Алкоголь на круизных лайнерах потребляется нещадно и пассажирами, и членами экипажа. Последним приходится особенно туго: всегда нужно знать свою меру, иначе последствия могут быть самыми печальными. Многие работники утверждают, что трезвеют сразу, как только выпьют, и всё от страха проспать работу или явиться на глаза гостей в неподобающем виде. Однако очень часто во время больших праздников у большинства из нас перегорает предохранитель. Празднование наступления нового года и для меня оказалось тяжелым испытанием.
На бэкдэке было столько людей, что даже стоя мы умудрялись постоянно натыкаться друг на друга. Бар облепили со всех сторон, и бедные бармены, наверное, прокляли все на свете. Сами работники редко оставляют чаевые тем, кто обслуживает их на корабле, так что неблагодарное это дело — быть барменом для команды.
Но самые умные из нас заранее подготовились к празднику. На столе, за которым собралась русскоязычная мафия, уже были расставлены бутылки и пластиковые стаканчики. Никаких закусок, конечно, не было и в помине. Столовую давно закрыли, а выносить оттуда еду все равно было нельзя. Я обычно предпочитала заедать стресс, но в новогоднюю ночь пришлось так тяжело с гостями, что пришлось обратиться к союзникам с высоким градусом. За пару часов бэкдэк превратился в царство вакханалии и разврата: и алкоголь лился рекой, и завязывались пылкие романтические «знакомства», иногда прямо на палубе. Корабль с бешеной скоростью гнал вперед, так что удивительно, что никто не свалился за борт.
Моей главной ошибкой в ту ночь стало знакомство с егермейстером. Но кто мог знать, что этот коварный ликер не стоит смешивать с виски, водкой и игристым вином. Меланхолия тяжелым обухом ударила по моей голове. В какой-то момент я поймала себя на том, что смотрю на черную воду за бортом, и понятия не имею, как буду работать завтра. Этот «егерь», вместо того, чтобы избавить меня от стресса, лишил последних сил. Я до сих пор не могу вспомнить, как добралась до каюты, однако знаю, что не пошла главным коридором, чтобы не попасться никому на глаза. В какой-то момент я запуталась в одинаковых дверях, но все же нашла свою комнату и в туфлях забралась на верхнюю койку.
Остаток ночи я провела в метаниях между моей койкой и унитазом, потеряла одну туфлю в процессе и зареклась пить «егермейстер» снова. На работу мне нужно было к одиннадцати тридцати, но даже к этому времени мне не удалось полностью прийти в себя. Пассажиры же явились на ланч вполне бодрые и голодные. В тот день я убедилась в том, что сила воли — великая вещь. Я отработала четыре часа подряд со страшным похмельем и ненавистью ко всему миру.
— Так странно, что у нас в каютах нет иллюминаторов, — мрачно сказала я своему другу белорусу, который отработал уже не один контракт и знал, что напиваться чревато.
— Наши каюты под водой. Представь, сидишь после работы, смотришь в иллюминатор, а к тебе страшная рыба подплывает.
Я согласилась, что это было бы кошмарное зрелище, и пожаловалась на похмелье. Мой друг только посмеялся.
— Напилась с горя, да? Вот теперь ты часть корабля. Часть команды.