то давно я жила с людьми в мире. Я приносила дождь, когда им было нужно, и разгоняла тучи, когда им хотелось солнца. Они приносили мне дары и поклонялись. В те времена снег был нормой, и шел он...
– Снег? Что это?
– Это... вот. – Она взмахнула рукой и под самым потолком появилась крохотная тучка, из которой посыпались хлопья. Несколько снежинок приземлилось на детские носы и тут же превратились в воду. – Снег. Так его называют. Людям не нравилось месяцами быть в холоде, и они решили запереть меня.
– Запереть? – переспросил Алан
– Да. В статую.
– А почему они не могли просто убить тебя? – спросил Сэм и нахмурил брови.
– Я бессмертна. Каждый год я перерождаюсь снова и снова. Я не могу умереть. И тогда люди решили заточить меня в камень, чтобы я не рассыпалась и оставалась живой. Они вырвали мои органы и обложили ими статую, что бы я... Жила.
– Значит тот камень... – заметил Сэм.
– Да. Именно так, Сэмюель. Вырвав один из них, ты отломил и саму оболочку. Я смогла забрать свои силы. Но страдая сотни лет, я превратилась в то, что вы видели. – Дама опустила виновато голову. – Благодаря вам я переродилась, и могу вновь управлять погодой.
– И ты думаешь, что я поверю в этот бред? – спросил Сэм.
– Сэм?
– Цыц, Алан. Это все сказки! Она просто хочет, чтобы мы ушли.
– Сэмюель. Ты можешь меня убить снова, и завтра я опять буду здесь. Я могу продолжать цикл перерождений бесконечно.
– Тогда я снова вырву твои органы... и... и...
– Успокойся, малыш. Пойми, ты не натворил ничего плохого. Тебе ничего не нужно исправлять. Ты помог мне, понимаешь? – Она говорила спокойно и медленно. Мягкий, убаюкивающий голос успокаивал, лишал всякой агрессии. – Посмотри вокруг. Даже пещера расцвела благодаря тебе. Ты хочешь вновь заставить меня страдать? Ради чего, Сэмюель?
– Я... Не знаю, – сдался юноша и из глаз брызнули слезы.
Аккуратные ступни понесли все женское тело к юноше. Её босые ноги едва задевали траву, а платье переливалось в унисон с ее волосами. Обхватив мальчика в крепкие объятия, она сказала только одно: – "Ты не виноват".
Проревев на её плече какое-то время и не замечающий испытующий взгляд Алана, Сэм остановился.
– И что... Будет теперь? – спросил Алан.
– Все будет хорошо. Так, как должно быть, – сказала она и погладила две детские головы.
– Значит, и снег не уйдёт? – спросил Сэм, придя в себя.
– Не сразу. Но он вернется, в будущем году. Дни перестанут казаться одинаковыми, и вы заживете по-другому. Нам пора... – с грустью произнесла она. – Пойдем?
Все втроем они вышли из пещеры и в ту же секунду почувствовали жар солнца. Казалось, будто за то время, пока они говорили, желтый шар стал больше и сильнее, а снежный покров уже начинал таять.
– А ты можешь... Включать звезды раньше? – спросил Сэм.
– Для тебя – все что угодно, – сказала она и поцеловала его в лоб. – А чего хочешь ты, Алан?
– Ничего, – с улыбкой ответил он. – У меня есть отец, друг, дом, еда. А теперь я спас женщину, управляющую погодой. Я... Да мне и желать то больше нечего! – Рассмеялся он.
– Я не управляю погодой. Я и есть погода. Я в каждой травинке и снежинке, в каждом дереве и в каждом яблоке. Я везде, – сказала она и устремила взгляд на селение.
– Мы еще встретимся?
– Может быть. Если будете скучать – посмотрите вокруг. Я буду рядом
Напоследок они еще раз обнялись и два наших героя отправились домой. Они еще не раз возвращались в ту пещеру и на тот холм. Беседовали о девчонках, о жизни, а потом и о более серьезных делах. До самой старости они жили бок о бок, рассказывая своим детям и внукам о женщине, которую встретили тем днем.
История, берущая свое начало в незапамятные времена заканчивается здесь. В месте, где два старика рассказывают зимнем вечером свою историю возле камина. А высокая блондинка с зелеными глазами и босыми ногами следит за ними через окно, махая рукой и готовясь к новому перерождению...
=конец=