Памяти Владимира Николаевича Раздобарина.
Однажды, мой давний друг, замечательный педагог и хороший художник в полемичном разговоре, касающемся знания произведений изобразительного искусства, предложил назвать мне десять лучших живописных портретов. Не могу сказать, что я не знаю работы лучших мировых мастеров, но вот выделить самых, самых, из самых, мне показалось не так просто. Да и вообще, что значит ЛУЧШИЙ ПОРТРЕТ, по каким критериям и характеристикам я должен был его выбирать? Ведь палитра мирового портрета и по временным, и по качественным характеристикам весьма обширна: возможно, от фаюмских образов, а может быть и более ранних, до тех, которые оставил нам двадцатый век. Что вообще такое ЛУЧШЕЕ, в изобразительном искусстве? В этой статье, я попытаюсь высказать свою точку зрения на этот вопрос в рамках популярного изложения, понимаемой автором, сути явления.
Начиная отвечать на вопрос собеседника, я первым назвал, почему-то, мгновенно вспомнившийся портрет Шаляпина на даче, написанный Константином Коровиным в 1911 году.
- Почему ты так считаешь? – спросил собеседник. Я ответил: - Потому что, как мне кажется, он вполне подпадает под все те критерии, которые предъявляет искусствознание, к действительно высокохудожественному, качественному, живописному портрету. -
Мой друг заметил: - Но ведь это только тебе так кажется, а так ли это на самом деле? -
Я согласился с ним и вот теперь пытаюсь размышлять на вышеозначенную тему на примере этого живописного произведения.
Истоки портрета сакральны и его последующее развитие и эволюция определялись теми задачами, которые ставила перед портретом конкретная эпоха. Время, творило этот жанр таким, каким ему было нужно. Но, так или иначе, наступает момент, когда внешнее сходство с портретируемым становится неотъемлемым свойством этого жанра. Портретируемый должен быть похож на себя. Однозначно сказать, когда это произошло трудно: ведь нельзя отрицать того факта, что и портреты египетских мастеров, и погребальный фаюмский портрет уже вполне могли обладать этим свойством и затем, столетия развития и эволюции жанра дарят нам работы портретистов Возрождения и, затем, великий 17 век, давший миру выдающийся портрет. Далее, вполне естественно продолжаются поиски новых портретных форм, достигаются новые вершины, но, как самодостаточная, законченная, жанровая целостность портрет уже сложился. И эта целостность явилась результатом многовековых размышлений художника о таком явлении, как человеческое лицо. Оно давало разнообразную пищу для художественных размышлений, поощряло мастера на поиски и открытия в свете задач поставленных временем. Но тот факт, что лицо человека, является своеобразной отправной точкой в этом жанре, превалирует над всем остальным ( фигура, поза и т.д. ) - идентифицирует портрет, как явление особого художественного порядка. Каким бы выразительным и прекрасным ни был индивидуальный язык мастера, сходство с моделью должно присутствовать обязательно. К определённому времени это стало аксиомой, своеобразным критерием жанра и ввело портрет в особый ранг. Вполне понятно, что портрет, это целый комплекс художественных поисков автора, в результате которого, создаётся художественный образ человека. И, какие бы ощущения, впечатления, эмоции он не вызывал, но, в контексте изобразительного искусства мы не должны забывать, о его художественной природе – о правде ВЫМЫСЛА! Портрет хорошего художественного качества определяется не только и не столько, внешними признаками, сколько внутренней энергетикой, драматургией, поэзией, чем-то особенным, что рождается, или если хотите, складывается из того, что мы называем красочным слоем. Именно в нём, в его фактуре, в его недрах, скрывается та аккумулирующая сила, которая творит это самое качество.
И порой увидеть, понять, почувствовать это, бывает непросто. Ни в коем случае нельзя забывать о субъективном факторе в восприятии. Особенно, если это касается зрителя, чей взгляд не обременён вниманием и любовью к изобразительному искусству. Эстетика и визуальная культура воспитываются годами общения с произведениями и утверждение, что каждый способен этим овладеть - не бесспорно. Поэтому, определить качественные, художественные характеристики и сказать, что это ЛУЧШЕЕ – иногда, весьма затруднительно.
Наверное, это могло сделать только ВРЕМЯ. Что, в общем-то, оно и делало. Ведь и Тициан, и Рембрандт, и Кипренский, и Модильяни, жили в разные времена, но при этом оставили потомкам прекрасные портреты. Их художественное совершенство зиждется на мастерстве и таланте их авторов, а духовное воздействие на зрителя и является порождением этого совершенства.
Называя в качестве примера портрет Шаляпина на даче, выполненный Константином Коровиным в 1911 году, я нисколько не сомневался, что, отвечая на вопрос, не ошибусь. Это действительно великолепный портрет. С художественной точки зрения он ВИРТУОЗЕН. Это выражение ЯВЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА, как в широком смысле этого слова, так и в узком, конкретном, касающемся отдельной личности. Художник создаёт ОБРАЗ с большой буквы. И дело даже не в величии личности модели, хотя и в этом тоже. Дело в том, что всё написано блестяще. По Коровински - темпераментно, мастерски, живописно. Живопись, самоценная и самодостаточная являет себя в этом портрете. Она рождает выразительный художественный образ, а он в свою очередь рождает эмоции у зрителя. Это – логическая цепочка, возникающая между искусством и воспринимающим его человеком при определённых условиях. Как живописец, Коровин соблюдает эти условия безоговорочно, хотя становление его живописного мастерства не протекало в тепличных условиях. Не всё начиналось легко и гладко. Дифирамбы запели не сразу.
Художественный метод Константина Коровина начал складываться ещё в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Уже там, будучи ещё совсем юным, он отличался тем, что его метод нанесения красочного слоя на плоскость, его собственное живописное видение, возможно, не соответствовали тем учебным изобразительным задачам, которые ставили перед юным художником его преподаватели. Не всем нравилось, ЧТО и КАК он делает на изобразительной плоскости. В своих воспоминаниях Коровин приводит разговор с преподавателем Е.С. Сорокиным, который пенял юному Косте на то, что он не такой, как все.
– Чудно. Вот от того тебя и бранят. Всё ты как-то вроде нарочно. На зло. …Да нет, я-то понимаю, а говорят, все говорят про тебя. - ( « Константин Коровин Вспоминает…», « Изобразительное искусство», М., 1971г. ). И, тем не менее, Коровин стал выдающимся художником, творчество которого, достойно представляет русскую художественную школу. Его изучают, о нём пишут, им восхищаются.
В этом портрете Шаляпина есть всё – и дух своего времени, и образ выдающегося артиста, в определённом состоянии, со своим особым, специфическим внутренним миром, и атмосфера радости человеческого бытия в какой-то момент жизни, и может быть многое другое, что способен увидеть самостоятельный зритель. Художественный метод Константина Коровина, его способ нанесения красочного слоя на плоскость, позволили ему создать образ яркий, выразительный, запоминающийся. Многолетняя дружба с Шаляпиным, хорошее знание его сложной творческой личности, позволили художнику сказать о нём своё живописное слово. Именно в живописной красоте этого полотна звучит МУЗЫКА - музыка тонкая, чистая, выверенная. Из глубины живописной поверхности возникает дух изображаемого явления, созданного и оплодотворённого мазками Константина Коровина. Звучит гимн настоящей живописи, констатируется её торжество, её праздник. Во всяком случае, у меня, этот портрет оставляет такие впечатления.
Он с полным правом может быть отнесён к лучшим портретам конкретного художника, конкретной эпохи. Подобных портретов, наверное, немало. Они принадлежат разным мастерам и имеют свои достоинства. Мой пример, лишь подтверждение моего собственного отношения к конкретному художнику и моих личных оценочных критериев его живописного мастерства.
Вне всякого сомнения, всё вышесказанное имеет субъективную точку зрения и всего лишь мнение конкретного человека. Но, субъективизм, заложен в самой природе художественного творчества. Он присущ, как создающему произведение искусства, так и воспринимающему его. Это доказывала и продолжает доказывать, как история, так и теория изобразительного искусства. Огромное количество взглядов, мыслей на предметы искусства, теоретически обоснованных и аргументированных подтверждают это. Эстетические пристрастия, как субъективный фактор, рождают субъективизм оценочных критериев. Это вполне понятное явление, основанное на психофизиологической природе человека.
Поэтому вполне соглашусь с теми, кто считает, что всё вышесказанное имеет риторический оттенок и естественно вопрос - остаётся открытым.
Пискурёв. В.