Неблагодарное это дело – исследовать чужие планеты. А уж соваться в жизнь иных цивилизаций и подавно.
В лицо направили яркий светильник.
– Имя, звание! Кто вас послал?
Она молчала. “Надо же так вляпаться! Говорили ей – момент неудачный, не стоит спускаться. Не послушала, как всегда…”. Лампочка в светильнике, источающая едкий желтый свет, была устаревшего типа, с нитью накаливания, поэтому от нее веяло теплом – противным, душным, от которого на лице выступали мелкие бисеринки пота. “Как же хочется пить!”. На столе специально был оставлен стакан с водой, но она не могла к нему прикоснуться: руки связаны.
– Ваше имя? – медленно, с расстановкой произнес кто-то, склонившийся над ее головой.
Она попробовала отвернуться от смрадного дыхания, но ее голову тотчас повернули обратно, к жаркому светильнику. Допрашивающий отошел в угол комнаты, зажег сигарету. Тихо заговорил о чем-то с напарником.
Сколько она добивалась этой работы! Околачивала пороги, заводила нужные знакомства, даже диссертацию успела написать о проклятой планете. Для чего? Чтобы в один прекрасный миг спуститься с орбиты за образцами породы и попасть в руки к местным? К этим дикарям? Господи, неужели и мы когда-то были такими…
Она заметила, что мучители разглядывают отобранный у нее пауэрбанк. Хреново дело. Без этой штуки назад не вернуться. Имплантированный в ее тело модуль переброски они найдут только если порежут ее на куски (с них станется!), но что толку от модуля без зарядки?
Тот, с сигаретой, подошел к ней, ударил по лицу. Из разбитой губы пошла кровь.
– Мы все равно узнаем то, что нам нужно! – он обернулся к приятелю, – Может, она не понимает по нашему?
Напарник вышел из темноты, пристально посмотрел ей в глаза.
– Дорогуша, мы же видим, что ты не из наших. И одежда твоя, и устройства эти странные… Значит, ты наш враг. Другого варианта быть не может. А с врагами не церемонятся, понимаешь?
Он склонился к самому ее уху, стал нашептывать… “Черт, я даже в книжках про инквизицию не читала о таких “прелестях”, которые он мне пообещал”. Невольно заерзала на стуле, сжала губы.
– Она понимает! – с довольной улыбкой констатировал напарник и снова отошел в темный угол, – Продолжай.
В лицо девушке выдохнули струю табачного дыма.
– Что ж, если ты все понимаешь, но упорно молчишь, значит, мы должны помочь твоему язычку развязаться. Что же нам выбрать?
Он посмотрел на стол у противоположной стены, на котором было разложено нечто, тускло поблескивающее. Со своего места ей не было видно, да она и не хотела разглядывать.
– Или нет! Пожалуй, сегодня мы начнем с нашего старого доброго удавчика.
Он вытянул кабель, раздваивающийся на провода с металлическими контактами. “А вот это уже интересно!”. Попытался рвануть на ее груди верхнюю часть комбеза. Она криво ухмыльнулась – он даже представить себе не мог, из чего сделан материал ее одежды. Так просто не разорвешь!
– Ничего, ничего… Сейчас я найду, куда тебе их подключить! – видно было, что туземец разозлился, – Как считаешь, шестьсот миддеров хватит? Для начала?
Она понятия не имела, сколько это в вольтах, надеялась, что много. Но на всякий случай подстраховалась и плюнула в мучителя.
– Ах ты…
Она почти три года изучала их язык, но этих слов еще не слышала.
– Тогда прибавим… – он утерся, – До двух тысяч!
Они оба подошли к ней ближе, подсоединили провода к ее запястьям, предвкушая яркое зрелище.
– Готова?
Когда включили рубильник, электричество лишь на долю секунды успело пройти через ее тело, добралось до модуля, который тут же среагировал на скачок энергии…
Она открыла глаза. Одежда дымилась, зато вокруг были не шершавые стены темной пыточной, а светлый и привычный терминал переброски на орбитальной станции. С потолка лился прохладный, бело-голубой свет, а из-за пульта на девушку с удивлением смотрел дежурный оператор.
– Принеси воды, пожалуйста…
Он побежал за стаканчиком, а она подняла голову вверх.
– Господи, как же я люблю светодиодные лампы!