Газеты писали: "До конца недели с Арбата выгонят всех уличных торговцев сувенирами и художников-портретистов. По мнению властей, они «нарушают вид старого города», а также мешают начавшейся там реконструкции Арбата «в старомосковском стиле»". Это была почти такая же революция, как когда в 1985 году улицу реконструировали и сделали пешеходной - "Арбат офонарел!"
На этом по-базарному шумному, офонаревшем Арбате за четверть века успели побывать, привыкнуть и полюбить многие. Вот как выглядела здесь зима 12 лет назад.
Как ни утверждал всем своим видом из-за витринного стекла бурый медведь в красной майке с надписью «СССР», что русским все нипочем, холод давал себя знать. Арбат храбрился, бодрился, делал вид, что живет обычной жизнью, но людской поток тек, не останавливаясь, – мимо художников, предсказателей, продавцов, гадалок. И одинокий голос уличного музыканта скорее свидетельствовал об упрямстве, чем являлся частью обычного карнавала.
Для туристов Старый Арбат привлекателен некоторой кулуарностью. Это не классическая Красная площадь, не помпезная Тверская. Стоишь, вынырнув из подземного перехода, на пятачке, как рыцарь на распутье. Позади кинотеатр «Художественный», слева-справа продолжением рук бульвары Никитский и Гоголевский. Прямо – холодная трасса Нового Арбата, открывающаяся фундаментальным зданием ресторана «Прага». И за «Прагой», чуть левее, еле заметный поворот. Как будто для своих. Кто ж знает, что за незаметным поворотом такая широкая, такая протоптанная тропа?
Прямо за углом столпились мольберты – шаржи, портреты всех мастей. Голодный художник – определение классическое, но кто сказал, что художник должен быть холодным? Топчутся графики и живописцы, прикрывшись до глаз шарфами, заглядывают в лица потенциальных натур. Дудки, сумасшедших нет. Подождем-ка весны, чтоб запечатлеть свою неземную красоту. Правда, для нетерпеливых есть вариант: «Рисую в тепле. Недалеко!»
Арбату около пятисот лет. Чего он только не нагляделся!
Фундаментальное здание № 2, улицу открывающее, стоит здесь аж с конца XVII века. Правда, перекраивалось-перестраивалось не раз. Собственно «Прагой» оно стало еще в 1870-х годах, когда был открыт одноименный трактир, затем переоборудованный в ресторан. Знаменитая пражская «Кулинария» идет в ногу со временем: плюс к прочему ассортименту торгует и японской кухней – роллы, суши.
Девиз тогдашнего Арбата – «Все на продажу!» Антиквариат, подарки, сувениры, рестораны, кафе. Соответственно, антиквариат есть и здесь. А также заведение, в стеклянных дверях которого просматривается длинная улочка-коридор со светящимися окнами домиков по правую руку и деревянными помостами со столами налево – для тех, кто попроще.
Посередине мостовой – торговый стол. Ушанки с пятиконечными звездами, матрешки, вымпелы, горн... Противогаз!
– Почем противогаз?
– Где вы видите противогаз? (Презрительно).
– Вот этот, с хоботом.
– Это летный шлем для истребителя!
Подворотня дома № 4, где жили когда-то Бунин и Бальмонт. На входе, под стрелкой «Тatoo», в металлическом шезлонге фигура в тулупе, шапке до бровей – одни глаза. Кажется, девушка.
Длинный прямоугольник двора уставлен машинами – бюро переводов, нотариальная контора, крохотный горящий прямоугольник кафе-бара. Проходим насквозь. В глубине следующего двора меж сосулек вьется по вывеске дракон – то самое «tatoo». Заставляет задрать голову к небу ржавая пожарная лестница – для столицы уже почти раритет. На выцветшей стене интригующий ярко-желтый прямоугольник «Казанова». Из-за 3-этажного здания торчит высоченная «книжка» бывшего Калининского проспекта – «вставной челюсти Москвы». Налево аппендикс со скрипящей ржавой калиткой: «Частная собственность. Территория под видеонаблюдением. Посторонним вход запрещен. Штраф 1 000 рублей». За калиткой виднеются распахнутые, выбитые окна, зацепившийся за форточку клок утратившей цвет занавески, смутная фигура в оконном квадрате, тут же отпрянувшая вглубь.