Тень легла на руку...и исчезла. Наблюдаю за ней несколько минут...или часов. Понимаю, что пытаюсь затормозить время. Нелепо, напрасно... невозможно. Мне осталось воспоминание. Как разбитая кружка. А я счастлива. Я довольна, как птица, которую выпустили из клетки. И нет во мне лишних пугающих волнений. Что это было? На что это похоже? Разве что на ветер, на сон, на эту набегающую и исчезающую тень. И мне хочется бесконечно вспоминать миг за мигом, минуту за минутой, день за днём. Возвращаться к началу и вспоминать снова. Замечать подробности, как-будто подмешивая новые краски, добавляя новые оттенки и, наслаждаясь своими воспоминаниями, любить их глубже и сильнее.
За что мне эта благодать? Неужели я вытащила счастливый билет. Я счастлива, полна до краёв и это всё, что я могу сказать о себе.
_____________________________________________________________________________________
Мне тревожно. Я иду заваривать чай. Наливаю две кружки. Одну до краёв, как ты любишь. Прижимаю к подбородку пакетик с сухарями и несу в комнату. Вхожу тихонько, чтобы не помешать тебе. В пустой комнате уже прохладно. Октябрь. Ветка бьётся об оконное стекло. Пасмурно. И мне понятно, почему тебя больше нет...ни в этой комнате, ни в этом городе, нет вообще. Часы остановились. Время, как воздух - исчезло. И чёрное безвоздушное пространство заполнило каждый уголок.
Мерцают звёзды. А может это огни рекламных вывесок на противоположной стороне улицы. Не важно. Космос необитаем. Чай остыл. Я смотрю в окно и продолжаю вспоминать тебя . И ничего нет нежнее, чем этот свет, оставленный тобой в этой комнате.
_______________________________________________________________________________________
Ты звонил много раз. Восемнадцать пропущенных звонков. Точек и тире нашей необъявленной войны. Я хочу, чтобы ты сохранил все те слова, которые готовился сказать. Я знаю: ты раскладывал их, как когда-то книги на моём столе. Каждый раз перед тем, как снова уходить в пропасть неизвестной мне жизни, к голосам, которые я слышала иногда в телефонной трубке, к чьим-то привычкам и обязанностям.
Как странно, что во мне никогда не было ни страха, ни ревности. Теперь я понимаю, что ты настолько заполнял меня своими чувствами, что ничему больше не оставалось места. Даже когда ты уходил, я долго плыла среди твоих слов, запахов и мыслей. И засыпала спокойно и ничего не ждала. Одного дня хватило бы мне на долгие годы. А их было бесконечно много, этих дней.
_________________________________________________________________________________________
Я помню треснуло оконное стекло. Серебристая холодная линия поползла на меня резко и неприятно. Я задёрнула занавеску и пошла открывать дверь. Звонок вырастал в оглушительный водопад, размывал стены, сочился из бетонных пор. На пороге стояла твоя жена. Растрёпанная, несгибаемая, красивая своими страхами и болью, зажатыми наперевес между холодных пальцев. Перчатки упали к её ногам. Как осенние листья. Уже была осень. Ранняя, назойливая, нежданная, никем ещё не принятая. Я подняла перчатки. Они и правда были похожи на листья. Тёплые коричневые, оранжевые краски на секунду шерстяным теплом согрели мои руки и метнулись вглубь чёрной сумки, подхваченные ветром чужого страха.
Как много было звуков. Они метались среди предметов, хорошо мне знакомых. Застревали в стенах, обрывались, рвались куда-то вверх и обрушивались с грохотом, как горошинки града: белые, колючие, какие-то неправдоподобные.
_______________________________________________________________________________________
Я наблюдала за летевшими на меня словами. Я поняла. Полнота человеческого счастья заключена во мне. Мне ничего не надо было тебе объяснять. Все обычные игры были отменены в нашем с тобой пространстве. Бояться не надо, сожалеть не о чем, бороться не за что и не с кем. Так, наверное, встречаются два потока в толще океана. Напряжение есть, нет насилия. Одно перетекает в другое. Или проходит сквозь. Разделить невозможно. Стечёт с любого ножа. Просочится между пальцев и станет единым целым.
Так всё начиналось. Конец одной истории становился началом другой. Когда в моём доме перестали хлопать двери, бесконечно трезвонить телефон, я решила воскреснуть. Неразогретой я смела всю еду, оставшуюся в холодильнике. Разложила разбросанные вещи. Вымела осколки стекла. И залечила оконную раму прозрачным широким скотчем. Я вдруг обнаружила, что стремительные катастрофы, промчавшиеся мимо меня, не помешали зацвести фиалкам. Они улыбались розовой беззаботностью из топорщившихся в мою сторону нагловатых лепестков.
__________________________________________________________________________________________
Наступила тишина. Наверное, такая тишина бывает после бомбёжки. У меня был выбор. Либо страдать - имела право - врасти в отчаяние до самых бровей. Заняться рефлексией, опять же - имела право. Стать тоньше бумажного листа. Выть волком, вернее, волчицей на томик Ахматовой, и при этом писать самой плохие стихи о разбитой любви. Но я поговорила сама с собой очень жёстко. "Вероника, - сказала я себе, - пойдём за хлебом." И выбрала: да! прозаичную, да! ничем не примечательную - но свою собственную маленькую жизнь.