Детектив без детектива...
Евгений РАХИМКУЛОВ
Расследования в книге как такового нет. Нет в ней и сыщика. А следовательно, не может быть и детектива. Да, есть гора трупов. Есть загадка, странные происшествия, интрига. Но поиск преступника ведется за кулисами, и не Луниным, а совершенно другим человеком. А на сцене читателю в финале предлагается лишь результат этого расследования, но никак не его настоящий процесс. Мудрено закрученный клубок кровавых преступлений здесь не распутывается ниточка за ниточкой, а словно распадается в одночасье на части и сразу становится понятным. Конечно же, многих любителей классического детектива подобная вариация этого жанра может не устроить.
Скрытым от глаз читателя в романе остается не только расследование, но и многое другое. Вот, например, любовная линия. Она кажется поначалу столь же несостоятельной и абсурдной, как и детективные методы Лунина. В начале романа автор дает отнюдь не дистрофичный намек на какую-то романтическую, возможно, даже трагическую, роковую связь Лунина с женщиной по имени Моника. Ее глаза действуют на него, как магия. Она связана с его прошлым, остающимся загадкой для читателя. И она присутствует в его настоящем — оказывается в числе революционной элиты новообразованной «курортной» республики. Ради нее Лунин даже соглашается прийти на прием во дворец к Карамыше-ву, чего изначально делать не хотел. И вот он встречает ее и... И ничего. Появилась в начале романа, словно призрак, сверкнула глазами, внесла интригу в повествование и исчезла. Любовная история растворяется, не успев начаться, и загадка о связях Моники и Лунина в прошлом повисает в воздухе. Во всем последующем тексте о ней всего два мимолетных упоминания. Зачем же в таком случае нужна была Моника в этом тексте? И как быть с применимой не только к драматургии, но и к литературе в целом чеховской аксиомой о ружье, висящем на стене в первом акте? Моника в данном случае и есть такое ружье, которое в итоге не выстреливает. Автор слегка подразнил этим ружьем читателя, а потом попросту унес со сцены.
Итак, в «Курортном детективе» нет курорта и нет детектива в привычном их понимании. А любовная интрига рассыпается, как песочный замок, не успев даже начаться. Главный герой не занимается на самом деле криминальным расследованием. А чем же он в таком случае занимается?
Вот и подобрались мы вплотную к очень важному вопросу, напрямую связанному с авторским замыслом, который на самом деле, несмотря на все перечисленные выше парадоксы сюжета, весьма глубок и оригинален.
Хоть сколь-нибудь внимательный читатель просто не может допустить мысли о том, что вот этот роман, где за каждым словом, за каждой строчкой чувствуется рука мастера — знатока мировой литературы,
превосходного рассказчика и виртуоза стиля, на самом деле всего-навсего не-удавшийся детектив. А значит, надо искать «подвох» и разбираться, ради чего на самом деле создавался этот весьма объемный и во многом эстетически «вкусный» текст.
Ответ не так чтобы лежит на поверхности, но примерно к середине книги становится очевиден. Лунин не занимается расследованием, к которому у него нет способностей и которого от него на самом деле никто и не ждет. Он занимается познанием окружающего мира. Мир этот, хотя и находится в железнодорожной (и даже почти шаговой) доступности от его собственного дома, сложен, непонятен и в чем-то враждебен. Он живет и развивается по неизвестным Лунину законам. Здесь каждый ведет какую-то свою политическую игру, почти все обманывают друг друга и в первую очередь — его, Лунина, как самое наивное и неопытное существо в этом мире.
Сам он — чужак, гость здесь, и тыкается носом из стороны в сторону, как слепой котенок. А игра в сыщика и пародия на детектив нужны лишь для того, чтобы закрепить Лунина в этой чуждой ему среде и дать пропуск во все ее закоулки. И лишь изучив законы, по которым устроен этот мир, Лунин вместе с читателем может проникнуть в тайну кровавых преступлений. Что и происходит в финале. В такой ситуации исследование политической жизни Сестрорецка-Брудербурга, взаимоотношений его обитателей, их характеров, проникновение в мотивы их поступков становится гораздо важнее снятия отпечатков пальцев и поиска застрявших в спинке дивана пуль. За внешним криминальным расследованием кроется на самом деле социальное исследование.
Приехавший в Брудербург Лунин подобен вольтеровскому Простодушному, или, скорее, очутившемуся в аду Данте — именно такое сравнение подсказывает тем из своих читателей, кто на бронепоезде, сам автор — посредством цитат из «Божественной комедии», которые неуловимый
«Курортном
детективе» нет курорта и нет детектива в привычном их понимании. А любовная интрига рассыпается, как песочный замок, не успев даже начаться. Главный герой не занимается на самом деле криминальным расследованием. А чем же он в таком случае занимается?
убийца подбрасывает возле каждого нового трупа.
И действительно, Лунин исследует политическое устройство миниатюрного государства подобно тому, как лирический герой Данте исследует устройство загробного мира. Оба на середине жизни вдруг оказываются в неведомой для них параллельной реальности. Оба познают ее изнутри, не являясь в то же время ее частю — в качестве почетного гостя, а не в качестве одного из обитателей этого малоприятного мира.
Более того, если рассматривать «Курортный детектив» в сопоставлении с дантовским «Адом», то многое, казавшееся изначально не совсем ясным и даже абсурдным, органично встает на свои места. Понятным, например, становится призрачный образ Моники, столь же недостижимый для Лунина, как Беатриче для Данте. Объяснимы в таком случае и всегда так кстати «случайные» появления Кириллова — давнего друга Лунина, который вводит его во дворцы политической элиты новой республики, знакомит с обитателями этого странного мира, помогает разобраться в нем. Ясно, что ему автор отвел роль Вергилия.
При всем обилии параллелей с первой частью «Божественной комедии» нельзя рассматривать «Курортный детектив» как некую пародию на классику. В мире, куда попадает Лунин, все серьезно и даже пугающе. Аллегория ада использована скорее для пародии на мир окружающей автора действительности, то есть нашей условной современности. И хотя Бурмистров вряд ли ставил перед собой задачи сатирика, некоторые нелицеприятные моменты в сфере политики и социального устройства мира он все равно отразил именно в этом ключе, не особенно их и утрируя.
Грязные политтехнологи; кумовство в политической элите, где рука моет руку; стремление «задобрить» народ перед выборами, создать в стране иллюзию мирного труда и благоденствия; манипулирование общественным сознанием; принцип «держи народ в стрессе и властвуй»; агрессивный пиар одной политической партии при реальной поддержке населением другой; произвол силовиков; захват собственности своих соотечественников под шумок на фоне госпереворотов; массовая убежденность, что выборы — формальность и все уже предрешено; банкеты во дворце и бесплатные обеды в ресторане для приближенных к седалищу фюрера на фоне запустения и разрухи в стране; помпезные парады и «робкий» голос оппозиции, который зачастую сдерживается лишь силой танков и спецназа. Не хотелось бы сопоставлять ад в вариации Бурмистрова с какой-то конкретной страной, но, согласитесь, все это очень узнаваемо и не раз возникало в последние десятилетия то в одной точке планеты, то в другой. Да что там планеты. И малой сцены в виде Европы или постсоветского пространства с лихвой хватит, чтобы вместить эти и многие другие не самые жизнерадостные реалии.
Возможно, это и совпадение, да иначе и быть не может, потому как создавался «Курортный детектив» до того, как полыхнуло на Украине, но сходство между недавними и нынешними событиями в этой стране и описанным в «Курортном детективе» миром чересчур велико, чтобы его не заметить. Разруха и запустение в городе, уличные бои, лежащий на боку танк, «промятые до основания, здания, как будто по ним стукнули сверху по крыше огромным кулаком». Чем не донбасский пейзаж? А заискивание властей перед Западом! А стремление поскорее все переименовать, вытравить из памяти людей их историю, изничтожить все, что хоть как-то напоминает о связях с Россией, об общем с ней прошлом! Ни на что не похоже?
Своим адом Бурмистров словно предупреждает читателя о том, до чего может докатиться современное общество, если оно не одумается, если ничего не изменит в своем устройстве. У наших ближайших соседей такой ад стал явью. И это далеко не единственный, да и не самый страшный пример в новейшей истории человечества. И адом может стать весь мир.
В заключение хочется вернуться к отправной точке моих рассуждений о романе Тараса Бурмистрова. Итак, перед нами «Курортный детектив», где нет ни курорта, ни детектива. Потенциальный читатель дезориентирован еще до того, как он начнет чтение книги. Но можно ли из-за этого считать название неудачным или неправильным? Вряд ли. Автор не то чтобы кого-то обманывает, а следуя принципу Умберто Эко о том, что «название должно запутывать мысли, а не дисциплинировать их», предлагает читателю самостоятельно интерпретировать свой текст, не только не давая ему намека на содержание книги, а наоборот заведомо сбивая с толку. Кроме того, такое название оказалось. (не слишком ли экспрессивное слово?) гениальным с точки зрения коммерческой раскрутки книги. «Курортный детектив» занял в Интернете нишу массовой литературы, хотя в действительности он вовсе не является легким чтивом. Дай автор в названии хоть какой-то намек на правдивую интерпретацию своего текста, и его роман вряд ли бы когда-нибудь получил подобную популярность.
В качестве итога всему сказанному выше вывод можно сделать такой: «Курортный детектив» — вещь очень своеобразная и неоднозначная. Воспринимать ее можно по-разному. Можно восхищаться стилем автора, оригинальностью сопоставления кулуаров современной политической элиты и последствий госпереворотов с адом в интерпретации Данте. Можно возмущаться неадекватностью Лунина и абсурдностью его методов расследования. Одно точно — равнодушным Бурмистров не оставит никого.
******
Приглашаю посещать сайт культурной и литературной газеты "Истоки" https://istoki-rb.rbsmi.ru
Наш поэтический конкурс "10 стихотворений месяца"- https://istoki-rb.livejournal.com/