«Тебе никогда не говорили. Что спортивный стиль — это не твоё…» — она задрала солнцезащитные на темя. Устроила их, вроде как ободком. Светлые, слегка порыжевшие на солнце, коротко модно выстриженные вихры, опали непослушными перьями. Придав и без того молодому виду — вид уже совсем неприлично юношеский. Посмотрев с укоризной, добавила небрежно: «Видишь ли… Спортивный стиль. Он потому и не для всех. Что предполагает. Эммм… Некоторую «спортивность». Знаешь — как это?»
Визави, насупившись, ковыряла носком сникера влажную, после недавнего дождика, землю. Белый ботинок уже фрагментарно покрылся липкой грязью. И шика не прибавил. Look и без того — случился «не ах!»
Чуть тёртые узковатые джинсы. Не джеггинсы, но — вот-вот. На большой нескладной заднице. «Ушастой» и обвислой. Смотрелись смело, нагло. И чрезвычайно глупо. И даже почти приятный индиговый цвет, погоды не делал. А кофточка-лонгслив. Бордовая, с непривычно коротким рядом пуговичек. Расстёгнутых, правд, почти до края планочки. Дабы, озарить. И показать. Учитывая крайнюю обтянутость титек. Два шара для боулинга, по 15 фунтов. На три пальца. Не понятно, как оными такое обхватить получается. Глянуть бы — на умельцев! Смотрелась не просто неприлично. Но дико!
В совокупности, создавалось устойчивое впечатление. Человек одевался будучи не в себе.
Случайная встреча в центре города. Развеяла у «спортивной деушки» самомнения. На раз! Ибо встреченная — чтоб её! — обладала вкусом неоспоримым. А манерами — откровенно прямодушными и не слишком деликатными.
«Плечи должны быть чуть шире таза. Чуть. Потому что всё, что не «чуть». Это уже — профессиональный спорт. Мы сейчас — не о профи!..
Спинка обязана быть прямой, грудь небольшой, ноги стройными. Походка без виляний в бёдрах — лёгкая, пружинистая, мягкая.
Кстати, о бёдрах… Задницы не должно быть. В принципе!.. Точнее, должна. Но, ооочень определённая. Упругая, спокойных очертаний. Никак не латинос. В размере: 34 немецкий — максимум. И длина — 32. Оптимум… 34 — длинноножка. 30 — коротконожка…
И вообще. Раз уж ты сегодня — оба-на! — при джинсах. Поясню! Миф, что их можно носить всяк бабе. Не больше, чем миф! Чтоб они тебя красили. Ладно, не уродовали. И жопень и ноги обязаны быть — премиум!.. Не шире положенного, не короче указанного…
Далее. Ступня — лучше не крупная. Руки красивые, с неширокими ладошками, узкие в запястьях. То, что на голове. Не может выбиваться из осёдланного тобою образа. А это значит, забойная хулиганистая стрижка — must have», — казалось, монотонное долбление повсеместно известными «истинами», не окончится никогда.
В парке, заполненном важно фланирующим народцем, было пряно пахуче, умеренно свежо и интимно притенённо. Солнечные лучики сквозили чрез лиственные пуки и веточные сочленения. И оседали радужными кружевными муарами. На дорожках, стволах дерев, стенках урн и просто на голой земле.
На скамьях изваяниями высились старушки в шляпках и с брошками на жабо. Рядом, упершись крепкими ещё кистями на трости, восседали старички. Беседы велись тихие, уважительные, амурные. Что следовало из надтреснуто хрустальных смешков дам. Кои, вероятно, застали работоспособными ещё индустриализацию. Всей страны!
«А теперь, воззримся на тебя», — будто в издёвку прибавив громкости, выговорила рыженькая, — «плечей у тебя нет. Нонсенс, но — так! Всё ушло в груди. Их — могло бы и поменьше… Намнооого. Поменьше!.. Талия есть, но — исключительно — на контрасте. Самой талии — нет и не было… Жопа — катастрофическая. Именно! И не сомневайся!.. Всё прочее — спинка, запястья, стопа. Уже и не важно!
Другими словами, ты ещё можешь косить под «роковую» тётку. И то — для тех, кто тебя не знает. Лично! Впритык! Разводить зрителей — максимум!
А вот спортивное — сними и забудь. Не надо смешить людей. Лично я, развлеклась — на неделю вперёд».
Она изящно спрыгнула со скамейки. Будучи всё это время тощеватой задницей усажена на гнутый край деревянной спинки. Отряхнув невидимую пыль и разогнав несуществующие складки. На узких голубых джинсах. Выпрямилась. Опустила очки на переносицу. Навесила небольшой кожаный рюкзачок на красиво развёрнутое спортивное плечо. Хмыкнула. Отчеканила: «Пока, корявая! За науку не благодари — не надо! Чистая благотворительность! Гусыням — три совета в одни руки. По цене — одного!»
И чуть пружинисто, на эротичном взводе. Припевая мелодично: «… жанна из тех королев…» Двинула по аллее.
Старички на лавочках принялись дружно поворачивать подагрические шеи. Глядя мечтательно ей вслед. Старушки огорчённо лупили их тряскими веерами. По тростям!»