Утро началось обыденно. Заболевшие дети — один вслед другому — проснулись с плачем. Забитые носы, заложенные горла — всё надо промыть, прочистить… задышалось, заулыбалось, забегалось, разыгралось. Теперь можно и в туалет хоть на 5 минут. Через минуту уже — крики и визги, разносимые словно ветром сквозь воображаемую вату — ни децибела через любые двери не теряется. Подрались, наверное, всё за тот же розовый крылатый пони, который ещё с вечера недоделили. Так и есть, он дёрнул её больно за руку, она — укусила его за ухо. А ведь этот пони-фламинго уже через десять минут будет валяться в углу, как сроду никому не нужный. Ладно, розняла. Нашла каждому отдельное занятье. (А ведь время идёт, из дома надо выйти ровно без пятнадцати.)
Маску хотела с утра сделать по-быстренькому; с утра восстановительный эффект лучше. Но теперь не получится, не хватит времени. Ладно, перебьётся лицо кремиками, без маски.
С двумя кремами в кармане, залила овсяные хлопья и в ванную.
- Мама, я хочу водички.
- Хорошо.
С кремами в кармане — на кухню. Водички одному, водички второму.
- Мама, а что можно покушать?
- Кашу сейчас сварю.
- Кушать хочется, я до каши не дотерплю.
- И я, и я!
По горсточке солёных печений — одному и второму. Успела дойти до ванной и даже вбить пальчиками крем вокруг одного глаза.
- Мама, я описалась.
- Что ж ты, на горшок надо. Снимай, что стоишь.
- Я хочу, чтоб ты.
- Сама, пожалуйста, ты уже большая — три года…
- Нет, я маленькая… - и в слёзы. Больной ребёнок больше плачет, по любому поводу.
- Ну, пошли менять, - и пошли (крема всё ещё в кармане).
- Мама, можно за компьютер?
Мама (в наклоне над младшей и её штанами):
- Нет. Только после завтрака.
- Ну, ма…
Каша, каша… Кашу ж ещё не поставила! Снова на кухню… с недомазанным вторым глазом и лицом…
...
Почему наши бабушки не испытывали стрессов? Не подхватывали как насморк неврозы, не страдали депрессиями. Неправда, не только в терминах дело, что завалили научным избытком простецкую жизнь. Невозможно впасть в депрессию, когда вёдрами таскаешь жрать поросятам, вёдрами носишь воду из колодца или колонки, когда 10 гектар огорода полешь тяпкой вручную — а меньше не посадишь, не хватит на зиму. Заместо депрессии можно только упасть на кровать: полежу с полчасика, может, спину и отпустит.
Невозможно испытывать стресс, когда муж, трезвый — тихий, а пьяный, да со своей охотничьей двустволкой, в дурной ярости: я вам сейчас покажу!.. Какой стресс? Спасительный животный страх! — и бегом прятаться со стайкой детишек на сеновал… А утром ещё отпаивать его парным молоком, чтоб с похмелья, не приведи господь, не помер кормилец. Не до неврозов тут.
Мамам нашим уже не в таком объёме достались труд и страх. Здесь уже и 8-часовой рабочий день стал законом законов. Зарплаты день в день, отпуска срок в срок… Только до получки вечно три рубля не хватало, только с хорошей одеждой в магазине не разбежишься. Но тканей полно, и кто не криворучка – вполне с фасоном обошьётся. И элегантные, на каблучках, с причёсочкой изумительной от пятидесятикопеечных бигудей, с модными стрелочками на веко – миллионы жён и девушек цокали по советским тротуарчикам, коридорчикам и ступенечкам. Красоточки, без фитнеса и биоревитализации.
Деловыми наши мамы не были, но на дом и детей времени не хватало. Впопыхах варить вечером и проверять уроки, и большая стирка копится к выходному – это тебе не автомат, горячую воду для машинки заранее греть надо, на газе или кипятильником… Муж выпивает, конечно, – аванс, получка – святое. На праздники лишнего мужички могут выпить, подерутся – причина для этого всегда важная… у стола ножку сломают, нечаянно, посуда побьётся… Жить можно, и счастье, бывает, светится на лице. Ушёл в прошлое животный страх, и с ним его неизбывная обратная сторона, как у медали, - несгибаемая твёрдость бабушек. Образовался новый термин в новых условиях – нервотрёпка…
Так что, термины – суть лишь производные от реальных изменений. Страх, нервотрёпка, стресс – как паразиты могут жить и плодится, вплоть до эпидемий, только на подходящей для них живой ткани. Не прижиться неврозу, где у женщин одна сверхзадача – накормить и одеть. Невроз любит атмосферу пилинга, биллинга и тренинга. Где сверх «накормить, одеть, выучить» стоит сверх-сверх задача: хорошо выглядеть, не пав жертвой семейного быта. В сорок должна выглядеть на тридцать пять, в тридцать пять – на тридцать. Морщины и жир – главные враги, и кто проигрывает в этом сражении, становится отрицательным персонажем блог-постов. И восковые фигурки с натянутыми лицами становятся образцом…
Бабушки наши прошли огонь, мамы – воду, осталось красным девицам XXI века пройти только медные трубы. Самое сложное, вероятно, из испытаний, ибо трубы эти не слышно. Но они медленно, незаметно, непоправимо уничтожают.
