"Ромашки спрятались, поникли лютики..." Часть первая
"Ромашки спрятались, поникли лютики..." Часть вторая
Васька в колхоз водителем работать устроился. И ужом в семью заползать стал. То дрова матери привезёт, то сено, то кабанчика заколоть поможет. Тамара Ильинична на будущего зятя нарадоваться не могла: заботливый, обходительный, почтительный, работящий.
–Держись за Васеньку. С ним не пропадёшь! – говорила она дочери в нечастые встречи.
А у Дуси душа к Ваське не лежала, забота его казалась неискренней, показушной. Она сто раз пожалела, что слово дала.
– Стерпится, слюбится, – гнула свою линию мама.
Василий приезжал часто. И всё норовил прижать в тёмном углу, багровея лицом, ущипнуть за бок или ещё куда, слюнявыми губами елозил по шее, стараясь добраться ниже, лез руками под юбку. Дуся уворачивалась. А он довольно хохотал:
– Недотрога моя! Ничего, придёт мой час!
На последнем курсе на майские Дуся приехала домой, помочь матери с огородом управиться. Мама, как всегда, расхваливать Ваську начала.
– Девчонки писали, он к Любке Ермоловой в соседнюю деревню постоянно ездит, – прервала её монолог Дуся.
– Болтают злые языки, слушай больше! Для семьи парень старается. Сруб уже поставил. Летом избу покроет, осенью хозяйкой в новый дом войдёшь. Только где работать будешь со своим дипломом ткачихи? Не на ферму же идти. Ну да ладно, я в районе похлопочу.
Не решилась Дуся матери сказать, что в текстильный поступать собирается. И Василию об этом не говорила. Знала, не разрешит.
Умаявшись за день на огороде, прилегла после бани. В открытое окно тянуло свежестью. «Скоро Васька явится, подниматься нужно», – подумала она, но глаза предательски сомкнулись.
Проснулась от того, что дышать тяжело стало. Чужое потное тело навалилось, вдавило в перину. Запах перегара ударил в нос.
– Не ждала? А я вот он!
Прижатая к узкой кровати, Дуся не смогла вырваться.
– Чего уж теперь? – жарко шептал Васька. – Ты мне почти жена.
Было больно и противно. Дуся тихо плакала, закусив уголок одеяла.
– Я же говорил, придёт мой час! – Васька, подхватив ботинки, вылез в окно. – Жди, завтра приду опять.
Когда стих лай растревоженных собак, Дуся, с простынёй в руках, отправилась в баню. Утром, сославшись, что нужно дописывать дипломную работу, собралась уезжать.
– Да что же я Васеньке скажу, – причитала мать. – Он же с меня спросит, почему отпустила.
Дуся натягивала воротник водолазки повыше и прятала глаза.
За полтора месяца Василий не появился ни разу. Дуся выдохнула. То, что случилось ночью, вспоминала, как дурной сон. А когда увидела его, выходящего из машины около общежития, к горлу подступила тошнота.
– Нет меня, и не будет. На фабрике во вторую смену я, – крикнула она соседкам по комнате и кинулась в туалет.
С этого дня волнами накатывала дурнота, временами ноги становились ватными, в ушах гудело. Но диплом защитила на «отлично». Сдала документы в приёмную комиссию института, и только потом поехала домой.
– Ну, что же ты диплом не привезла? – утирала слезу мама. – Васенька бы порадовался.
– Порадуется ещё. Когда зайти обещал?
– Так мы же тебя не ждали. По делам где-то в районе, – глаза у мамы бегали.
– Ты району передай, что я приехала.
– Да что с тобой? – недоумевала мать. – Сейчас до конторы сбегаю, узнаю.
Васька появился, когда сели ужинать.
– Садись, зятёк, с нами, – лицо матери расплылось в улыбке.
– Нам поговорить нужно, – Дуся поднялась из-за стола и направилась к выходу.
– Не в настроении она, – шепнула мама за спиной дочери.
– Сейчас исправим, – подмигнул Васька. Он демонстративно накинул свой пиджак на плечи Дусе. – Сыро, простудишься.
В сенях Васька задышал, как паровоз:
– Я соскучился…
– У нас будет ребёнок.
– У нас?! – он отшатнулся от Дуси. – Ты нагуляла, а теперь из меня козла отпущения сделать хочешь?
– А ты и есть козёл, – девушка дёрнула плечами, пиджак упал к ногам жениха. – Пошёл вон!
Васька пнул дверь на улицу:
– Приползёшь ещё ко мне! – прошипел он.
Дуся долго сидела на завалинке. Мычала в стайке корова, хрюкали свиньи. Мама несколько раз выходила на крыльцо, вздыхала, возвращалась в дом.
– Повинись перед ним, дочка, – не выдержав, подсела к Дусе мать, – Васенька добрый, он простит.
– Это я его прощать должна. Но не хочу и не буду.
– Ну, как знаешь. Только на меня можешь не рассчитывать.
– Я знаю, – спокойно ответила Дуся. – Сама справлюсь.
Евдокия остановила машину. Вот оно, фабричное общежитие, где ей дали комнату на втором этаже. По этой лестнице Ванюшка делал первые шаги. А здесь раньше были заросли сирени, и стояла скамейка… Саша кидал цветущие ветки в окно, а Ванечка со смехом выкидывал их назад.
Евдокия достала телефон:
– Ты знаешь, столовая в нашем общежитии до сих пор работает, – сказала она мужу. – Давай вместе пообедаем там. Да, да, ты прав, ностальгия! Я уже на месте.
«Ромашки спрятались, поникли лютики,
Когда застыла я от горьких слов,
Зачем вы, девочки, красивых любите?
Непостоянная у них любовь»,
– напевала Евдокия, сидя в машине в ожидании мужа.
Н.Литвишко
Понравился рассказ? Ставьте лайк, и делитесь прочитанным в социальных сетях, оставляйте комментарии. Буду признательна и благодарна!
Не забудьте подписаться на мой канал, чтобы не пропустить ничего интересного.