— Тебе не кажется, что она стала висеть ниже? – сказал Гарри, прилегший на приборную панель и смотревший куда-то вверх.
— Давно пора, восьмой день, – ответил Майк.
— Восьмой? - Гарри отодвинулся от панели и откинулся на спинку кресла. Затем снял кепку, провёл рукой по слипшимся от пота в комья черным волосам и натянул свою грязную фуражку поглубже. Свет звезды падал на его ноги и нижнюю половину туловища. Если бы не предусмотрительно накинутая куртка, он бы мог ощутить эти бесконечные потоки солнечных лучей. Как они буквально давят на кожу, постепенно пробираясь вглубь, прожаривают ее.
Машину трясло. Пыль поднималась за ними клубами, похожими на громадные картофелины. Гарри облизнулся и сморщил лоб, силясь вспомнить, когда он в последний раз ел что-нибудь из картофеля. Месяц, два, три назад? Да, три месяца назад. Если можно назвать картофелем эту порошковую дрянь с исследовательской станции.
— Майк, напомни, когда мы вернёмся, прибить этого придурковатого доктора, Макдевида, – бросил Гарри.
— А не ты ли уговаривал его отправить нас сюда? – не отрывая взгляд от бесконечной рыжей пустоши спросил Майк.
Гарри ничего не ответил и посмотрел на искореженное дерево, непонятно, как и зачем забравшееся на камень размером с двухэтажный дом. Корявые корни ныряли внутрь, а затем как змеи выныривали наружу в другом месте.
– Интересно, какой для него смысл существовать? – подумал Гарри, – всю жизнь бороться с вечной жаждой и отсутствием пищи, всю жизнь иссыхать под жарким солнцем, а затем мерзнуть, когда сюда опустится тьма. Купаться во влаге, жить лишь когда солнце висит над горизонтом. 120 земных суток палящего ада, пара суток отдыха, 120 суток леденящего холода, и еще пара дней отдыха.
– Предлагаю остановиться, где-то здесь должна быть деревня, – сказал Майк. Гарри очнулся от своих мыслей, дерево темной кривой зубочисткой торчало из камня где-то далеко позади.
– Не рано?
– Нормально, дорога была ровная.
– А ты не думаешь, что ему это тоже на руку?
Майк покачал головой, взялся за дужку очков, перемотанную изолентой и снял их, чтобы протереть глаза.
– Я уже не соображаю, надо поменяться. Да и бензина маловато. Далеко ближайшая деревня?
Гарри включил навигатор.
– Километров двадцать, езжай до того холма, – он указал на возвышающийся на горизонте холм с несколькими серыми деревьями, – дальше разберемся.
Через полчаса они подъехали к невысокому ограждению, смеси из крупных булыжников и бревен, ощетинившихся частоколом. Ворота со скрипом отворились, они въехали на узкую улочку и вышли из машины. Тяжелый воздух ударил по привыкшим к кондиционеру лицам напарников. Можно было подумать, что они оказались в огромной открытой печи. Печи, протянувшейся на тысячи километров во всех направлениях. Но все же было бесконечно приятно наконец-то распрямиться и подвигать ногами, не ощущать этого покачивания.
Темнокожие люди в набедренных повязках из соломы выглядывали из окон хворостяных лачуг, некоторые прятались за углами. К машине подошел сморщенный мужчина с перьями в волосах и жестом указал следовать за ним в лачугу, покрытую тонким слоем шершавой известки. Тем временем из здания, похожего на огромный сарай, выскочили несколько парней с канистрами и начали заливать бензин.
– Интересно, что они себе думают? – тихо проговорил Гарри.
Майк пожал плечами.
– Кто их знает? Наверное, они обязаны помогать нам. С другой стороны, чем им тут еще заняться? – он постучал по карманам, проверяя, не забыл ли что-нибудь в машине, а затем продолжил. – А может это какой-нибудь карго-культ? Может, теперь их бесполезные божки будут к ним более благосклонны и пошлют какую-нибудь антилопу-пенсионерку на ужин? Или и того пуще, в этот раз дождь не смоет все постройки и не придется строить их заново.
Гарри усмехнулся и, кивнув старику, прошел внутрь лачуги. Его встретила довольно большая по местным меркам комната. В углу был очаг, несколько полок и пара огромных сосудов для воды. Посредине располагался грубый, порезанный временем бурый стол, с одного его бока стояли четыре стула, с другого протянулась лавочка.
На столе пестрели несколько видов печеных и сушеных корений, миска бобов, чаши с водой и местной бражкой. А во главе стола, проткнутое насквозь длинной изогнутой веткой, лежало что-то до боли напоминавшее огромную поджаренную крысу. Гарри даже казалось, что он может различить маленькие участки опаленной шерсти. Да, даже самая замученная антилопа тут стала бы настоящим праздником.
Мужчина, по-видимому, вождь этого племени, пригласил их к столу, а сам подошел к окну и то смотрел в него, то поглядывал на путников. Они заглатывали еду огромными кусками. Майк немного помедлил, затем схватил таки крысу и оторвал ей лапу.
– Ты не представляешь, как я хочу нормальной картошки, – сказал Гарри, засовывая себе в рот коричневые хрустящие корни. Майк только промычал в ответ что-то смутно напомнившее слово “Пиво”.
Несколько минут они жевали в тишине. Затем Гарри остановился, открыл крышку фотоаппарата, болтавшегося на его шее, и сделал несколько снимков обстановки.
– Ты правда думаешь, что кто-то их увидит? – спросил Майк.
Гарри пожал плечами.
– Было бы обидно вернуться ни с чем.
По мутноватой браге в коричневом горшочке, который заменял местным жителям чашки, начали расходиться едва заметные круги волн. Вождь подскочил со стула и выбежал за дверь. На улице загудели голоса и Майк с Гарри начали запихивать оставшуюся еду в рюкзаки и карманы. Коренья – в задний отсек, остатки крысы – в боковой, воду – в бутылки, бобы – в карманы штанов.
Где-то далеко, в нескольких километрах, раздался едва слышный гром. Бом-Бом-Бом. Он нарастал, и гребни маленьких волн в нетронутых чашках теперь доставали до кромки. Дверь распахнулась, ударилась о прилегавшую стену, и с той посыпались куски известки. Вбежал вождь и выкрикнул гортанный набор звуков. Товарищи выскочили на улицу и побежали к машине. Гарри был уже у водительской двери, когда со стороны пассажирского сиденья раздалась отборная брань.
– Проклятый маленький ублюдок! – орал Майк, брызгая слюной
Гарри вмиг подскочил к товарищу и увидел у колеса мелкого пацана с грубым каменным ножом в руке. Им он проковырял малюсенькую дырочку в шине, из которой теперь медленно вытекал воздух. Через секунду, увидевший происходящее вождь, с невероятной прытью подскочил к ним и наотмашь ударил мальчишку тыльной стороной ладони. Тот невесомой тряпичной куклой отлетел ко входу одной из хижин.
Все вокруг замерли и смотрели на появившееся на горизонте облако пыли. Вождь закричал на молодых парней, те вбежали в сарай, вытащили оттуда покрышку, уже одетую на диск и кинули ее к машине.
Гарри полез за домкратом, а Майк начал откручивать колесо, но тут по команде вождя в них нацелились несколько копий. Старик сильно размахивал руками, от чего пара перьев слетела с его головы, и показывал куда-то за их спины. Майк орал на него в ответ, но вождь махнул своим солдатам, и те, практически прижав копья к путникам, оттеснили их к машине.
Майк с отчаянием посмотрел на переднее колесо, которое стало почти плоским у основания.
– Чтоб у вас отсохли ваши тупые головы, – прошипел он в сторону солдат и вождя, а затем схватил покрышку и в обнимку с ней прыгнул на заднее сиденье. – Поехали.
Гарри в секунду оказался за рулем и с визгом покрышек задним ходом вылетел за ворота. А затем направился прочь от деревни и облака пыли на горизонте, которое теперь выросло до размеров девятиэтажки. Руль било и тянуло вправо, воняло жженой резиной и казалось, что раскаленная от жары обшивка продавится, едва тронешь ее пальцем. Через пару сотен метров Гарри затормозил. Группка солдат следила за ними и, видимо, они хотели бы отогнать машину подальше, но не решались выйти за ворота.
Товарищи выпрыгнули из машины и приступили к замене. Старая покрышка превратилась в лохмотья. Облако находилось километрах в трех, и теперь после каждого удара мелкие камешки подпрыгивали на земле, танцуя весьма незамысловатый танец.
– Болт закис, помоги, – крикнул Майк. Часть его фразы потерялась из-за очередного удара, но Гарри подскочил к нему.
Полтора километра. Болт поддался, и они скинули колесо. То немного прокатилось и упало на бок.
Километр. Новое колесо на месте. Один из болтов решил поплясать вместе с камнями и куда-то задевался. Товарищи бросились на землю и раскали руками в пыли и промеж мелких камней. На руках было отвратное ощущение сухой горячей пыли. Хотя, пыль была везде. Поднимаемая ударами шагов, она летела в глаза и нос, вызывая нестерпимое желание чихнуть.
500 метров. Гарри нашел болт. Они закручивают его и быстро собирают инструменты. Деревню заволакивает пыльным облаком, которое теперь уходит куда-то далеко в небеса и плывет вбок, на юг. Сквозь эту завесу смутно просматривается громадный черный силуэт, с каждым шагом грузно переваливающийся с одной ноги на другую.
200 метров. Пара шагов или пара десятков секунд. Они запрыгивают в машину, мотор ревет, но его не слышно, ощущаются лишь вибрации, проносящиеся по телу машины. Стрелка тахометра в красной зоне, щебень стучит по днищу. Они встали слишком близко к деревне, и одна из огромных лап раздавила несколько домов на окраине. Впрочем, когда в деревне всего двадцать домов, она становится сплошной окраиной. Майк задумался о старике вожде и его людях. Живы ли еще те, которых он проклял, или их похоронило под огромной лапой? Или куски дерева и камня, разлетавшиеся повсюду, попробивали им головы? А, впрочем, какая разница. Без ограждения они долго не протянут. Он откинулся в кресле, достал из кармана горсть бобов и принялся их жевать.
Костяшки Гарри белели на черной коже руля. Стрелка опустилась до середины тахометра. Облако пыли становилось меньше. До ближайшего заката оставалось еще 119 с половиной дней.