Так ненавидеть было нельзя. Не той, слепящей кровавой пеленой глаза ненавистью, когда хочется накинуться и набить морду, размозжить, впечатать лицо в бетон, а холодной и гнилой, словно мерзлая земля на кладбище.
Так ненавидеть было нельзя.
Нет, он не мстил.
Он не выказывал свою ненависть.
Он молча смотрел.
И жил.
С каждым мгновением своей жизни укрепляя свою ненависть, растя ее, словно плесень в сыром погребе.
Его ненависть проникала в его сущность. В его органы. Как плесень, заражала каждую его клеточку. Отравляя его кости и воздух.
Он не заметил, как отравился своей ненавистью.
Он уже и забыл, за что ненавидел. Он упивался самим этим чувством, как изысканным ядом.
И сначала его перестали звать в гости друзья.
Жена все реже садилась рядом с ним, предпочитая кресло напротив, а еще лучше - уходя в другую комнату.
Сотрудники все меньше общались с ним.
Но внешне ведь ничего не изменилось?
Лишь в глубине глаз, во взгляде, была видна его ненависть.
Гнилая и противная. Словно плесень. Она эфемерно оседала на языке всех, кто с ним общался. Гадкий привкус его ненависти.
Так ненавидеть было нельзя.
Так ненавидеть было опасно.
В первую очередь для него самого.
Потому что он гнил внутри, зараженный собственной ненавистью.
Вот только понял он это слишком поздно...
Ненависть отравляет. Взращенная и лелеемая самим носителем - разлагает.
Гнилая и стылая.
Он умирал.
Как человек, как личность, как кто-то.
Потому что внутри него был яд.
Ненависть убивает.
И не всегда это чья-то ненависть.
Она может быть твоей...
