* РАССКАЗИК *
Из рассказа "Проникнуть в таинственную тьму"
– Ты куда исчез?
Олег влетает в мою комнату, но, заметив Татьяну, мгновенно застывает, как от взгляда Горгоны Медузы. На лице нарисовано недоумение.
– Ку-ку, мы здесь, – говорю и машу ладонью перед его окаменевшим взором.
– Проминьтэ, прошу прощения, – Олег приходит в себя. – Вопрос был глуп, признаю свою ошибку.
– Да ладно тебе, – говорю. – Это Татьяна.
– Олег, – представляется Олег и намеревается поцеловать ручку прекрасной дамы, но я поднимаюсь с кровати и преграждаю путь.
Татьяна хохочет.
– С вами все ясно, друзья, я счас вернусь, – Олег исчезает за дверью.
Через секунду возникает снова и, как иллюзионист, ловко извлекает из ниоткуда бутылку, подбрасывает, ловит и ставит на стол.
– Оп-ля! Вам презент – французское вино из солнечной Венгрии, вез сотни километров, чтоб подарить двум несносным придуркам.
– Царский жест, – подмигиваю Татьяне. – Придется попробовать. – А затем Олегу: – Тащи еще стакан.
– Не, не, не, – Олег мотает головой, – выпьете вдвоем, мне будет приятно. В общем, у меня к вам дело, я его изложу и до утра никого не тревожу. Старик искал тебя и просил об одолжении…
– Что за старик? – Татьяна из вежливости включается в разговор.
– Старик – это Максим Валерьевич. Так вот, старик просил тех, кто свободен от выступлений, съездить завтра в Прагу к одной интересной женщине, Евгении Федоровне, ей уже немало лет, она дочка русского изобретателя, к сожалению, давно забытого. Она пытается восстановить его добрую память, напомнить миру о великих деяниях отца и по этому поводу собирает тусовку из знаменитостей и журналистов. Старик приглашен, но не может оставить конференцию и надеется на тебя.
– А какой толк там от меня? Я ж не знаменитость.
Олег хитро улыбается и потирает руки:
– Ты лучше! Дело в том, что изобретатель родился и жил в твоем родном городе.
– Вот это да! Неожиданно! – я поражен.
– А как зовут изобретателя? – спрашивает Татьяна.
– А зовут его Федор Чижевский.
– Ты слышал о нем? – это уже ко мне.
– Нет, – говорю, – фамилия знакомая, но о человеке ничего не знаю. Поеду, конечно, если там не будет Балаганова, мне хватило и сегодняшнего концерта.
– Да кто ж возьмет этого придурка, едем на моем «пежо», ты, я, – Олег замялся, – и, вероятно, одна наша коллега…
– Это я? – наклоняется к Олегу Татьяна.
– Нет, – веселится тот, – но и вы, коллега, непременно едете. Не проспите, выезжаем рано – в шесть-ноль-ноль. Засим позвольте откланяться.
Дверь за Олегом закрывается, и мы с Татьяной удивленно смотрим друг на друга. Кажется, наши приключения продолжаются.
Рассматриваем бутылку красного сухого «Бордо». Производитель – «Шато Марго», я такого никогда не пил.
– Устроим вечер? – спрашиваю.
– Да, – поднимается Татьяна, – пойду приведу себя в порядок. Через три часа буду у тебя.
Три часа приводить себя в порядок?! А вдруг это для меня?
* * *
– Почему ты занимаешься лексикой низа? – спрашиваю Татьяну.
Мы потягиваем вино. Неторопливо. Наслаждаясь заморским напитком. На столике – закуска, но не чешская, а остатки той «роскоши», что брали с собой в дорогу.
– Видимо, потому, что лексика верха уже изучена, – отшучивается она и добавляет: – Мне нравится производить впечатление, это доставляет удовольствие.
На улице темнеет, но мы не включаем свет, так уютнее. Татьяна в длинном шуршащем платье, в ушах – висюльки, а на ногах – туфли на высоких шпильках. Туфли – ее гордость, она прохаживается по комнате, цокая каблучком, словно супермодель, и я делано восхищаюсь ее умением «быть на высоте».
Бутылка сухого быстро испаряется, лишь слегка раззадорив нас. Оставляю даму и бегу за спиртным на улицу. Возвращаясь, в коридоре общаги сталкиваюсь с Олегом. Он смотрит на «Сливовицу» в моей руке и насмешливо читает нотацию:
– Как руководитель, я должен предупредить ученика о возможных последствиях употребления крепких напитков: не томи женщину, придурок.
– Не томить. Ага, понятно, – говорю и бегу к Татьяне.
Она дремлет в кровати, подогнув ноги в модных туфлях. Разливаю в посуду напиток и стягиваю с нее обувь. Она просыпается, и мы снова пьем – одну, вторую, третью... «Не томи женщину, придурок», – всплывает в затуманенном мозгу, и я запрограммированно лезу рукой под платье.
– Нет-нет, – испуганно отбивается Татьяна, но процесс запущен, и остановиться никак не возможно.
Тяну вниз неподатливые колготки, как вдруг левая рука касается гриба – есть такой гриб чага, твердый нарост на березе, – именно так я ощутил опухоль чуть выше бедра девушки – значительную по размеру твердую опухоль. Меня будто током из высоковольтного провода шандарахнуло. Протрезвел, успокоился, сел на кровать. Она ж предупреждала, что больна и не может иметь детей. Так вот в чем дело, теперь я знаю ее тайну, и, судя по взгляду, Татьяна поняла это. Жалость и сочувствие сдавили мое сердце. Что, если это смертельно? И тут до меня дошло:
– Ты врала мне про свадьбу? У тебя ж нет никакого жениха?
– Да, нет, – шепчет она виновато.
И тогда меня охватывает смятение чувств, и женщина вконец путается в мыслях – тела переплетаются в смутном порыве. Красные китайские картинки пылают на белой простыне, сменяя одна другую, – вижу крепко связывающихся шелкопрядов и свивающихся в петлю драконов, осушающую жабры рыбу и кувыркающихся в воздухе бабочек, танцующих в паре жар-птиц и парящих морских чаек, скачущих диких лошадей и склонившуюся крону сосны… – вижу тридцать дерзких панно в одну мгновенную, как молния, ночь, и женщина моя жаждет смерти и взыскует жизнь, молит о пощаде и просит милости.
Учитель, познавший таинственную тьму, сказал: «Когда потоком хлынет влага, мужчина должен отступить». И мы лежим молча с открытыми глазами, и только руки не знают покоя до самого рассвета – нет ничего приятнее влажных девичьих пальцев.
* * *
Ровно в шесть встаю и иду будить Олега, его комната чуть наискосок напротив. Стучусь – нет ответа, стучу еще. Наконец начинается шевеление, в дверь просовывается сонная голова, а я смотрю в глубину комнаты и вижу одевающуюся женщину. Ух ты! А руководитель-то – парень не промах!
– Десять минут – и едем, – заявляет Олег.
С ним что-то не так, и вдруг я понимаю что: его хваленые черные волосы съехали набок, обнажив лысину. Для меня это шок, я и представить себе не мог…
Возвращаюсь к Татьяне и передаю увиденное.
– А ты разве не знал, что он лысый?
– Даже не догадывался, как не догадывался о твоей опухоли.
– О какой опухоли? – Татьяна встревожена.
– Давай начистоту, не будем прикидываться, я все знаю. Ты давно обследовалась? Опухоль операбельна? – веду себя жестко.
Глаза девушки округляются.
– Покажи мне, не бойся, – говорю, – после сегодняшней ночи ты для меня не чужая.
– Что показать?! – почти истерика, она чуть не плачет.
А я решительно задираю ей юбку и… вижу на месте опухоли вшитый в белье плотный карман-кошелек. Я – большой кретин…
– Какая ты дура! – хлопаю стакан сливовицы и падаю в кровать совершенно невменяемым.
Выезжаем мы только через час.