Наблюдая за Нафизой Амерхановной и Сугутом
Тимершаеховичем Давлетовыми на ум приходят выражения — образцовая семья, классические бабушка и дедушка. В свои годы они помогают детям, внукам, нянчатся с правнуками, любят жизнь. К тому же Сугут Тимершаехович великолепный рассказчик. Его истории настолько любопытны, что рассказчика готовы слушать часами. Я задаю дедушке вопрос: «Не пора ли издать мемуары?» Он лишь машет рукой: «Да кому это интересно?» Но я считаю, что такие воспоминания должны лечь на бумагу, остаться в дневниках, в газетах, а возможно и в книге.
— Родился я в 1931 году в деревне Иса-метово, Илишевского района. Когда началась война, мне исполнилось 10 лет. Отец был директором школы. Как и многим из нашей деревни ему пришла повестка. Я видел реакцию родителей, они были взволнованы, а для меня это известие стало потрясением! Я совсем мальчишка, а тут — папа на войну уходит. Помню проводы, все сидят за столом, а я убежал в чулан и плачу. Отец нашел меня рыдающего, крепко обнял, и, глядя в глаза, произнес: «Ты чего сынок? Три недели и сотрем с лица земли фашистов!» Его уверенный голос, твердый настрой на победу тогда успокоили меня.
Сначала папу отправили в Свердловское военное училище, спустя три месяца на фронт. От него приходили письма, но с марта 43-го — тишина... Мы успокаивали себя — почта работает плохо, кто знает, может быть письмо затерялось. Спустя некоторое время мы получили информацию из военкомата, что отец трагически погиб.
Годы войны я запомнил хорошо. Мы, дети, работали наравне со взрослыми, помогали колхозу. На санках возили навоз, золу на поля. Когда начинался уборочный сезон, я садился на арбу, погружал на нее снопы и доставлял их до нужного места. Один раз еду мимо лощины, внизу ручеек. Не спеша плетется лошадка, устала. Внезапно раз и рванула вниз. Я немного испугался, думаю: «Куда это она? Чего ей на ум взбрело?» Пить, оказывается, хотела, бедная. Постояли немного возле ручья, я ее под уздцы наверх повел и снова в дорогу. Теперь я думаю, хорошо, что арба не перевернулась, чтобы я тогда делал?
В деревне зверствовал голод, многие умирали от истощения. Картошка стала для нас вторым хлебом. Помню, выкапываем весной ее, ту, что зиму пролежала в земле, а она перемерзлая — сплошной крахмал. Из нее мама лепешки пекла. Какие они были вкусные! Мой дядя говорил: «Кончится война, всем хлеба будет хватать, а я все равно буду любить только эти лепешки!»
В 1943 году зимой выпало очень много снега. И в эту же пору люди вышли на поле собирать колоски. Никто не знал, что зерно,
60 лет вместе.
по какой-то причине, (возможно там скопились вредные вещества) было непригодно для еды. Все, кто тогда его съели без молока отравились и умерли. Молоко видимо как-то смягчало действие ядов. Смерть тогда унесла многие семьи. Мои две сестренки и мама, слава Богу, не заболели.
В пятом классе отправили нас родители в детский лагерь. И вышла вот такая история (сейчас она кажется невероятной). Отдыхали там хорошо, срок пребывания подошел к концу, а за нами — тремя детьми, никто из колхоза не приехал. Мы остались в лагере одни. Из съестного в амбаре только горох. Мы не растерялись, сами себе кашу варили, в лес за грибами и ягодами ходили! Так несколько дней и жили.И как могли о нас забыть? Ума не приложу! Но мы не паниковали, находчивые были!
После того, как я закончил седьмой класс, нашу сельскую школу закрыли. Не хватало учеников, умерло много детей. Так я и остался дома, продолжая работать в колхозе.
Через год отправился в районный центр, хотел продолжить учебу. Закончил-таки десять классов, затем устроился работать учителем.
Весной в 1951 году меня забрали в армию. Приехали мы на призывной пункт, а там вдоль районного центра река течет, на другой стороне сидят призывники, мостов нет, а перебраться сюда как-то надо. Ну не вплавь же это делать! Старший кричит: «Ступайте вдоль реки, к утру доберетесь до нас». Так они и сделали. Трудно себе это представить в нынешнее время, сейчас бы что-нибудь придумали, как быстрее очутиться на нужном берегу. А тогда что? Послевоенное время.
Служить меня отправили в Красноярск. Туда вскоре пришло постановление: «Имеющие среднее школьное образование могут отправиться на учебу в Иркутское военное училище». У меня с собой был документ и я хотел учиться. Поехал сдавать экзамены. Стою возле кабинета, жду результатов. «Двойка по русскому у вас, молодой человек, не можем мы вас принять»,— сообщил пожилой преподаватель. А председатель приемной комиссии — бравый, высокий фронтовик заметил мою грусть, подошел ко мне и спросил: «Сынок, ты учиться хочешь?» Я кивнул. «Зачислить его, как сына погибшего фронтовика», — громко сказал он, развернувшись к приемной комиссии. Так с двойкой и поступил я в училище. Раньше все было по-другому, другой склад у людей был. Многое решалось на человеческом уровне. Бумажки не играли такой важной роли как сейчас. Я очень благодарен тому фронтовику — он дал мне шанс продолжить учебу. Год проучился в Иркутске, затем перевели в Харьков, где я и закончил обучение. Мне дали направление в Кировоград. Там как раз появились новейшие реактивные бомбардировщики Ил-28. Моя должность была техник самолета.
Был у нас один страшный случай. Командир звена со штурманом летели из командировки, уже перед посадкой мы наблюдаем такую картину: самолет резко поднимается вверх, потом молниеносно устремляется вниз, разбивается. Спасся только штурман, он прыгнул с парашютом. Оказывается до того как сесть в самолет командир выпил хорошо. Вот так, по глупости, лишился жизни и чуть не угробил своего товарища. В детстве я видел так много смерти, но она всегда была выстраданной, неизбежной. А вот тут, совсем другое дело — безответственность, халатное отношение к работе.
Вскоре училище расформировали. Однажды: прибыл к нам начальник штаба дивизии и сказал: «Организовывается новый вид вооруженных сил, войска стратегического значения. Поедете, товарищи, туда».
Курсантские годы (1951 г.), Иркутск.
Привезли нас в город Лебедин, Сумской области. В 1962 году начался Карибский кризис, отправили нас на Кубу на товарном пароходе. Сидели мы в каютах тихо, курить и шуметь нам не разрешали в целях безопасности. Напряженная была дорога. Но, до Кубы-то мы так и не доплыли, так как власти договорились о мире.
Я снова вернулся в Лебедин. Там продолжилось боевое дежурство по защите Родины.
Помню смешной случай. Во время службы у нас проводились учебные занятия: ставили ракеты на пусковую установку (их мы называли столы). Ракеты длинные — 17 метров. По команде каждый выполняет определенное действие, у каждого своя задача. Командир дает команду и затем каждый, кто исполнил свое задание, кричит: «Первый готов, второй готов!» А дело было в лесу, за колючей проволокой женщина какая-то собирала ягоды. Слушала нас. Потом пришла в часть, решила пожаловаться, и говорит: «Чем это вы тут
Марианна ДАВЛЕТОВА
занимаетесь? Ваш командир кричит: «К столу!» Тишина. Дальше слышно: «Первый готов, второй готов.» Командир: «От стола!» Снова тишина. Пьянствуют что ли там ваши солдаты? То к столу, то от стола.»
Когда служил в ракетных войсках, мы 10 парадов провели в Москве. По два раза в год: на 9 мая и на День Октябрьской революции.
После демобилизации в 1977 году, я с семьей, вернулся в Уфу. Поступил работать на завод «Пишмаш», был начальником отдела, секретарем парторганизации. После развала СССР завод закрыли. С тех пор я работал дворником. Около 15 лет я убирал улицы. Делал я это, потому что не мог сидеть дома. Тот, кто не трудится — постоянно болеет, быстрее стареет, а я не привык лениться.
— Расскажите о вашей семье, в прошлом году вы с супругой отметили 60 лет совместной жизни. Как вы познакомились?
— Мы с моей Нафизой знакомы с детства. Она тоже из моей деревни. Нам было лет по 14, когда мы обратили друг на друга внимание. Как гром среди ясного неба! Просто в какой-то день посмотрел на нее: красивой девушкой стала моя соседка. В деревне не было клуба, но мы все равно находили себе развлечения — соберемся в избе и рассказываем друг другу истории, играем в игры. Я все глядел на На-физу и не мог оторвать глаз — до чего была хороша! И я ей тоже понравился. Потом они с родителями переехали в Уфу. Вот тут и настигла меня тоска. Как я без нее? Завязалась переписка.
В 1955 году мы поженились. Про это отдельно надо рассказать. Мы пришли в ЗАГС, да в какой там ЗАГС? В обыкновенную деревенскую хибару. Там сидит женщина, говорит: «Подпишите документы.» А потом: «Поздравляю, через месяц приходите, распишу..» Я: «Как так? Я завтра на службу уезжаю.» Она строго посмотрела на нас: «Ладно, объявляю мужем и женой». Свадьба была скромная, как у многих в те времена. У нас родилось двое детей — Олег и Галия.
— Чем современные молодые люди отличаются от молодежи ваших времен?
— Во-первых, мы много трудились с детства, все умели, всегда присутствовала неуемная жажда жизни, все казалось интересным. Учиться было модно, престижно. Во-вторых, что у нас было? Какие развлечения? Ничего. Зато мы развивались творчески, постоянно что-то выдумывали. В наше время все стремились совершенствоваться — быть хорошими людьми, помогать друг другу, наверное война сыграла свою роль. Единственное, что сейчас меня не устраивает в нашем обществе, так это то, что люди стали более расчетливыми. Не все, конечно. У молодежи немного искаженная картина мира — будто дорогая машина, одежда, телефон говорят о каких-то их достоинствах. Меняются ценности. Мы голодали, ходили в заплатках, но, радовались жизни, любили душу, внутренний мир, а не внешний облик. Какая шуба была в наше время? Мой дядя брал шкуру барана, обрабатывал ее, а бабушка шила из нее телогрейку.
— Чего бы вы пожелали нашим читателям?
— Прежде всего, хочется пожелать здоровья. Физического и духовного. Остальное все придет, главное захотеть! Надо постоянно чем-то заниматься, к чему-то стремиться. Самый страшный враг человека — лень. Молодое поколение ждет светлое будущее, говорю это со знанием дела, так как постоянно общаюсь с внуками и правнуками. Мы тоже с бабушкой осваиваем достижения науки — телефон, микроволновку — пытаемся идти в ногу со временем. Верьте в себя и в свои силы!