В фильме «Служебный роман» (1978), помимо основной фабулы, есть интереснейший фон. Я бы сказала — культурные коды самых разных слоёв населения. И эти слои, пересекаясь по работе, никогда бы не стали без повода контактировать в повседневной жизни.
Так, Людмила Прокофьевна, в принципе, не понимает лексику Верочки и этот диалог о моде — отличный пример «разных» языков и — диаметрально противоположных смыслов.
Для Калугиной «клубный пиджак» - это для дома культуры, а «шузы» вообще что-то непонятное, хотя, я почему-то уверена, что начальница в курсе, что такое shoes по-английски.
В то же время, умная Мымра с ходу высмеивает Новосельцева, попытавшегося блистать Пастернаком, выдавая стихи — за свои-юношеские: «Любить иных тяжелый крест, / А ты прекрасна без извилин».
У Калугиной всё наоборот — она не прекрасна и она — с извилинами. Поэтому флиртовать с ней — крест потяжелее, чем иные тяготы. И тут появляется точка соприкосновения: оба знают модные стихи Пастернака.
В позднем СССР было множество признаков, по которым интеллигенция различала «свой круг». Подобные строки — одна из таких зацепок. Распознавание свой-чужой оба наших героя прошли «на отлично».
В квартире у Калугиной мы видим книги, по расположению которых понятно, что их берут и - читают. В 1970-х царила мода на книжность и многие торгаши забивали полки красивыми томиками - под цвет обоев.
Здесь - литература, хотя и аккуратно расставлена, имеется ощущение жизни. Также мы находим копию одной из картин Амедео Модильяни — он, как и Борис Пастернак, считался культурным ключом интеллигенции.
«Девушка в матроске» - для души, а не для интерьера. Допускаю, что Людмила Прокофьевна очень любит Модильяни и понимает его. Ей будет, о чём поболтать с Новосельцевым, кроме как о грибах (или о змеях).
Теперь давайте припомним вечеринку у Самохвалова – всё-то у него в стиле high life – и даже модная штука под названием «мобиль», чтобы, как выразился сам Юрий Григорьевич - отдыхать от суеты бытия.
Зам.начальника объясняет: оно популярно в Европах и даже ссылается на американского скульптора Александра Колдера – изобретателя мобилей. Причём, расцвет мобилей — это не вторая половина 1970-х, когда автор уже скончался (в 1976 году), а 1950-е — в эру модернизма на Западе.
К 1970-м годам тема оставалась на плаву, но уже по сути изжила себя - как творческая концепция. Правда, с точки зрения Юрика Самохвалова, как фаната западной дольче-виты, всё буржуйское — это круто.
Далее — Джоконда, которую создала машина Боровских, местного компьютерщика-гения. Мона Лиза в 1970-1980-х годах была в СССР чем-то, вроде расхожего образа. Ею украшали обложки, на неё рисовали шаржи, её использовали, как штамповку в статьях о телесном совершенстве и — женской красоте.
Загадочная ренессансная дама считалась самым узнаваемым полотном. Неслучайно в «Девятой роте», как раз, повествующей об позднесоветской эпохе, парню-художнику дают кличку Джоконда.
Это имя — символ всего того, что связано у обывателя с творчеством. Оно неслучайно. В начале 1970-х шедевр привозили в СССР и чтобы только постоять минутку, образовывалась колоссальная очередь. Ажиотаж был великий!
В общем, тут как бы три слоя восприятия. Интеллигентский (Калугина и Новосельцев) с Патернаком и Модильяни; западнический якобы-элитарный (Самохвалов) и - расхожий, всеобщий (Верочка).
Даже она, эта шопинговая секретарша, крепко знающая про шузы и блайзеры, понимает Джоконду. Это миф, что в Советском Союзе у всех имелось одно-единое прекрасное образование...
Люди, как и теперь, чётко делились на своих и чужих, и язык одной страты не понимали в другой. Хотя Верочки и Шурочки знали, что есть изысканно-интеллигентское искусство. Но оно им - никак. Оно эфемерно и особо не нужно. Только Джоконда - вечна!
Зина Корзина (с)
